По своему обычаю (Формы жизни русского народа) - Гончаренко Екатерина "Редактор". Страница 20

Самозванцы, эти демократические государи, были большей частью или созданием казаков, или держались их силой; видимо, вольные люди хотели посадить на трон в России казака-царя, или атамана разбойников, как Тушинского вора, или атамана Заруцкого. В эти тяжелые годы для народа, воровские казаки рассыпались по всей России, производили убийства и грабежи, так что разоренные ими жители поневоле должны были увеличивать собою шайки разбойников. Только и слышно было во время междуцарствия, что мужики заворовали или пристали к казакам и приходят всяким разбойным обычаем, людей побивают и животы грабят. Стремления низших классов народа против боярских замыслов поддерживало по местам и духовенство.

Когда русский народ избрал на царство Михаила Федоровича, казаки все еще не хотели признать его царем и держали сторону Заруцкого и Марины, надеясь принять участие в устройстве Русского государства на других основах.

Царь молодой ехал в Москву, а на дороге его осаждали просьбами ограбленные, перебитые и жженые люди всякого рода казаками. Они затворили всем гонцам дороги и не пускали к Москве служилых и торговых людей; от убийств, грабежей и разных мучений люди не смели ехать в столицу и обратно. Казаки и беглые рассыпались по всей России, особенно грабили и разбивали по Волге. Воевода самарский отписывал: «Из Астрахани многие люди выбегают на Волгу к казакам, чтобы многих людей казнить и имение их грабить; атаманы волжские Соловцев, Третьяк, Ус, Бирюк да Иван Донецкой хотят идти к Самаре крест целовать царю, а молодые не хотят и говорят: нам бы где зипунов добыть».

Больших трудов стоило царским войскам усмирить взволновавшихся воровских казаков и разбойников. Неутомимый воевода Борис Лыков постоянно преследовал и истреблял шайки воров; на реке Калуж разбит и повешен знаменитый атаман Баловня; на Волге грозой были казаки для торговых судов, когда предводительствовал ими Кал-бак. Наконец, дело Заруцкого было проиграно и взят его последний притон — Астрахань.

Казаки и разбойники, и после усмирения Астрахани, продолжали свои воровские похождения; так в 1618 году в пределах Вологодского края жители разбежались по лесам от движения народной шайки в 400 человек; закройщиками были Митька Кубасов, Степка Круглов, Иванка Гурьев.

Грозная расправа с казаками царских войск охладила горячие мечты в вольных головах — устроить самостоятельное казацкое государство, и в 1634 году казаки приняли присягу на подданство России. Этим обстоятельством не пресеклись грабежи и разбои, потому что половина гулящих казаков не хотела повиноваться московским властям.

Усиление разбоев в XVII столетии вытекало из недостатков общественной и экономической жизни русского народа. Против незавидной доли бушевали смелые люди, хотели побороть ее, во имя свободных прав. Казаки, рассеявшись по всем областям России, действовали зажигательно этим именем свободы, так что после междуцарствия бежала в их ряды от рабства едва ли не третья часть крепостных. В малолетство царя Алексея Михайловича, бояре забрали громадную силу и стали грубо притеснять народ. Им удалось, со времени Уложения 1649 года, окончательно закрепить народ за помещиками и выдвинуть свою силу. Это закрепощение служило одной из существенных причин увеличения беглых с половины XVII столетия; а вслед затем встречаются целые ряды челобитных от помещиков, которые жалуются, что их сильно разоряют разбойники, бывшие их крепостные люди. «Оброни, государь, пишется в этих просьбах, воры ездят многолюдством с огненным оружием, многие села разоряют и жгут, помещиков мучат и до смерти побивают». Но помимо крепостного права, много было причин к побегу во внутреннем неустройстве государственном, в злоупотреблениях служилых и приказных людей, в тяжелых поборах и т. п. Сыщики старались рассадить по тюремным местам схваченных беглецов, но усилия их не достигали цели: после наказания кнутом за побег, они естественно снова уходили и приставали к разбойникам. Тяжелые работы вынуждали иногда и небеглых крестьян менять честный труд на воровские действия; так в 1654 году казаки разорили Нижнее-Яицкий учуг гостя Гурьева, — и рабочие охотники примкнули к ним. Казачество умножалось беглыми, становилось сильнее, а вместе с тем увеличивались и разбои. В 1659 году около городка Паншина казаки воровские основали даже свой городок и выходили из этого притона для грабежей на Волгу, под предводительством Ивашки и Петрушки. По Донцу также проезды не были безопасны: там Грицка Торцкий с толпой черкас разбивал послов турецких, крымских и русских; воры грабили даже Святогорский монастырь.

