Шакалота. Птичка в клетке (СИ) - Филон Елена "Helena_fi". Страница 86

Зоя щёлкает ножницами и смотрит на то, как я отчаянно трясу головой.

— Не надо.

— Всё в порядке, Лиза.

Нет. Ничего не в порядке! Я достаточно хорошо изучила Зою и отлично знаю этот взгляд! Весь этот её пофигизм и расслабленность — лишь маска. Сейчас моей подруге точно не всё равно. Особенно после того, что я услышала от неё недавно. Зоя не всегда была такой смелой и решительной. Эта девочка не любила себя. Так как я могу допустить, чтобы из-за меня её «стена защиты» рухнула?

Вижу, как дрожит её рука, поднимая ножницы выше, как вторая обхватывает конский хост…

— Ещё короче, — мягко замечает Оскар. — Ага, повыше бери.

— А чего сразу машинку не притащил? — огрызается Зоя. — Может налысо сразу?

Оскар хмыкает:

— Блин. Не сообразил.

— Давайте быстрее! — Ромыч выглядит мрачно и нетерпеливо. Дружки тут же подхватывают его одобрительным свистом, а девчонки глупо хихикают.

Зоя медлит и совершенно игнорирует мои просьбы не делать этого.

— Отпусти! — вырываюсь из рук Оскара, но тот держит крепко. — Отпусти меня!

— Успокойся, солнышко. Чего нервная такая?

— Зоя не делай этого! — кричу отчаянно. — Зоя! Зоя, посмотри на меня! Ты не должна этого делать!

— Пельмешик сама виновата, — глумится Оскар. — Не мешай ей.

Ну ладно.

Резко выдыхаю и со всей своей возможной силы бью Оскара локтем под дых. Рвусь к Зое и выхватываю ножницы у неё из рук за секунду до того, как лезвия смыкаются на её волосах.

Зоя дрожит, а на глаза наворачиваются слёзы, но упрямства у неё не занимать: протягивает руку и требует вернуть ножницы обратно.

— Я это сделаю! — заявляю, отступая всё дальше. — Какая разница кто? — тяжело дыша, смотрю на Оскара. — Разницы ведь нет? Ну?! Я тебя спрашиваю.

— Да плевать! — вдруг рычит Ромыч. — Потешьте уже его самолюбие хоть кто-нибудь! Я зае**лся на это смотреть!

— Лиза, даже не…

Поздно.

Сжав свои волосы в кулаке, и заведя ножницы за голову, потребовалось несколько нажатий, чтобы длинные вьющиеся локоны посыпались на песок и короткие рваные пряди заскользили по подбородку.

— Лиза…

Толпа гудит и свистит, кто-то одобрительно рукоплещет, кто-то даже хлопает меня по плечу, а кто-то вроде Оскара смотрит с таким разочарованием, будто вот-вот расплачется:

— Это — не коротко! — качает головой.

— Заткнись малой, — Ромыч толкает его в плечо. — Здесь всем плевать на твои личные обиды. Давай, начинай.

— Лиза, — лицо Зои плавает из стороны в сторону перед моими глазами и выглядит печально-осуждающе. — Зачем, Лиза?! Вот зачем?! Это моя вина! Это я этого выродка постригла! И это мои волосы должны были… Блин… — Вижу, как слёзы вырываются из уголков глаз Зои. А мне даже плакать не хочется, кричать не хочется, сожалеть не хочется. Если и случилось нечто непоправимое, то я этого ещё не поняла. Да и… это ведь волосы, просто волосы..

Даже вздохнуть с облегчением хочется.

Что могло быть проще, чем это?

— Уходим, — наконец ко мне возвращается решимость. Хватаю Зою за руку и веду за собой сквозь толпу.

— Не-не-не! — чья-то тяжёлая рука падает на плечо и круто разворачивает обратно. — Ты не поняла, малая, шоу только начинается.

Впервые вижу человека с такими страшными глазами, как у этого Ромыча. Черты лица грубые, обострённые, на квадратном подбородке густая щетина, ноздри длинного носа раздуваются двумя парашютами, и даже лоб нахмурен так сильно, что кажется, кожа вот-вот лопнет. И он большой. Очень большой парень. Этого ударом локтя под дых с ног точно не свалить, скорее локоть в обратную сторону вывернется.

— Оскар! — орёт Ромыч, но глаз своих жутких с меня не сводит. — Иди-ка, объясни нашей птичке, что к чему! Она походу не врубается!

— Мы всё сделали! — вступается за меня Зоя, решительно сбрасывая руку Ромыча с моего плеча и оттягивая меня назад. — Чего ещё вам надо? Мало зрелища? Сходи в стриптиз-клуб, вздрочни, расслабься, чего напряжённый такой?

