Русский Вид. Книга третья: Тигр. Рысь (СИ) - Грез Регина. Страница 22

Последнее слово звучало словно приказ, заставляя кровь Турана немедленно воспламениться желанием. «Я-то как тебя хочу, Тигрица моя!»...

А на следующий день Коротков озадачил Турана необходимостью выбрать «хорошее имя» для документов.

- Может, останешься Тураном? Мне так очень даже нравится! - попросила Вика.

- Будто турок какой-то..., - проворчал полковник, - а, впрочем, дело твое, как хочешь.

- Русское имя надо, - согласился мужчина, - для тебя-то я и так буду Туран.

Проще всего оказалось с отчеством и фамилией. По установившейся в «Северном» традиции, Туран стал Алексеевич, а фамилию, поразмыслив немного, назвал - Кораблев. А вот имя выбирали долго, даже подключив прочих «семейных». Когда были озвучены уже длинные списки мужских имен, неожиданно помогла Катя:

- Вот «Ваня» - имя хорошее, да, получается, занято уже. Ты как Хати, наверно, не захочешь быть, а ведь «Иван» - это самое известное русское имя. У меня бабушка старенькая, знаете, как говорила - «Горе, горе, муж Григорий, хоть бы худенький, да Иван!»

- А почему же «Григорий» - горе? - поинтересовался Туран.

- Так судьба особая у Гриш на Руси... Ну, вот смотрите: Отрепьев, Орлов, Потемкин, Распутин... У нас под Ишимом, во времена становления советской власти был такой крестьянский предводитель - Григорий Атаманов. Восстание поднял, когда солдатики-коммунисты пришли последний хлеб у зажиточных хозяев отбирать. Постреляли всех несогласных, конечно, Атаманова тоже убили... жестоко. У писателя Николая Олькова целая книга про это есть, - продолжила Катя.

- Гришей буду! - вдруг решился Туран.

- Имя колючее на слух, и несчастливое, наверно, - надулась Тори, - вот еще выдумал...

- Как сказал, так и сделаю! - отрезал Туран сурово, и тут же смягчился, - это же только для бумаги, ты-то меня все-равно Тигренком зовешь...

ЭПИЛОГ

Через две недели, в начале сентября, Вика и Григорий прилетели в республику Крым. Жилье Тигру выделили в городе Севастополе, в районе Северной бухты. Как он и желал, работу ему подыскали в Музее Старинных кораблей Черноморского Флота, официально - механиком, а точнее «смотрящим» за экспонатами.

Туран был всем очень доволен. В памяти его постепенно прояснялся величественный образ большого русского линкора длиной 186 метров и водоизмещением 30 тысяч тонн.

В 1941 г. этот корабль защищал Севастополь и весь Керченский полуостров от фашистских захватчиков. Зенитная артиллерия линкора яростно отражала атаки немецкой авиации, орудия главного калибра уничтожали танки, автомашины с грузами и пехоту противника.

Григорий плавал когда-то на этом знаменитом дредноуте, что участвовал и в Первой мировой войне, и пережил Революцию, даже поддержав знаменитый кронштадтский мятеж, после чего, правда, вся команда корабля была заменена.

С болью в сердце мужчина узнал, что в шестидесятых годах прошлого века орденоносный линкор был разобран на металлолом на Севастопольской базе «Главвторчермета».

- А какой бы сейчас отличный музей получился, Вика! Там же шесть зенитных пушек было на орудийной башне, були противоторпедные, площадка для самолета... Эх, жаль! Жаль!

Музей Старинных кораблей ЧФ открылся в Севастополе совсем недавно, но многочисленные туристы со всего мира уже ходили сюда толпами. Энергичная Виктория быстра вникла в курс дела и первое время работала экскурсоводом, но уже после пары интересных проектов-инициатив была переведена на административную должность.

А через полтора года после переезда на Черное море в семье Кораблевых появился маленький Тимофей. И вскоре стало ясно, что у мальчика будут черные как смоль волосы Турана и большие зеленые глаза Тори.

