Война Иллеарта - Дональдсон Стивен Ридер. Страница 65

Он посмотрел на Лорда, затем отвернулся. Он был не в силах вынести страдания во взгляде Морэма. Похлопав Мехрила по шее, он направил ранихина рысью обежать с восточной стороны Ревлвуд, чтобы избежать ожидавших его возле Дерева Хранителей Учения, избежать прощания с ними. Жестами указав Стражам Крови и Лорду Морэму следовать за ним, он поскакал прочь от Ревлвуда, по направлению к южному броду.

Мысли его были обращены вперед, к войне. Ему хотелось скорее влиться в нее.

Глава 16

Ускоренный марш

Но даже в таком настроении он не мог пересечь брод через Рилл из Тротгарда без сожаления. Он любил солнечную красоту Ревлвуда, своеобразную дружбу Хранителей Учения, и не хотел терять их. Но он не оглядывался. Он не понимал, почему Елена отреклась от супруги Трелла Этиаран только лишь из-за ее гнева и печали. И он чувствовал теперь более основательно, чем ему казалось когда-либо ранее, что должен доказать в этой войне ненапрасность вызова себя. Он должен доказать, что он плод надежды, а не отчаяния.

Он должен победить.

Если же нет, то тогда он более, чем неудачник, он — активное зло, часть предательского заговора против Страны, вопреки своей любви или воле — хуже, чем Кавинант, ибо Кавинант все же пытался избежать быть ложной надеждой. Но он, Хайл Трой, сам преднамеренно брал на себя надежду, ответственность, управление…

Нет, такие мысли были невыносимы. Он должен победить, должен победить.

Миновав гребень холма, так что Ревлвуд скрылся из глаз, он замедлил Мехрила на более спокойный шаг, давая возможность Лорду Морэму и восемнадцати Стражам Крови догнать его. Затем он сказал сквозь зубы, сдерживая свой голос словно в тисках, чтобы это не казалось обвинением Морэма.

— Почему она взяла его с собой? Ведь он изнасиловал дочь Трелла.

Морэм ответил мягко:

— Вомарк Трой, мой друг, ты должен понять, что у Высокого Лорда был весьма ограниченный выбор. Путь ее обязательств узок и окружен опасностями. Она должна отыскать Седьмой Завет. И она должна удерживать Юр-Лорда Кавинанта возле себя — из-за Белого Золота. С Посохом Закона она должна обеспечивать, чтобы его кольцо не попало в руки Лорда Фаула. А если он обратится против Страны, она должна быть рядом — чтобы сражаться против него. Трой кивнул сам себе. Это была достаточно основательная причина.

Он крепко взял себя в руки, подавляя инстинктивный протест. Затем с усилием заставил себя перестать скрипеть зубами и вымолвил:

— Я хочу сказать тебе кое-что, Морэм. Когда я покончу с этой войной — когда я смогу оглянуться назад и сказать себе, что бедная Этиаран удовлетворена — я собираюсь взять отпуск на несколько лет. Я собираюсь осесть в Анделейне и не двигаться оттуда до тех пор, пока не увижу Празднование Весны. Иначе я никогда не буду в состоянии простить этого проклятого Кавинанта за то, что он был удачливее меня. — Но при этом под словом «удачливее» он подразумевал нечто другое. Хотя он и понимал сейчас, что другой выбор был невозможен, ему было больно думать, что Елена предпочла взять с собой Кавинанта, а не его.

Если Морэм и понял его, то все же тактично последовал тому, что он сказал, а не тому, о чем подумал.

— О, если мы будем победителями, — Морэм улыбался, но тон его был серьезен, — то ты не будешь одинок. Половина Страны будет в Анделейне, когда в следующий раз новолуние придется на ночь весеннего равноденствия. Немногие из живых видели Танец Духов Анделейна. — Ладно, но я все же прибуду туда первым, — невнятно пробормотал Трой, пытаясь поддержать этот диалог. Но затем все же не мог сдержать себя от возвращения к разговору о Неверящем. — Морэм, неужели ты не в негодовании на него? После всего того, что он сделал?

Спокойно и откровенно Лорд Морэм сказал:

— Сам я не столь добродетелен, чтобы негодовать на него. Нужно иметь силу для того чтобы судить слабость других. Я не так могущественен.

Этот ответ удивил Троя. На мгновение он уставился на Морэма, молчаливо спрашивая: Неужели это правда? И ты веришь в это? Но он мог видеть, что Морэм действительно верит в это. Смущенный этим, Трой отвернулся.

