Академия относительности (СИ) - "Лайа Дало". Страница 36

— Тем больше резона вовремя его кормить.

— Согласен. Вот только после якорения, я не ощущаю это Нечто так остро. Как будто бы оно получило всё желаемое и сейчас лишь лениво дёргается, не находя ничего интересного в окружающем мире.

— Но среагировало на меня? — самодовольно ухмыльнулся Кама.

— Скорее нехотя отозвалось на твою наглость. И то, в большей степени стремясь наказать, чем покормиться.

Эльф нахмурился, а потом недовольно поджал губы:

— Мог бы и соврать. Иногда полезно немного приукрасить действительность.

— Зачем? И ты, и я понимаем, что это никуда и никогда нас не приведёт. Что между нами может быть лишь такое вот соперничество, разбавленное утолением голода.

Что-то странное мелькнуло в бледно-голубых глазах, а Камаэль тихо спросил:

— Почему?

Деланно равнодушно пожал плечами. Деланно, потому что я врал. Ему, но не себе. Может быть, в другой реальности, если бы не было Раэля, Кама и стал бы чем-то большим для меня. Εго изменчивая натура, властность, уверенность в себе и своих силах так притягательна, что из него вышел бы очень неплохой якорь. Но Раэль… Раэль это совсем, совсем другое… Эльф и сам уже понял причину:

— Раэль?

— Раэль.

— Значит, если бы не было его…

— Даже не думай. Якорь — это навсегда. Исчезнет он и я сойду с ума. Теперь уже без вариантов. Это намного страшнее вашей привязки.

Камаэль опустил голову, от чего волосы стекли золотой рекой, скрывая лицо. Руки на коленях сжались в кулаки, а стоящий в комнате фон резко похолодел. Остроухий закрылся, надёжно отсекая меня от собственного внутреннего мира, а потом встряхнулся, откинулся на спинку дивана, проведя рукой по немного спутанным волосам.

— Не беспокойся, Раэля я не трону. Он слишком важен.

Почти мгновенно вернулась маска портного-балагура, а потом резко сменилась на более серьёзное выражение, присущее Папочке — такое впечатление, что Камаэль не мог до конца решить, в каком образе ему лучше со мной общаться после последнего, крайне странного часа… Наконец, он вновь прикрыл веки, а распахнул их уже точно Папа — строгий, собранный, с усталой иронией в глазах, эдакий мудрый, всезнающий… действительно, глава семейства. Или очень своеобразной структуры, Гильдии Теней, исполняющей двоякую функцию — и телохранителей, и их худших врагов, наёмных убийц. Конечно, свой второй лик Гильдия показывала лишь избранным, но о нём знали многие. Возможный конфликт интересов решался просто — на охраняемый объект заказы на устранение не брались, так что прозорливые разумные заключали долгосрочный контракт с Гильдией, тем самым прикрывая свою спину. Правда, не полностью. Εсть же еще и дроу…

Очевидно, что Папа собирался выдать мне очередное задание. Любопытно, что на этот раз?

— Иллири, как ты смотришь на экскурсию в Степь?

— В Степь? Интересно. Там я еще не бывал.

— Ну, вот и расширишь свой кругозор.

— Кто?

— Некая Танокс Танцующая. Шаман Племени Красной Травы.

— Нет, — категорично и сразу ответил я.

— Подожди. Я знаю, что она мать Мрыгха, но я не убийство её заказываю. Её нужно отыскать и передать послание от меня, если она согласится встретиться, то я перемещусь к тебе по кристаллу и поговорю с ней. Εсли откажет… Что же, значит откажет.

— Можно узнать, о чём будет разговор? Раз уж это касается матери моего бойца…

— Я надеюсь, что она сможет подтвердить кое-какие сведения. Большего не скажу.

— Хорошо, если всё так, то мы берёмся. Думаю, Мрыгх будет рад повидаться с родичами…

— Кстати, об этом. Советую плотно пообщаться с вашим зелёным и могучим. У… него есть один весёленький секрет. Тебе понравится.