В 1667 году разбои разлились по всей России, не смотря на грозный закон — казнить не только за разбой и укрывательство, но и за то, что если кто слышал крик и не вышел на помощь. Все эти задорные брожения вольницы, как ручьи и речки в полноводье, слились в одну бурливую реку при Стеньке Разине, и захлестнули своими волнами множество мирных жителей и увлекли в свой порывистый водоворот немало жертв и сокровищ.

После казни атамана 6 июня 1671 года молва стариков в течение всего XVIII столетия ходила из уст в уста, что Стенька и не думал умирать, а живет на отдаленном острове и многие видали его своими глазами. В этом своеобразном предании есть особый смысл: действительно, Разин долго не умирал в своих сообщниках, т. е. не замер дух его своеволия в известной среде народной. Он «очутился» опять на Волге и на Дону, гулял по всей широкой России, наводя грозу и ужас, особенно на высшие классы общества. Детушки или сынки Стеньки Разина, потеряв своего атамана, рассыпались мелкими шайками по России: они являются даже на крайнем севере во время соловецкого возмущения, разбойничают по Волге и в лесах воронежских.

При Петре I множество людей бежало на Дон от тяжести военной службы, трудных работ и податей; донесли царю, что казачество наполнилось крепостными «бесчисленно», так что опустели селения, не с кого стало собирать подати и повинности и неоткуда поставлять рекрут. В исходе 1707 года Петр Великий послал на Дон Юрия Долгорукого с командой ловить беглецов; князь перехватал и разослал на места жительства до 3000 беглых. Многие казаки озлобились, что москали мешаются в права вольного войска; но когда они выражали свое недовольство, их считали заводчиками бунта и наказывали. Самым отчаянным защитником вольницы явился Кондратий Булавин, атаман рабочих при соляном заводе в Бахмуте; он прослышал, что Долгорукий подвигается к ним, и с шайкой беглых в 500 человек быстро напал на Долгорукого, его убил и команду всю в 1000 человек перерезал. Войсковой атаман Максимов разбил шайку Булавина, но он снова взбунтовал все верховые станицы, увеличил свое войско тысячами беглых, овладел Черкасском и сделался войсковым атаманом. В своих призывных грамотах Булавин выразил свой взгляд на бунт, подобно Стеньке Разину: «Худым людем, и князем, и бояром, и прибыльщиком, и немцом за их злое дело отнюдь бы не молчать и не спущать ради того, что они вводят всех в еллинскую веру и от истинной христианской веры отвратили своими знаменьми и чудесы прелестными; а между собой добрым, начальным, посадским и торговым и всяким черным людям отнюдь бы вражды никакой не чинить, напрасно не бить, не грабить и не разорять, — и буде кто станет кого напрасно обижать или бить, и тому чинить смертную казнь. А по которым городам и по тюрьмам есть заключенные люди, и тех заключенных из тюрьмы выпустить тотчас без задержания». Когда бунтовщики собирали голытьбу на борьбу с боярством, к Черкасску двигалось 20000 войска, для усмирения мятежных казаков, под предводительством Василия Долгорукого, родного брата убитого Булавиным — Юрия; Василий имел от царя наказ: «без пощады всех злодеев и их жилища истреблять и пойманных казнить и вешать». Долгорукий действительно срыл с лица земли 14 казачьих станиц, перевешал и переказнил множество народа. Булавин, осажденный самими казаками в Черкасске, застрелился 7 июня 1708 года.

Когда Долгорукий занимался казнями, атаман Игнатий Некрасов, набрав большую шайку вольницы, пошел на Волгу, ограбил караваны судов и разорил несколько селений. Возвращаясь на Дон, он писал, чтобы собирались казаки в Есаулов городок, а он скоро к ним будет с товарищами. Когда собралось 3000 человек, Долгорукий успел осадить их в Есаулове, и они принесли повинную; по человеку из десятка он перевешал кругом городка, а иных воров повешал на плотах и пустил по Дону; тогда казнено было больше 200 человек. Взяв жену и детей, Некрасов ушел на Кубань в подданство Крымского хана и с ним переселилось до 2000 казаков.