S-T-I-K-S. Быстрее судьбы (СИ) - Дорохов Михаил Ильич. Страница 25

Столько пыли Якут никогда не видел. Главное - не топотать и не поднимать её зазря, иначе придется дышать такой взвесью, что и мертвяк не позавидует.

В одном из подсобных помещений, которое не имело окон, Монах наконец-то решился зажечь небольшой фонарик. Установив его на столе, он стал открывать свой рюкзак, выставляя на стол банки, которые запасливо прихватил с собой Якут. Следом пошла и большая фляга, вид которой обрадовал новичка.

- О! Надо расслабиться.

- Это для живчика. Сейчас тушенку прикончим, затем надо будет запас сделать на завтрашний переход. Иначе мы не доберемся и до середины Мертвого коридора.

Якут недовольно вскрыл банку тушенки и жадно принялся выуживать холодные куски мяса. Не лучший вариант, но за неимением другой еды и эта сгодится. Монах быстрее расправился со своей порцией и начал колдовать что-то в старой банке, найденной здесь же в кладовке и избавленной от толстенного слоя пыли. Споран он поместил прямо в водку, которую вылил из большой фляги.

Затем отсчитал части, шевеля губами, риторически беседуя сам с собой:

- Ага, полтора литра… Можно и все три.

Следующие два спорана полетели в огненную воду. Монах закрыл крышку, и возвестил:

- Пусть настоится. Спешить пока некуда. На сегодня вроде бы ни у кого ломка не началась из нас.

Горошина пошла в разведенную с водой уксусную кислоту. Вот она растворилась довольно быстро и рейдер начал процеживать жидкость через марлю, свернутую в несколько слоев. На её обрывках, отбрасываемых в сторону Монахом, оставался грязно - белый мутный налет. Якут было понюхал его, но напарник цыкнул на него:

- Только не пробуй. Чистый яд. Надо всегда несколько раз процеживать.

Новичок плотнее запахнул камуфляжную куртку, которую он схватил еще на базе резерва техники, и неожиданно ощутил под пальцами во внутреннем кармане картонный коробок. Сигареты! У новичка даже губы разъехались в улыбке. Этого очень не хватало. Он достал смятую пачку и заглянул внутрь. Бывший владелец имел в своем распоряжении четыре сигареты, которые ему не суждено уже было высмолить, и полупустую бензиновую зажигалку.

Монах неодобрительно посмотрел на пачку, чем вызвал вопрос напарника:

- Не куришь?

- Нет. Не вижу смысла. Если и расслабит, то очень ненадолго. Но тут курить можешь: труба прямо как вытяжка работает, запах не застоится, да и на стабе мы.

- Спасибо, - Якут сделал какое-то подобие реверанса рукой и зачиркал зажигалкой.

Огонек появился только со второго раза. Подпалив конец сигареты, и выпустив с уголка губ струйку дыма, он посмотрел пристально на Монаха и спросил:

- Послушай, я так и не спросил тогда. Зачем тебе нужно было в универмаг? Ты так тогда расстроился. Я думал, вообще останешься в том подвале помирать.

Проводник посуровел и нахмурился, уставившись в стену. Затем посмотрел на Якута. Вероятно, его подкупило что-то в виде напарника, а, может, и то, что они целый день были вместе и уже хлебнули лиха столько, сколько не выпадает некоторым трейсерам.

Да и участие в тоне новичка действительно было не поддельным. Якуту было интересно, что за человек с ним в одной связке.

Монах заговорил глухим голосом, словно из бочки:

- Я попал в Улей полтора года назад. Это случилось, когда я был на работе. Точнее, на перерыве. Привез подрядчика на площадки и поехал обедать. По пути чуть ли не влетел дважды в аварию. Ну, ты и сам видел, что в городе творится, когда начинается заражение. Сперва не придал этому значения. Потом, когда начали с ума все сходить вокруг один за другим, понял, что надо из города валить. Думал тоже, как и все, мол, газ какой или оружие биологическое или химическое. Ну, я в этом не разбираюсь. Маша – жена моя, работала в универмаге. Ну, я мгновенно сумку тревожную в багажник. Знаешь, мы помотались с ней много где. Приходилось, когда меня по службе бросали, в таких местах быть, где землетрясение как шарахнет – времени на сборы нет. Привычка осталась. Ну, в общем, она в тот день дочь нашу, Аню, взяла с собой на работу.