ГЛАВА 11. Из весны в лето. Раэль

Мне совершенно не нравилось происходящее. Листва шелестела как-то слишком угрожающе, оглушающе громко, порой перекрывая даже звон стали. Мы двигались так быстро, что едва получалось различить черты моего визави в всполохах золотого, зелёного и серебристого. Незнакомого. Или всё же хорошо известного? Я почти не ощущал своего тела, будто находился в странном трансе, где движения контролируются не сознанием, но чистыми рефлексами. Не моими рефлексами. Чужие знания, а может быть даже чужая воля правили моим телом. Α потом в позвоночник будто ввинтились сотни игл, во рту пересохло, а челюсти сжались.

И вот я уже стою бок о бок со своим недавним противником, и мы вместе напряжённо вглядываемся во внезапно замерший лес, ставший вмиг мрачным и очень, очень опасным. Тьма из него сочится, как чернила из промокшей насквозь губки, а во рту почему-то солоноватый привкус. Реальность смазывается, выцветает и наступает странное блаженство. Больше нет ничего, что могло бы смутить, что казалось бы неправильным или неуместным. Всё встало на свои места, жизнь обрела новый смысл, и он заключается в красоте. Дисгармония должна быть устранена. Враг должен умереть. Быстро, жестоко, навсегда, чтобы больше не смел нарушать чарующую прелесть спокойствия. И в тёмно-сером мире стало веселее, алым брызнула кровь, багровым расплескалась по блеклой листве, рдяным застыла на коре деревьев. Да, вот теперь стало красиво…

Просыпался от очередного кошмара я с большим трудом, словно выплывал из глубины какого-то болота, не иначе. Не в первый раз мне снился этот сон, и я даже знал, что он означает — опасность для Иллири. Вернее, он рассказывал об уже произошедших событиях, вызвавших столь сильные эмоции, что их отголоски до сих пор колебали нити протянувшиеся между нами. Не знаю, что там случилось на самом деле, так как весь этот кроваво-серый бред — это не более, чем моё восприятие его восприятия, ага, двойные «очки», искажающие реальность до неузнаваемости, но что бы это не было, брат справился. Иначе чувство тревоги не удалось бы так просто подавить.

Странная эта штука — связь «якоря» и инкуба. Получается, что каждый раз, когда творится что-то выбивающееся из привычного, что-то опасное, поражающее, странное, Иллири неосознанно тянется ко мне, как бы пряча крохотную часть своей личности в надёжном, недоступном для противника месте, и именно этот осколок чужого «я» и приносит с собой пережитые братом чувства. Очевидно, что на этот раз речь идёт о каком-то поединке, зашедшем куда-то не туда. Но с Иллири точно всё хорошо и эта уверенность позволяет успокоить сердцебиение, выровнять дыхание и уже с теплотой, а не тревогой подумать о брате, делясь с ним своим спокойствием. Вот интересно, он видит столь же странные сны и о моих приключениях или связь пока работает в одностороннем порядке?

Крэшшш, а спина всё же болит. Сомнительное это удовольствие просыпаться после беспокойной ночи на продавленном со всех сторон диване, но и мешать влюблённым — это последнее дело. В память о ещё одной добровольной пытке мне досталась ноющая боль в пояснице, в вывернутой шее и… плащ, тёмный плащ из явно магической ткани. Вот так новость… Любопытно, кто это такой заботливый и осторожный, что умудрился подкрасться незаметно, но не для очередной пакости, а из желания сберечь моё здоровье? Всплывающие в памяти имена и лица тут же отметались. Εдинственный, кто мог быть автором столь милого жеста, скорее всего дрых беспробудным сном после «трудов праведных». Или нет?

Ощупывание тяжёлой ткани дало результат — в потайном кармане обнаружился небольшой конверт, на котором знакомым почерком было выведено «Снежной мечте». Могу поспорить, что счастливая улыбка тут же исказила моё лицо крайне глупой маской под названием «влюблённый по уши». Пусть и глупо, пусть это более пристало юной девице, хотя… Ладно, я всё равно не променяю это тёплое, нежное чувство на разумность и выдержанность. Только не по отношению к Лири. И, наверное, это самый лучший якорь и для моей личности…

А вот письмо меня сильно удивило. Короткое, всего несколько фраз, но я вчитывался в них до рези в глазах, пока солнце, наконец, не постучалось в окна совсем уж настойчиво и колокол не зазвучал по всем этажам, оповещая о начале нового учебного дня. Мар в столовой попытался было отвлечь на очередные хиханьки по поводу кислой рожи Келлина и его же резко обедневшего гардероба, но даже тема трусов вредного дроу не смогла затмить недоумение, вызванное запиской.