Рай для закалённых (СИ) - Коробкова Анастасия. Страница 9

- Это твой дедушка? - тихо спросила я Кастора.

Кастор обернулся.

- Нет. Это... тоже подопечный. Добрый день, Георгий! У вас с Ангелиной все в порядке?

Пожилой мужчина приветливо мне улыбнулся и кивнул Кастору.

- День добрый, Кастор. Сегодня был доктор, зайди к нам попозже, кое-что надо будет сделать.

Его голос был неожиданно громким и чистым. Сказав это, он ушел в дом - в той части стены была своя задняя дверь.

- "Положительный опыт в попечительстве", - вспомнила я слова Ксандрии.

- На самом деле, не такой уж большой опыт, - возразил Кастор. - Попечителями Георгия и его жены Ангелины были мои родители - это их старые знакомые, еще с довоенных времен. Когда родители погибли, я вернулся в этот дом и взял попечительство, чтобы им не пришлось переезжать.

Пожалуй, хоть что-то хорошее этот день принес: старики в Нашей Стране большая редкость. Из местных жителей их осталось очень мало, как и самих местных жителей, а старшие родственники новых граждан ехали сюда неохотно, несмотря на вызывающие зависть достижения медицины и официальные приглашения (администрация Президента не скрывала, что вместе с пожилыми ожидаются их пенсии, выплачиваемые на родинах - дополнительный приток иностранной валюты).

Значит, теперь мои соседи - настоящие бабушка и дедушка...

6. "Плохая" девочка

Кастор научил.

Утром он провел неожиданно жесткий тренинг, рефреном которого сделал идею "Если боишься войны - значит, она уже началась". Вокруг - враги. Ксандрия, директор Джана и доктор Вильгельм не пожелали оставить мне выбор - они враги, как бы елейно ни улыбались. Те из моих одноклассников, поведение которых я не могу предсказать - враги, поскольку мучают меня неизвестностью. И все остальное в этом же русле. В школу я явилась, злая как черт, и ворвалась в класс, ни с кем не здороваясь.

Вроде бы, ничего не произошло. Все, кто уже пришел, продолжили заниматься тем, чем занимались до моего прихода, но их внимание я чувствовала. На несколько секунд притихли Наташа, Рута и Клара, оценивающе проследив за мной глазами, неодобрительно ухмыльнулся Алекс, пристально посмотрели Алан и Шен...

Рядом плюхнулась Вероника.

- Автограф дашь, звезда телеэкрана? - радостно крикнула она.

- А мама тебе не запретила со мной водиться? - мрачно спросила я.

Она хихикнула.

- Нет! Папа запретит, когда узнает. Давай рассказывай: Кастор - он какой?

Я вздохнула.

- Ты же видела.

Сама я эту чертову передачу не посмотрела - оказалось слабо.

Вероника закатила глаза:

- Как он сказал: "Согласен!". М-м-м! Это мужчина!

Ей явно нравилось, что в мою жизнь затесался кто-то, способный вытеснить Игоря - это было слишком очевидно.

А вот и он...

Появился в проходе, осторожно скользнул по мне взглядом и сразу отвернулся...

Я перестала слышать Веронику и все остальные звуки. В голове шумело, а в груди ныло.

Это конец.

Быть не может. Он же любит меня! Это же он говорит, что я удивительная и особенная, это он не может со мной расстаться вечерами, и, когда мы наедине, часами не выпускает из рук!..

Игорь сказал что-то Захару, тот ответил коротко, односложно, но Игорь не пошел дальше, а задал вопрос Лесю. Всё - чтобы не идти ко мне, не садиться рядом.

Это конец.

Да нет же! Невозможно! Когда мы рядом, мир взрывается от нашего счастья, наша любовь - это чудо, которое мы оба должны беречь - он знает, он сам говорил!..

Фальшиво заинтересованный беседой с Лесем, он сел в кресло рядом с ним.

- Жестец, - тихо, разбивая мою временную глухоту зашкаливающим искренним презрением, сказала Вероника.

Мне не показалось. Она тоже именно так поняла поведение Игоря. Не может быть.

- Ты с ним поговорила? - вдруг спросила Вероника.

- Да, но без конкретики. Он отменил встречу, на которой я собиралась рассказать всё.