В окружении Стражей Крови он и Лорд Морэм следовали через холмы по кривой дороге, которая в целом вела их на юго-восток, на перехват Боевой Стражи.

Когда этот день подошел к концу, Трой был уже в состоянии все более и более сосредоточиваться на своей марширующей армии. Проблемы марша начали переполнять его сознание. Где вдоль линии марша расположены селения, в которых можно в достаточной мере запастись пищей для воинов? Смогла ли Первый Хафт Аморин сохранить темп? Такие заботы давали ему возможность хоть на время избавиться от предчувствия, от ноющего чувства потери. Он становился другим человеком в меньшей степени необычным слепым чужаком в Стране, и большей степени — вомарком Боевой Стражи Твердыни Лордов. Эта перемена успокаивала его. Он чувствовал себя более удобно в этом своем качестве.

Ему хотелось спешить, но он сопротивлялся искушению, потому что желал сделать эту часть поездки как можно более легкой для ранихина.

Спокойным темпом до конца этого дня, восьмого с тех пор, как они покинули Ревлстон, он, Лорд Морэм и Стражи Крови оставляли за собой вновь пышущий здоровьем Тротгард. Даже таким темпом, при котором они покрывали не более семнадцати лиг в день, земли, через которые они скакали, изменялись очень быстро. К востоку и юго-востоку от них были более суровые земли Центральных Равнин. В этом широком районе строгая скала Земли казалась более основательно покрытой на поверхности почвой, чем в Тротгарде. Равнины поддерживали жизнь без заботы об этом, и люди, проживающие на них, были более стойкими и выносливыми.

Большинство женщин и мужчин, составлявших Боевую Стражу, были родом из поселений Центральных Равнин. Это было традицией — и на хороших основаниях. Во всех великих войнах Страны армии Презирающего пробивались через Центральные Равнины, чтобы достигнуть Ревлстона. Таким образом, равнины вынесли много бед из-за преступных намерений Лорда Фаула. Люди равнин помнили это и посылали своих сынов и дочерей в лосраат изучать боевое учение.

Когда этим вечером был объявлен привал, Трой был под впечатлением тревожного осознания того, в какой степени его воины зависят от него лично. Их дома и семьи были под милосердием его успеха или поражения. Под его командованием они были вынуждены проходить через медленный ад этого ускоренного марша.

И он знал, что война уже начнется примерно где-то в течение следующего дня. К этому времени авангард армии Лорда Фаула достигнет западного конца долины Мифиль и встретит хилтмарка Кеана и Лордов Каллендрилла и Вереминта. Он был уверен в этом. Не позднее, чем вечером девятого дня. Затем мужчины и женщины начнут умирать — его воины. Начнут умирать Стражи Крови. Он хотел быть с ним, хотел сохранить их живым, но сделать этого он не мог. И марш к Роковому Отступлению будет продолжаться и продолжаться, подавляя дух Боевой Стражи как жернов безжалостной нужды. Трой вытянулся под одеялом и прижал свое лицо к земле, как если бы это было единственным способом сохранить свое душевное равновесие. Он провел большую часть ночи, оценивая каждую грань своего плана боя, пытаясь увериться в том, что он не сделал каких-либо ошибок.

На следующее утро он был полон настойчивости и спешки, и заметил, что как только он забывался, то начинал торопить шаг Мехрила. Поэтому он обратился к Морэму и попросил Лорда поговорить с ним, чтобы отвлечь его.

В ответ Лорд медленно вошел в певучий, полупесенный тон и начал рассказывать Трою о различных легендарных и просто важных частях Страны, которые лежали между ними и Роковым Отступлением. В частности, он рассказал несколько древних историй о Всеедином Лесе, могущественные дерева которого покрывали Страну во времена задолго до Берека Полурукого, с его Защитниками Леса и жестокими врагами, Опустошителями. Много веков назад, когда деревья еще не были погружены " их нынешнюю дрему, сказал он, Защитники Леса лелеяли их сознание и вели свою войну против мокши, туриа и самадхи. Но сейчас, если старые легенды рассказывают правдиво, в Стране уже нет остатков духа Всеединого Леса, а также Защитников Леса, кроме мрачных деревьев Дремучего Удушителя и Сиройла Вейлвуда. И никто из тех, кто заходит в Дремучий Удушитель, для блага или во зло, никогда не возвращается.