— Зоя! — Не успеваю схватить её за руку, как моя подруга от резкого толчка Ромыча уже летит в утоптанный песок и шумно проезжается по нему задом.

— Закрой пасть, овца, — рычит на неё Ромыч и вновь взгляд на меня переводит. — Оскар!

— Я здесь, — Оскар оказывается рядом и с довольным видом наблюдает, как Зоя поднимается с земли, отряхиваясь от песка.

— Объясняй!

— Как скажешь, Ромчик. — Рука Оскара вновь падает ко мне на плечи. — А теперь слушай внимательно, солнышко. — Приказывает Зое стоять на меня, а меня силой отводит в сторону. — Я рад твоей новой причёске и всё такое, но вон те ребятушки, — кивает под мост, — играют по-крупному, так что…

— Это было не задание?! — смотрю на него с застывшим в ужасе дыханием. — Ты это… это всё…

— Это, — перебивает, накручивая на палец прядь моих коротких волос, — приятный бонус от дядюшки Оскара, ну или — для дядюшки Оскара, называй, как хочешь. Вообще, как твой новый куратор, я не просил тебя это делать, заметь.

— Кто? Ты мой новый… кто?!

— Ага. Куратор. — Расплывается в лживой улыбке, обнимая меня ещё крепче. — И я о-о-очень рад, солнышко. Я даже успел к тебе привязаться. Немного. Совсем чуть-чуть.

Всё крепче сжимаю в кармане перцовый баллончик и опускаю палец на кнопку распылителя, украдкой поглядывая готова ли Зоя к побегу, как Оскар добавляет:

— Не сделаешь то, что во-о-он те ребятуни для тебя придумали, солнышко, и у всеми нашего любимого мальчика абсолютно случайным образом окажется пробита голова.

— Ты псих, — шепчу, убирая палец с кнопки распылителя, и повторяю громче, дрожа с головы до ног: — Все вы психи!

— Тс-с-с… пацаны не любит, когда их обзывают.

— Да вас… вас всех за решётку надо!

— Да? — отшатывается в сторону и отряхивает ладони, будто от пыли. — Тогда вали. Давай, бери пельмешика и валите. Но за сохранность здоровья Максимки я не отвечаю.

Уроды.

Какие же они уроды!

— Максимка сам виноват, — пожимает плечами с грустным видом. — Считал себя главным, когда на самом деле п-ш-шик… и слился. А разве главные так поступают, м?.. Эх, а ведь поцыки его так любили, уважали, как братюню, понимаешь? А он… слился, мудачок. И всё из-за кого? Из-за бабы? Пф-ф… нет, ну кто так поступает вообще?

— Это его игра! — шиплю с отчаяньем, подойдя к Оскару ближе. — Её Макс придумал, так какого чёрта вы продолжаете её без него?! Всё! Макс закончил её! Нет больше игры! Хватит уже над людьми издеваться!

Оскар с задумчивым видом возводит глаза к звёздному небу:

— Я надеюсь не первый, кому ты сейчас это в упрёк поставила? А то обидно.

— Просто хватит!

— Макс силился… солнышко. И пацаны вообще не оценили.

— Называй, как хочешь! Только это была его игра, его месть…

— Месть? — брови Оскара в удивлении выгибаются. — А, так это была месть?.. А я-то всё думал…

Тяжело сглатываю и лихорадочно соображая, пытаюсь придумать хоть один весомый аргумент, чтобы закончить всё здесь и сейчас. Закончить так, чтобы эта игра больше никому вреда не причинила! Но разве… у меня есть хоть какой-либо шанс против этих больных ублюдков?!

Оскар выдерживает паузу, с досадой вздыхает, вновь обхватывает меня за плечи и расслабленной походкой ведёт к песчано-галечному пляжу, о берег которого разбиваются чёрные волны и бросают в лицо мелкие брызги ледяной воды.

— Я расскажу тебе один ма-а-аленький секрет, солнышко, — хлопая ресницами, заглядывает мне в лицо и противно натягивает губы в улыбке. — Слушаешь меня? Моя ты хорошая, — поглаживает по волосам. — Не знаю в какую «месть» заигрался наш Максимка, хотя теперь наконец-таки понимаю, почему для нашего дружочка было так важно втянуть тебя в игру, но на самом деле… наше всеми любимое развлечение придумал вовсе не твой маленький принц. Он его лишь… м-м… как это?.. Усовершенствовал. Развил.

Останавливается недалеко от мокрого от морской воды берега, разворачивает меня к себе лицом и хлопает ладонями по плечам:

— Ты ведь уже знаешь про Костика? М? О его великой и тайной любви к тебе… Да, согласен, противненько всё это, но что было, то было, каждый сходит с ума по своему.