Неужели он так выражает обиду? Это правильно?..

Погас свет. Начался сеанс биологии, но я ничего не видела. Мои мысли крутились вокруг Игоря, и как ни заставляла я себя настроиться на учительские телепатемы, постоянно сбивалась на эту жуткую картину - он видит меня и не подходит... Вроде бы, всё очевидно - нашей истории пришел конец, - но я не могла в это поверить. Мне было слишком больно в это верить.

Во время перерыва меня позвала Ксандрия. Я проигнорировала зов.

Убитая, но злая, я не двигалась с места и ждала хотя бы его взгляда, хотя бы сухого "привета" - чего угодно, что хоть на секунду дало бы мне иллюзию спасения. Но он упорно не смотрел в мою сторону. Он заговорил с Джеппо, и тот, отвечая, удивленно перевел взгляд на меня, явно не понимая, почему Игорь пристает к нему с пустыми разговорами вместо того, чтобы находиться в соседнем с моим кресле.

Вероника вышла из класса, и на ее место уселся Алан.

- Зубы или глаз?

- Что? - не поняла я.

- Игорю выбить, - коротко объяснил он.

О. Ничего себе. Неужели мне не удалось скрыть свои мысли? Это совсем плохо - Сашка еще в детстве научил меня приемам блокировки чужого внимания, которые преподавались только в его военизированной школе, причем натренировал так, что приемы эти дошли до уровня рефлексов, и если они вдруг утрачены, то я действительно труп.

- Спасибо, не требуется.

Предложение Алана, одного из лидеров среди наших парней, подействовало, как дружеский пинок: и унизило, и поддержало. Если за меня хотят заступиться, значит, я выгляжу жалко, и это противно; если Игоря осуждают его же друзья, значит, он поступает со мной действительно неправильно.

Но от этого не легче.

Алан вернулся на свое место, пришла Вероника, и начался сеанс истории. Во время него я вновь услышала зов Ксандрии, и злость, с которой я поставила ментальную стену между нами, вернула мне малую часть достоинства.

Однако боль становилась уже нестерпимой. Я чувствовала, что нужно смириться, но дурацкая надежда усиливала ее, не давая поставить точку в этой истории. Наконец, я крикнула Игорю, вырывая из сеанса: "Объясни, что случилось!", и он отреагировал тупым молчанием. Тогда я разозлилась: "Не выйдешь отсюда, пока не объяснишься! И мне плевать, какая это будет сцена!". Помолчав всего три секунды, он нехотя ответил: "Хорошо. После занятий".

И вот теперь боль отпустила. Хотя бы еще один, последний, раз, мы побудем вместе. Хотя бы недолго, но он еще будет моим...

Больше никто не заметил мой скандальный вопль, все остались в потоке образов историка Клауса. Что ж, рефлексы в порядке. Я еще жива.

За весь учебный день я так и не встала с места. Это вполне соответствовало оборонно-агрессивной позиции, заданной утром Кастором, и сработало вместе со всем остальным по полной: никаких выпадов против меня не было. Я знала, что меня обсуждают, но чувствовала, как с каждым часом отношение отдельных одноклассников меняется от злобной радости к уважению, и мысленно поблагодарила своего опекуна.

Вероника собиралась прогуляться со мной после школы, но я попросила ее уйти.

Игорь сдержал обещание. Не шевелясь и всей своей неподвижной спиной демонстрируя недовольство, он ждал, пока класс опустеет. Меня опять накрыла боль, которая сначала переполнила сердце, а потом поднялась до головы. Дышать стало трудно. Неимоверным усилием я подняла свое тело, заставила пройти через полкласса и сесть рядом с Игорем. Он посмотрел на меня безмятежными мраморно-серыми глазами, самыми красивыми на свете.

- Что случилось? - сквозь зубы спросила я.

Он вздохнул и ответил с упреком:

- Ты же сама поняла. Зачем понадобилось это выяснение отношений?

И столько искреннего непонимания было в его голосе, что я почувствовала себя истеричкой, мешающей нормально жить нормальным людям. Если бы не Вероника с Аланом, я бы окончательно в это поверила и устыдилась, но они только что поддержали меня и осудили его. Нормальные, кстати, люди.