Проклятие лорда Фаула - Дональдсон Стивен Ридер. Страница 59

Затем Кавинант заметил посох Морэма. Он был окован металлом, как Посох Закона, который Кавинант мельком видел в лопатообразных пальцах Друла, но резьбы на нем не было. Морэм держал его в левой руке, правой отдавая Кавинанту приветственный салют. Затем он скрестил руки на груди, зажав посох на сгибе локтя.

Губы его изогнулись, выражая сложную комбинацию из усмешки, робости и настороженности.

— Позвольте мне начать снова, — сказал он. — Я — Лорд Морэм, сын Вариоля. Добро пожаловать в Ревлстон, Томас Кавинант Неверящий и посланец. Биринайр — это хатфрол и глава учения лиллианрилл в Твердыне Лордов, но, тем не менее, до вечерней службы еще есть время. Итак, я пришел по нескольким причинам. Первое — чтобы поприветствовать вас, второе чтобы ответить на вопросы чужестранца, оказавшегося в Стране, и третье — чтобы осведомиться о причинах, которые привели вас в Совет. Простите, если я кажусь чересчур официальным. Вы — чужестранец, и я не знаю, как у вас принято приветствовать гостей.

Кавинант хотел ответить. Но он все еще чувствовал замешательство, в которое привела его темнота; ему требовалось время, чтобы голова его прояснилась. Некоторое время он, мигая, смотрел на Лорда, затем, чувствуя необходимость нарушить молчание, сказал:

— Этот ваш Страж Крови мне не доверяет.

Морэм криво усмехнулся:

— Баннор говорил мне о том, что вы считаете, будто вас держат в заключении. Это еще одна из причин, побудивших меня побеседовать с вами этим вечером. Не в наших обычаях проверять гостей прежде, чем они отдохнут. Однако я должен рассказать вам кое-что относительно Стражи Крови. Может быть, присядем?

Он взял стул и, поставив его напротив Кавинанта, сел, положив посох на колени таким естественным жестом, словно это была часть его самого. Кавинант сел возле стола, не отрывая взгляда от Морэма. Когда он сел, Лорд продолжал:

— Томас Кавинант, я говорю вам открыто: до тех пор, пока вы не проверены, я допускаю, что вы друг или, по крайней мере, не враг. Вы гость, по отношению к которому должна быть проявлена учтивость. Кроме того, мы давали клятву Мира. Но вы такой же чужак для нас, как мы — для вас. А Стража Крови приносила присягу, которая ни в малейшей степени не сравнима с нашей клятвой. Они присягали служить Лордам и Ревлстону — охранять нас от любой угрозы с помощью силы своей верности.

Он тихо вздохнул.

— Ах, это унизительно, когда тебе так служат — невзирая на время и на смерть. Но оставим это. Я должен сказать вам две вещи. Верные своей присяге, Стражи Крови уничтожили бы вас немедленно, стоило бы вам поднять руку на кого-нибудь из Лордов, да и на любого обитателя Ревлстона. Но Совет Лордов отдал приказ о взятии вас под свое покровительство. Так вот, Стражи Крови — Баннор или любой другой — скорее отдадут свои жизни, защищая вас, нежели позволят себе нарушить этот приказ или допустить, чтобы вам был нанесен какой-то вред.

Видимо, заметив на лице Кавинанта сомнение, Лорд добавил:

— Уверяю вас: это так. Быть может, для вас было бы нелишним расспросить Баннора обо всем, что касается Стражи Крови. Пусть его недоверие не огорчает вас — быть может, когда-нибудь вы поймете причину. По происхождению он — харучай. Это племя живет высоко в Западных Горах, за расщелиной, которую мы теперь называем Ущельем Стражей. Они пришли в Страну в первые годы правления Кевина, Высокого Лорда, сына Лорика, пришли и остались, принеся присягу, которая по своей нерушимости достойна даже богов. На мгновение он, казалось, погрузился в размышления о Страже Крови.

— Это были люди с горячей кровью, сильные и плодовитые, прирожденные воины и бойцы — а теперь, благодаря своей обещанной верности, они превратились в племя аскетов, старое и лишенное женщин. Говорю вам, Томас Кавинант, за их преданность была заплачена такая непредвиденная цена… Это нелегко им дается, и единственной наградой им служит их нерушимая, истая служба. И будущая горечь сомнений…

Морэм снова вздохнул, затем как-то застенчиво улыбнулся.

