Преодоление (ЛП) - Саваж Шей. Страница 42

Бех утыкается лицом в мое плечо, пытаясь скрыть слезы. Я не понимаю, почему она плачет, но моя подруга плачет о многих вещах, которые для меня бессмысленны. Лах берет другую руку матери и сжимает ее. Интересно, как Бех отреагирует, когда Лах переедет из нашей части пещеры в свою. Я пока не могу решить, кого из молодых людей она любит - Мика или Тая, хотя я знаю, что Эм хотела бы, чтобы наши семьи соединились. Конечно, если Лах не выберет Тая, сына Эм, мы все равно в будущем будем с ними связаны, когда моя младшая дочь, Кей, станет достаточно взрослой, чтобы найти пару. Только два мальчика здесь подходящего возраста, оба – дети Эм.

Ли и Ней исчезают в самой темной части задней части пещеры, и Эм помогает стареющему Пэ подойти туда, где стоим мы с Бех. Улыбка Пэ сдержанна. Он все еще скорбит о Мэт, о своей подруге, которая умерла зимой, но жизнь еще теплится в его глазах. Наблюдая за тем, как он пытается выжить без Мэт, я понимаю, что пройдет еще немного времени – и он тоже ляжет, чтобы никогда не встать.

Я знаю, что если Бех умрет раньше меня, я не выживу. В то же время я надеюсь, что ее глаза закроются навсегда раньше, чем мои. Глядя на нее я понимаю, какую боль она почувствовала бы, если бы со мной что-то случилось. Я не хочу, чтобы она чувствовала эту боль — боль потери своего друга.

Как бы трудно ни было, я бы предпочел почувствовать это за нее.

Джех неловко обнимает меня, затем поднимает Бех в воздух и кружит ее. Я протягиваю руку, чтобы поддержать Пэ, который смотрит на своего сына и тихо смеется. Фех бьет Джеха по руке, пока тот не отпускает Бех. Она покраснела и тоже смеется.

Я перекладываю Фила, нашего младшего сына, на другую руку. Он уже слишком большой, чтобы таскать его на руках, но я позволяю ему побыть ребенком чуть подольше. Он наш последний ребенок. Я знаю, что у нас не будет больше детей. Узнал вскоре после того, как он родился…

Бех поместила Фила в складку шкуры, которую она обматывала вокруг плеч, чтобы он мог кормиться, пока мы шли к пещере. Ли и Лах решили остаться дома и поохотиться, но Кей была с нами — бегала взад и вперед по небольшой тропе, которая вела из пещеры племени в маленькую пещеру, в которой мы жили раньше.

Это было поздней весной, а Фил родился прошлой осенью. Мы не были в маленькой пещере всю зиму, и Бех, казалось, хотела попасть туда. Как только мы пришли туда, я развел нам огонь – на случай, если она захочет остаться на ночь - и попросил Кей помочь мне проветрить шкуры, которые были все еще там.

Бех полезла в смешной черный контейнер и вытащила что-то оттуда. Это было не то, что я видел раньше – длинная трубка с красным концом и черными полосками на боку. Бех достала ее и подержала в руках некоторое время. Я усадил Кей на шкуры и вернулся к Бех. Она сидела со слезами на глазах.

Я встал перед ней на колени и взял ее лицо в свои руки, не понимая, но зная, что я ей нужен. Я обнял ее и прижал к груди. Она отложила вещь в сторону и обняла меня за головку, и мы немного так посидели, прежде чем она меня отстранила, чтобы снова взять эту вещь.

Потом Бех глубоко вздохнула и посмотрела мне в глаза. Я не понимал, что она пыталась сказать. Я видел в ее глазах... сожаление. Печаль. Решимость.

Она взяла предмет и прижала его к руке. Еще один глубокий вдох – и Бех ткнула предметом в палец. Она поморщилась, и я выхватил у нее эту штуку. На ее руке была кровь — чуть-чуть, но я выбросил предмет из пещеры, и потом прибежал к ней, чтобы помочь.

Вскоре мы вернулись в большую пещеру, и в ту ночь у Бех пошла кровь. Она истекала кровью в течение нескольких дней — намного сильнее, чем обычно, даже сильнее, чем после родов. Ее сильно тошнило, и она заставила меня нагреть ей воду, смешанную с листьями растения, которое нашла. Казалось, ей это помогло. Я испугался, но в конце концов кровотечение замедлилось и остановилось, и у Бех больше не было боли.