Сынишкой Вика нарадоваться не могла, пела ему песенки - колыбельные из репертуара несравненной Хелависы, правда в песне «Мельницы» кошка была белая, но Тори любила все перевернуть на свой лад:

- Обернусь я рыжей кошкой,

Да залезу в колыбель.

Я к тебе, мой милый крошка,

Буду я твой менестрель.

Буду я сидеть в твоей колыбели,

Да петь колыбельныя,

Чтобы колокольчики звенели,

Цвели цветы хмельныя...

- ...Туран, иди сюда скорее, Тимошка спит давно... Ой, как меня твоя полосатая маечка возбуждает! Ты ее не снимай, пожалуйста, а я разденусь... Ну, мне сейчас именно так хочется, Тигре-енок! М-р-р...

Рысь "Весь Рай для одной Евы"

Пролог

6 июля 1943 г. СССР.

Граница Белгородской и Курской областей "Огненная Курская дуга"

Было почти 20.00 по московскому времени, когда Его маленький одномоторный истребитель «Ла - 5» возвращался из патрулирования на аэродром. Он летел последним, замыкающим, остальные русские «разведчики» оторвались далеко вперед.

И вдруг пилот заметил большую группу немецких бомбардировщиков «Юнкерс -87», летевших в восточном направлении. Срывая голос старший лейтенант закричал по рации:

- Ребята, «Бомберы» летят!

Он был уверен, что предупредил своих, он не сомневался, что вскоре прибудет поддержка, что его прикроют... Его рация была неисправна, но летчик не знал об этом, оказавшись один на один перед двадцатью тремя самолетами противника.

Заранее набранная высота позволила Ему уверенно атаковать и, не раздумывая, Он сходу устремился на первое звено черных немецких бомбардировщиков, летевших ниже.

В прицеле пушки показался ближайший «Юнкерс» и русский пилот нажал на гашетку, а потом ловко увернулся в сторону, иначе сам бы пострадал от обломков сбитого им вражеского самолета. Первая удача окрылила, и Он даже нашел пару секунд, чтобы всмотреться вдаль, надеясь увидеть «стайку» наших лобастых истребителей. Но их не было... И тогда Он понял, что будет драться один.

На мгновение пилоту стало жутко, но, почему-то,  Ему сразу вспомнилась одна старинная поговорка то ли Суворова, то ли другого какого русского полководца:

- И один в поле воин, коли по-русски скроен!

А ведь он мог улететь от них, просто сбежать... Резко дернуть ручку штурвала от себя, потерять высот, выйти из неравного боя и стремительно улететь к своим. Возможно, «стервятники» Геринга и не стали бы преследовать одинокий улепетывающий русский истребитель...

Но Он принял другое решение - Он будет сбивать их один за другим из любого положения, при пикировании и наборе высоты, пока есть снаряды в пушках и горючее в бензобаке. Вот еще одна короткая очередь и разодранный «Юнкерс», завертевшись, показал брюхо в потеках бензина. Строй немецких самолетов оказался рассеян.

А, вскоре повалил черный дым из третьего немецкого истребителя. Русский пилот ликовал, стараясь не думать о том, что его боеприпасы на исходе, а врагов еще очень много. Он поистине проявлял чудеса пилотирования, выжимая все возможное из своей проверенной «лавочки», но неожиданно сверху появилось вызванное немцами подкрепление из шести «Мессершмитов». Они были серьезными противниками. Как правило, управлялись настоящими асами «Люфтваффе».

- "Надо же  было до войны выучить их, чертей,  в нашем Липецком на свою  голову..., а кто же тогда знал, что с "учениками" воевать придется...»

Наш пилот хрипло рассмеялся и одеревеневшими пальцами надавил на гашетку, но, пушка молчала - снаряды закончились. И все-таки Ему удалось «прошить» ближайший «Мессер» последней очередью из пулемета. Однако, вскоре затих и пулемет, патронов больше не было. И тогда он еще долгое время пытался маневрировать, кидая измученную машину вверх и вниз, вправо и влево...  вскоре по раскаленному мотору прошлась огненная струя и «Ла-5» потерял управление.