— Спросите у Баннора. Я слишком молод, чтобы рассказывать все так, как было.

«Слишком молод? — с удивлением подумал Кавинант. — Сколько же ему лет?» Но он не стал задавать этот вопрос, опасаясь, что ответ будет столь же опасным соблазном, каким был рассказ Морестранственника о Бездомных.

Затем, с усилием отогнав от себя эти мысли, он сказал:

— Мне надо поговорить с Советом.

Морэм в упор взглянул на него.

— Лорды соберутся завтра, чтобы выслушать и вас, и великана. Вы хотите говорить сейчас? — Глаза Лорда с золотыми крапинками, казалось, вспыхнули от сосредоточенности. Неожиданно он спросил: — Вы — враг, Неверящий?

Кавинант внутренне вздрогнул. Он чувствовал на себе испытующий взгляд Морэма, и ему казалось, что пламя этого взгляда прожигает его мозг. Но он был готов к сопротивлению и глухо огрызнулся:

— Вы же провидец и оракул. Вот и скажите мне.

— Это Кеан меня так назвал? — Улыбка Морэма обезоруживала. — Что ж, я выказал некоторую проницательность, когда позволил необычной красной луне меня побеспокоить. Может быть, мои способности провидца удивляют вас?

Затем, прервав свое отступление, он намеренно повторил:

— Вы — враг?

Кавинант вернул Лорду его взгляд, надеясь, что тот увидит в его глазах твердость и бескомпромиссность.

«Я не буду… — подумал он. — Я не являюсь… Я никоим образом не являюсь для него ни кем. Я просто должен…»

— Я просто должен, — сказал он, — передать вам… послание. Так или иначе, меня заставили доставить его сюда. Кроме того, по дороге произошло несколько вещей, которые могли бы вас заинтересовать.

— Рассказывайте, — мягко, но с настойчивостью в голосе сказал Морэм.

Но его взгляд напомнил Кавинанту о Барадакасе, об Этиаран, о временах, когда они говорили: «Ты закрыт…»

Он мог видеть здоровье Морэма, его опасную смелость, его живую любовь к Стране.

— Люди постоянно просят меня рассказать что-нибудь, — пробормотал он. — Не могли бы вы рассказать сами?

Через мгновение он ответил сам себе:

«Конечно, нет. Откуда им знать, что такое проказа?»

Затем до его сознания дошла причина, вызвавшая просьбу Морэма.

Лорд хотел, чтобы он говорил, хотел слышать его голос и распознать в нем правду или ложь. Слух Морэма мог уловить честность или фальшь ответа. Кавинант вспомнил послание Фаула и отвернулся в целях самозащиты.

— Нет… Я приберегу это для Совета. Одного раза для таких вещей достаточно. Мой язык рассыплется в песок, если ему придется повторять это дважды.

Морэм кивнул, словно бы подтверждая, что он понял. Но почти немедленно спросил:

— Так значит, обезображенная луна объясняется вашим посланием?

Кавинант инстинктивно посмотрел в проем балконной двери.

Там, плывя над горизонтом подобно чумному кораблю, светилась кровавым пятном луна. Ее отблеск делал равнины похожими на воплощение фантазии. Он не смог сдержать дрожи в голосе, отвечая:

— Он запугивает нас. Просто показывает, на что способен.

Однако в глубине души он кричал:

«Черт побери! Фаул! Духи были беззащитны! А что я мог сделать для этих уничтоженных созданий?»

— Ах! — вздохнул Морэм. — Плохие наступили времена. — Он шагнул в сторону от стула и закрыл выход на балкон деревянной шторой. — Боевая Стража насчитывает менее двух тысяч воинов. В Страже Крови их всего лишь пять сотен — ничтожное количество для выполнения какой-либо задачи, кроме защиты Ревлстона. А Лордов всего лишь пять. Из них двое — старики на исходе своих сил, и никто не овладел более чем ничтожной частью первого Завета Кевина. Мы сейчас слабее, чем любой из друзей земли во все времена существования Страны. Вместе мы едва способны лишь на то, чтобы заставить колючую траву расти в Кураш Пленетор.

— Нас было бы больше, — пояснил он, вновь сев на стул. — Но в последние поколения почти все лучшие в лосраате избрали ритуал Освобождения. Я был первым, кто прошел испытание, после перерыва в пятнадцать лет. Увы, сердцем я чувствую, что теперь нам понадобится куда большая сила.