Питомцы Майки - Румшевич А.. Страница 2

Жена хозяина удивилась.

— Зачем же это? — спросила она доктора.

— Это будет очень интересный опыт. Я уже не раз проделывал нечто подобное, но брал всегда для этого простых дворняг. Как известно, собаки вообще превосходные кормилицы и нежные матери. И не раз уже на моих глазах они выращивали хищников. Майка будет первой не дворовой, а породистой собакой, на которую мы возложим эту же задачу. Она, как вы знаете, очень одарена от природы, и мы многого ждем от этого опыта. Майка будет не только кормилицей, но и воспитательницей маленьких дикарей… Хозяйка заинтересовалась.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее, чего вы ждете от Майки.

И доктор стал рассказывать, что у зверей, как и у людей, есть наследственные черты характера, наклонности, стремления и пр., которые принято называть инстинктами. С вредными инстинктами надо бороться путем воспитания. Он указывал на то, что как у ребенка при правильном воспитании исчезают дурные черты характера, так и у животных можно подавить дурные инстинкты.

— Известно, — говорил доктор, — как благотворно действует совместное воспитание на детей; вот мы и хотим испробовать то же самое на животных. Представьте себе, что они вырастут друзьями, вместо того, чтобы ненавидеть друг друга, как это им подсказывает инстинкт.

— Конечно, — оживленно согласилась хозяйка, — я сама замечала, что если кошки и собаки выросли вместе, они находятся в самых дружеских отношениях. Но меня интересует, как отнесутся Майка и волчица к тому, что вы, вместо их собственных щенят, подложите им чужих детенышей?

— О, об этом не беспокойтесь! — воскликнул доктор. — Как у Майки, так и у волчицы инстинкт материнства так силен, что он заглушит все остальное.

На рассвете Майка стала стонать и метаться. Сторож пошел будить хозяина.

Скоро Майка родила четырех щенят. Она облизала их. Заведующий дал ей с блюдечка молока и приложил ей к груди ее детей. Майка радостно завизжала и в изнеможении закрыла глаза. Ей было так хорошо теперь, после этой мучительной ночи.

Проснулась она через два часа и вспомнила: ведь у нее есть дети. Целых четыре щеночка! Она приподняла голову и огляделась. Но где же они? — Она помнила, что они были крохотные, такие же, как она — беленькие, и у всех на ухе или на мордочке были черные пятна…

В углу что-то копошилось. Майка поднялась, понюхала эту живую кучку и тихонько заворчала. «Откуда взялись эти зверки?…» Чутье не обманывало ее. Они были ей совсем чужие. И такие странные… и даже безобразные.

Один, правда, желтенький, похож чем-то на щенка, но не щенок.

И пахнет иначе. Другой полосатенький, желтый, с черными полосками — красивый котенок!.. Оба они крупнее котят и такие большеголовые, чудные!.. С любопытством обнюхивала их Майка и старалась вспомнить, что-то. Так пахло где-то в саду. А уж остальные два!.. Майка рассмеялась бы, если б умела. Какие-то бурые комочки, с густой, косматой шерстью. Морды длинные и некрасивые. И пахнет от них неприятно.

Зачем они тут?..

Майка лапой осторожно перевернула их на спину. Они жалобно запищали и беспомощно забарахтались на полу. А желтенькие заскулили, ползая рядом и тычась мордочками в бока Майки.

У собаки вдруг забилось сердце. Ей стало так жалко этих беспомощных маленьких созданий! «Они голодны», поняла Майка и легла рядом с желтеньким. Сначала ее замутило от резкого, чужого запаха, но Майка поборола в себе брезгливость. Детеныши чутьем угадали, что перед ними их кормилица, и жадно припали к ее груди. А за ними потянулись и черненькие уродцы.

Это были только что родившиеся детеныши льва и тигра, а черненькие были медвежата.

Сторож, который видел эту картину, пошел за заведующим.

— Вот и отлично! — сказал тот. Он вошел в клетку и погладил Майку по головке. — Теперь она их не бросит! Теперь-то уж Майка пожалеет подкидышей!