Я тогда понял, что у нас больше не будет детей, и из-за этого я и баловал Фила. Я ношу его с собой почти все время, боясь пропустить даже миг его жизни. Это легко, так как он молчит, как я, и не издает те странные звуки, которые так любят издавать его мать и другие братья и сестры. Его глаза такого же цвета, как у матери, большие и выразительные. Он вполне способен ползать по пещере, но я ношу его на руках.

Бех только усмехается и качает головой туда-сюда. Она пытается издавать звуки для Фила, и он наблюдает за ее ртом и пытается повторить. Когда ему удается, Бех так сильно радуется, что Фил пугается. Я прикасаюсь к его щеке носом и прижимаю к себе.

Я знаю, как его пугают эти постоянные звуки.

Мы лежим на шкурах, Бех все еще в слезах, как и Лах, которая сидит на шкуре и глядит на свои руки. Иногда она смотрит в сторону той части пещеры, откуда раздаются вздохи Ли и Ней. Кей приближается к Лах и издает звуки, и Лах отвечает. Бех издает резкие и громкие звуки, и девочки замолкают и ложатся.

Я лежу в центре. Бех и Фил – по одну сторону от меня, а Лах и Кей – на другой. Если я лежу на спине, я могу дотянуться до них всех. Лах лежит дальше всех, как Ли раньше. Она откатывается к устью пещеры, подальше от меня. Она скоро выберет себе пару, я уверен. Она и Ли все равно будут рядом, но теперь все будет по-другому.

Моя семья растет.

Мои босые ноги мерзнут. Я и не представлял, как холодно может быть вдали от пещеры, когда по озеру гуляет ветер. Я, наверное, знал, но забыл. Я забываю много вещей в последнее время, например, имя, которое Кей и Гар дали своему последнему ребенку. Я просто не могу запомнить.

Кашель Бех заставляет меня забыть о моих ногах. Я прижимаю ее к груди, держа так крепко, как могут держать мои старые руки. Она почти ничего не весит, и это хорошо и одновременно плохо – потому что поэтому я ее и ношу. Она слишком слаба, чтобы ходить.

Ли знал, что мы не вернемся — я видел это в его глазах.

Если Бех лежит на боку, это успокаивает ее кашель, по крайней мере, ненадолго. Он никогда не проходит полностью, и он становился сильнее по мере приближения зимы. Ее рука едва цепляется за меня. Она очень слаба. Она почти не ела и сделала всего лишь несколько глотков воды в минувшие сутки. Не помогает ни одно растение, которыми она нас раньше лечила.

– Хо! – Я наткнулся на ветку дерева, преградившую тропу, и едва удержал равновесие.

Она хихикает – звук, который напоминает мне о красивой молодой девушке, которую я так давно встретил.

Бех касается моих губ пальцами.

Смех превращается в кашель, и я прижимаю ее к себе и бегу быстрее. Я не хочу прийти туда слишком поздно. Я хочу быть в нашей пещере, когда придет время.

Я не знаю почему, но я чувствую, что мне важно быть там. Именно здесь мы узнали друг друга — здесь мы стали парой. Именно там я поместил Лах и Ли в Бех, и тут они оба родились. Именно в это место Бех всегда хочется возвращаться – хотя бы каждое лето. Просто заглядывать и перебирать странные вещи внутри черного контейнера.

Может, она думает о Папе, когда делает это.

Я спотыкаюсь еще раз, поднимаясь на небольшой уступ от оврага к устью нашей пещеры. Я рад, что все еще светло. Быстро заглядываю внутрь, чтобы убедиться, что никакие животные не поселились тут с тех пор, как мы были здесь в последний раз.

Пещера пуста.

Я поворачиваюсь боком, чтобы внести Бех внутрь, но сквозь узкое устье пещеры нам не пролезть одновременно. Я ставлю ее на ноги и поддерживаю, пока мы пробираемся сквозь щель. В задней части пещеры, где мы привыкли спать, лежит куча шкур, и я кладу Бех поверх них и использую ее маленькую блестящую круглую вещь, чтобы быстро разжечь огонь.

Моя спина болит, когда я выпрямляюсь. Я бросаю еще несколько кусков дерева в пламя и слышу, как Бех выкрикивает мое имя. Я быстро бегу к ней, мои собственные страдания позабыты. Я ложусь рядом с ней и укрываю нас шкурой. Я держу ее хрупкое тело, обнимая ее, пока кашель снова лишает ее способности дышать.

Как только все стихает, я укладываю ее обратно и сворачиваюсь рядом с ней. Она дрожит, и я натягиваю на нас еще одну шкуру. Кажется, ей трудно оставаться теплой, хотя еще не слишком холодно. Я обнимаю ее крепче, чтобы мое тепло шло к ней. Я держу ее, когда солнце садится, и тепло огня наполняет маленькую пещеру.