Монах перевел дыхание, которое начало учащаться по ходу разговора. Видно было, что рейдер мало кому выговаривался за время нахождения в Улье, а сейчас его понесло. Он посмотрел на Якута:

- Дай тоже.

Новичок протянул сигарету напарнику и подержал огонь перед лицом, пока тот подкуривал. Раздался слабый кашель.

Затем Монах заговорил вновь:

- Я приехал к ним, когда уже в универмаге начал твориться полный бардак. Мы с ней и дочкой побежали на задний двор, там стояла её машина. Ей уже плохо начало становиться…

Монах сглотнул тяжело и опустил глаза:

- Она оказалась не иммунной. Заражение коснулось и её. Мы думали поехать в Горьевку к её маме. Забрать её с собой и рвануть к родственникам в другой город. Но когда мы были в деревне, выяснилось, что её мама в этот день сама надумала ехать к сестре. Нам это соседи сказали. Связи, как ты понимаешь, уже не было. Наверное, поэтому до нас она и не дозвонилась сама предупредить: мы были в зоне перезагрузки. Маше уже совсем становилось плохо. Она несколько раз кричала на меня, будто её что-то распирает изнутри. Затем просто впадала в апатию полнейшую. Даже к дочери. Я – дурак, злился на неё, не знал еще – что это такое. В общем, я оставил её дома. А сам побежал в сельсовет: хотел позвонить по стационарному телефону сестре тещи. Оставил её с Аней.

Взгляд Монаха стал болезненный и жесткий, он уставился прямо в глаза напарнику, отчего тому стало не по себе. Голос стал монотонным и чеканным, будто рейдер сдерживал эмоции всеми силами. Но срывы и скорбный тон все равно пробивались сквозь завесу слов:

- Понимаешь. Дети до 15-17 килограммов не перерождаются. А Ане было всего три годика, и она очень худенькая была… Мы её на неделе той как раз из-за этого к доктору водили…

Рейдер не выдержал и уткнулся в ладони, еле заметно тряся плечами. Сгорбленная фигура взрослого мужчины, беззвучно рыдающего в рукав и пытающегося сдержаться, - тягостное зрелище. Получались, скорее, какие-то скомканные тихие всхлипы с редкой слезой - моральное напряжение полутора лет вылилось сейчас.

Якут молчал, потрясенный этой историей.

Сквозь сжатые зубы Монаха, невидящим взором уставившегося в одну точку на стене, послышалось продолжение:

- В общем, Маша переродилась. Ани уже не было в живых, когда я вернулся. Маша попыталась напасть и на меня. Но я просто выбежал из дома и побежал, куда глаза глядят. Не смог её убить. А надо было, чтобы не бродила зараженной так. Я не знаю, где она сейчас. Аминск перезагружается каждые полгода. Я уже третий раз возвращаюсь к нему. Раньше я не мог добраться дальше окраины города. Я слышал, что бывали очень редкие случаи, когда рейдеры находили своих родственников на заново перезагружающихся кластерах. Я надеялся успеть туда и забрать их. И успел бы, если бы не Алмаз и его дружки.

Голос Монаха приобрел металлические и грубые нотки плохо скрываемой ненависти:

- Я надеялся достать хотя бы Аню, если не повезет, и Маша снова окажется зараженной.

Якут, задумавшись, смотрел на своего напарника поневоле. Душераздирающая трагедия обычного иммунного, одного из многих. Одинокого даже в этом мире из–за отсутствия дара и, поэтому же, всеобщей славы «проклятого».

Лысый рейдер решил разрядить обстановку и проговорил:

- Прости, что спросил.

- Ничего.

- У тебя не осталось их фотографии?

- Есть. Держи.

Фотография перекочевала в руки Якута. На карточке была весьма миловидная блондинка с длинными пышными волосами. Обычное лицо, немного курносая. Яркие глаза – вот что украшало его. Довольно высокая для девушки.

Перед ней, прижавшись спиной к материным ногам, стояла девочка в платьице и недоверчиво смотрела в объектив. Худенькая, маленькая. Якут пристально смотрел на фото, замерев на полминуты. Затем спросил, пытаясь отвлечь напарника от грустных дум:

- Высокая вроде. Она что, выше тебя на каблуках будет?

Монах впервые улыбнулся за последний час и торопливо проговорил: