Привычка разводиться (СИ) - Светлая et Jk. Страница 13
До последнего вечера, когда выяснилось, что она претендует… на все.
«Ты именно сейчас должен решить, живешь прошлым или настоящим! Я столько времени терпела и ждала! Я имею право на то, чтобы ты выбрал меня, а не ее!» - рыдала она, не понимая даже, что он и не пытается выбирать. Выбора никогда не стояло. Он был женат и любил собственную жену, сколько бы и каких бы штампов в паспорте ни пестрело. Все просто.
Потом Алина собрала вещи и уехала к маме. Дала ему время подумать. А он всю ночь курил на кухне – никогда не курил, а в тридцать восемь лет научился. Сотни раз успел обвинить себя и оправдать Даню. И сотни раз – обвинить Даню и оправдать себя.
Ее день рождения – день, который по праву принадлежал ему. Оказывается, он этого ждал. Ждал целый год, чтобы вот так вот просто сидеть рядом, спрашивать и отвечать. И улыбаться, чтобы скрыть собственную боль.
- Марик сказал, что его зовут Федор Николаевич, он стрижется налысо, чтобы скрыть плешь, и работает в твоем кафе. И что ты… дай-ка вспомнить… дааа! Именно ты, Даниэла Берг-Соколовская, моя бывшая жена и мать моих троих детей, собираешься за него замуж!
К окончанию его слов Даниэла поджала губы, запахнулась в плед и отодвинулась от Алексея.
- Ты поэтому прискакал? – сердито поинтересовалась она. – Тебе, значит, можно…
- Это другое.
- И чем же, позволь узнать?
- Я не собирался и не собираюсь на ней жениться. Это просто… - объяснять ей, что он физически не может быть один, что больше всего на свете боится одиночества… глупо, страшно и ненужно, все равно что обнажить что-то уродливое в себе. Выставить на обозрение. Но, в конце концов, больше у него ничего не было.
Леша поднял глаза, ощущая, насколько она от него отдалилась. Даже не тем, что отодвинулась на другой конец лавочки. А тем, что ничего, оказывается, не знала. И неожиданно для себя самого произнес:
- Это просто попытка удержать себя. День за днем жить, не приближаясь к тебе. Чтобы дать тебе шанс.
- Зачем же тогда пришел сейчас?
- Я не пропустил ни одного твоего дня рождения с седьмого класса.
- Я помню, - прошептала Даня, - я ждала.
Все его существо отозвалось на ее шепот. Сердце ухнуло куда-то вниз. Он дернулся в ее сторону.
И в этот самый момент в его кармане громкой мелодией, перебивающей все на свете звуки, зазвонил телефон. Он вздрогнул. И замер. Потому что точно знал – черт его знает откуда – это звонит Алина.
Даниэла улыбнулась. Она тоже знала, кто это звонит. Все правильно. Она бы позвонила еще пару часов назад: на дворе глухая ночь! В это время, если мужик не дома, значит, с другой бабой.
- Тебе пора, - сказала она.
- Пора, - кивнул Берг-Соколовский. Это слово, безусловно, всегда странно на него влияло. Но сейчас ему действительно было пора. Он резко подорвался со скамейки. Сунул руку в карман. Нащупал телефон, продолжавший верещать, как раненый козел, и со всего размаху зашвырнул его в реку – как можно дальше. Потом достал флягу. Сделал еще один большой глоток коньяка и повернулся к жене.
- Да, я ревную тебя к нему! – заорал он на всю Набережную. – Ревную, мать твою! И если сейчас ты скажешь мне, что совсем не злилась, что тебя не задело… Я… вот тогда точно... Черт!
- Не ори на меня! – закричала она в ответ. – Телефонами он тут разбрасывается! Езжай домой! Твоя звезда без тебя не засыпает!
- У нее отличный сон! Десять по десятибалльной шкале! Засыпает минут за восемь. Не храпит. Не вертится в постели. И не пытается обниматься, когда жара! Вообще ничего, понимаешь?
- Рада за тебя! – Даниэла сделала несколько глубоких вздохов и спокойно проговорила: - Я очень рада за тебя, Леш. Ты заслужил быть счастливым.
- Да неужели же ты не видишь, что я несчастлив?!
- Но… - растерянно проговорила она, - ты же сам…
- В том-то и дело, что сам… - свистящим шепотом проговорил он. – Сам… и не знаю, как вернуться. По идее я должен радоваться за тебя сейчас. А ни черта! Ты, должно быть, тоже меня ненавидела тогда.
- Я не могу тебя ненавидеть.
Несколько минут он молчал. Говорить что-то сил не оказалось. Что говорить? Она не могла его ненавидеть. Он не мог без нее жить. Сунул руки в карманы. Медленно прошелся по каменной плитке, думая, какого черта она такая скользкая. Потом развернулся и резко подошел к Даниэле.
- Ты своего Федора Николаевича любишь или просто удобно?
- Ты дурак? Я с ним два раза в кино ходила.
Он снова притих. Потом вяло улыбнулся.
- Кино – это очень серьезно. Особенно в нашем возрасте.
- Ок, - вздохнула Даниэла. – Кино ничего не значит, замуж за него я не собираюсь, возраст у нас нормальный. Еще что?
- Я тебя люблю.
- Ты так долго не приходил.
- Ты же сама сказала, что я дурак… Раньше ты меня выгоняла, и надо было просто припереться снова. А тут… Ты сможешь меня простить когда-нибудь?
- При одном условии, - не раздумывая, но очень серьезно сказала Данька.
Алексей резко сел на лавочку возле нее, толком не соображая, что сейчас их лица оказались друг напротив друга на расстоянии поцелуя. И вдруг понял, что сделает все на свете, сделает все, что угодно, только бы она снова любила его. Не чувствуя ничего, кроме ее дыхания на своем лице, он спросил:
- При каком?
- Что ты на мне женишься.
Ответить он не успел. Потому что расстояние поцелуя неожиданно сыграло свою очень важную роль.
Но мы скажем вам по большому секрету, что пятая свадьба была последней в жизни обоих. Больше они уже не разводились. Никогда-никогда.
The End.