А Майка не подозревала, что ее собственных щенят кормит теперь волчица.

Весь день Майка заботливо облизывала своих уродцев и не отходила от них. Она чувствовала, что зверки беспомощны. Если их бросить, они умрут от голода. Жалость к ним и нежность переродили Майку.

Когда ее выпустили на четвертый день погулять, — на этот раз в саду и без цепочки, — никого уже не задирала. Пробежит, тихо рыча, мимо волков и лисиц, оглянется враждебно на обезьян и помчится дальше. Она старалась все что-то вспомнить, понять…

У клетки медведей Майкой овладело волнение. Заведующий садом видел, как собака остановилась, подняла переднюю лапку. Она внимательно нюхала воздух. Возле клетки хищников она села. Нервная дрожь пробежала по ее телу.

Положительно, эти запахи резкие, даже неприятные — были ей знакомы… Как будто именно так пахли ее жалкие уродцы… Долго сидела она так, в раздумьи, перед клеткой льва, не обращая на него никакого внимания. Она не замечала, что желтые глаза львицы следят за каждым ее движением, и что в этих глазах загорается жадный огонек… Теперь Майка была уже не худеньким щенком, и львица охотно съела бы ее.

Майка нервно залаяла и озабоченно побежала дальше. Но ее интерес к саду и другим его обитателям как будто пропал. Обегав все закоулки, она повернула к своей клетке. Она боялась, что без нее унесут ее уродцев, как унесли тех, беленьких и с пятнами на милых мордочках. Эти хоть уродцы, а все-таки!.. Что она будет делать без них?..

Заведующий садом, стоя в проходе, наблюдал, с какой заботой обнюхивала и облизывала Майка своих подкидышей.

Они же, почуяв ее близость, подняли визг и вой и стали тыкаться мордочками друг в друга, ища соски. Когда же зверки припали к Майке, больно тыча ее здоровыми лапами в бока, собачка блаженно вздохнула и закрыла глаза. Запах хищников все еще щекотал ее ноздри, но она сейчас как бы мирилась с ним. Ведь так же пахнет и от ее уродцев. Что же делать?

Все-таки они милые и жалкие. Не бросать же их!..

С большим интересом следила жена заведующего за жизнью Майки. Как-то вскоре она спросила у доктора:

— А вы не боитесь за Майку? Способна ли такая маленькая собачка выкормить таких крупных зверенышей?

— Этого и не надо, — возразил доктор. — Майка будет кормить медвежат одну только неделю, а потом их переведут на рожок.

Тигренок будет сосать ее две недели, а львенок один останется ее питомцем. Но воспитывать она будет всех четырех одновременно, это-то для нас и представляет самый главный интерес.

Прошел месяц, и Майка считала подкидышей совсем своими, а о собственных щенятах и не вспоминала. Особенно нежно любила она львенка. Он был всех умнее, а главное был ласков и привязан к своей приемной матери. Он был крупен, неуклюж, сравнительно с тигренком, слаб на ноги и часто падал. Тигренок был тоже очень мил, очень красив, красивее львенка, настоящая кошечка.

Такой же игривый, задорный, но и такой же коварный. Не раз, играя с Майкой, он царапал ее и кусал. За это ему здорово доставалось. Майка была вспыльчива; кроме того, она инстинктом понимала, что эти зверки будут большими, гораздо больше ее, и что надо держать их в строгости. Надо, чтоб они привыкли бояться ее, — иначе с ними не совладаешь потом. И Майка была строга. Всякий раз, когда тигренок царапал ее, или задирал своих сводных братьев, — она больно трепала его за уши.

Медвежата были очень добродушны и забавны.

Однако, они по уму уступали желтеньким, и Майка любила их меньше. Медвежата были большими драчунами и обижали львенка. Майка из себя выходила, заступаясь за своего любимца. И между собой они дрались постоянно. Начнут в шутку, а потом сцепятся всерьез, и надают друг другу здоровых пощечин… А лапы у медвежат и сейчас уже были сильные и с острыми когтями.