Мужчина без кода доступа - Князькова Нина "Xaishi". Страница 7

- Что там? - подала я голос. Пес тоже подошел к мужчине и тоже на что-то в сарае.

- Там можно еще половину твоего дома построить. Ты куда столько стройматериала заказала? - Есенин вопросительно уставился на меня.

- Я-я не з-заказывала. Я просто параметры дома заказала и все. - Пожала я плечами.

- Ясно. А на участок после этого никто не пытался проникнуть? - Задал он вопрос.

- Пытались два раза, но у меня здесь хорошая охранная система стоит, так что воришкам ничего не обломилось. - Объяснила я.

- Мда, - потянул он. - А зачем они лезли, не сказали, видимо. - Арсений закрыл сарай, отогнав Байта, и подошел ко мне. - Замерзнешь. - Натянул мне капюшон, до самых бровей. Выскочила-то я без шапки. Положил руки мне на плечи, развернул в сторону дома и подтолкнул вперед. Ну и ладно, дома хоть тепло.

Едва вошла в прихожую, сняла верхнюю одежду и забурилась в свой кабинет, с намерением больше не выходить сегодня из своего укрытия. Посерфила по сети, покодила в одной программке, от нечего делать поскачивала рецепты блюд. Прервал мое шатание по всемирной паутине вошедший в кабинет без стука Арсений. Видимо, это что-то семейное, вламываться без стука.

- Держи. - Я развернулась на кресле и уперлась взглядом в полотенце, обмотанное вокруг бедер. Наверное, после душа его почто-то понесло сюда. Медленно просканировала взглядом голый влажный торс, шею, подбородок, пока не наткнулась на твердый взгляд синих глаз. Ну, ведь нельзя меня так искушать. Чего ж он зараза творит то? Опять же ночью не усну.

- Что? - Вышло сипло, поэтому пришлось прокашляться.

- Это. - Только сейчас заметила в его протянутой ко мне руке линейку. Автоматически взяла и повертела в руках. Обычная, пластиковая, двадцать сантиметров.

- Зачем? - Я снова непонимающе уставилась в его глаза.

- Мерять будешь. - И гад такой, сдернул с себя полотенце. Видит бог, я сделала все, чтобы мой взгляд не сполз ниже его ключиц. А соблазн был настолько велик, что у меня тут же развилось временное косоглазие.

- Ты что обиделся? - Я даже ногтями себе в ладонь впилась, вырабатывая силу воли.

- Нет. - Спокойно ответил он. - Но чтобы в дальнейшем у тебя не было неверной информации, сейчас все померяешь.

- Я же пошутила. - Оправдание получилось жалкое.

- Больше не будешь, - как-то ласково сказал Арсений, и снова кивнул на линейку. - Меряй.

Я прикрыла глаза. Ну чего я веду себя как подросток? Я же взрослая женщина, чего я там не видела? Открыла глаза, и взгляд тут же уперся в объект для измерения. Ничего себе, у него там оснащение. Аккуратно, стараясь ничего не задеть пальцами, приставила линейку, но ее длины чуть-чуть не хватило. На пару сантиметров.

- Эм, ну я впечатлена. - Призналась честно, отдергивая руку с измерительным прибором.

- Отлично. - Улыбнулся он и снова прикрыл свою мужскую гордость полотенцем. Я даже облегченно выдохнула, а то, как оказалось, и не дышала почти во время измерения. - Слюни показывать?

- Какие слюни? - опешила я.

- Которыми я капаю на тебя во время секса. - Терпеливо пояснил мужчина и демонстративно высунул язык.

- Есенин, ты там, в сарае, головой ударился что ли? - Мои нервы все-таки не выдержали таких издевательств. Сеня тут же спрятал язык обратно. - Какого секса? Ты же сам вчера отверг мое щедрое предложение предаться плотским утехам!

- Нет, не ударился. - До чего непробиваемый тип. - Просто хотел продемонстрировать все свои достоинства.

- Продемонстрировал уже, - проворчала я, поглядывая на полотенце.

- И еще, хочу предупредить тебя заранее: после того как мы окажемся в одной постели, тебе, как честной женщине придется выйти за меня замуж. - С самым серьезным видом сообщил он.

Огорошил, нечего сказать.

- Ты … ты…. Да ты вообще что ли … того…этого? - Я растерянно хлопала глазами.

- Да, я вообще того. Поэтому секс только на таких условиях. - Он спокойно прошел и уселся на софу, стоящую у стены.

- Ты каждой, с кем сексом занимаешься, предлагаешь такое или это я такая особенная? - спросила подозрительно. Мало ли у него там двадцать жен уже. Хотя я его по базам прогоняла, и ничего такого не видела. Как и сообщений о каких-то психических отклонениях.

- Нет не каждой. Да, ты особенная. - Все так же спокойно ответил мужчина.

- Сень, я не согласна на такие условия. - Припечатала я.

- Почему? - Кажется, он был готов к такому повороту событий.

- Потому что я не собираюсь замуж.

- Почему? - Не сдавался Есенин.

Я посмотрела на него долгим взглядом, кажется, этот человек не умеет сдаваться вообще.

- Потому что не верю в счастливую семейную жизнь, и считаю, что ее придумали замученные жизнью бабенки, которые хотят оправдать, то почему они терпят своих пьющих и гулящих мужиков. - Ответила честно.

Арсений изучал меня взглядом где-то с минуту.

- Не счастливое детство? - В итоге выдал он.

- Возможно. - Попыталась уйти я от прямого ответа.

- Кто ж тебя так напугал? - Черт. Даже психолог дошел до сути только через полгода плотных сеансов, а этот, такое ощущение, что насквозь видит.

- С чего ты взял? - Сделала я независимое лицо.

- С того, что у тебя об одном упоминании о детстве, мурашки по коже побежали. - Он кивнул на мою руку. Я посмотрела туда же. Да действительно на руке была «гусиная» кожа.

- Я, может быть, замерзла. - Выпятила подбородок.

- То есть, не будешь рассказывать? - Он тоже упрямо выпятил губу.

Блин. Если захочет узнать - то узнает обо мне кучу всего, или еще больше навыдумывает. Легче рассказать самой, чтобы домыслов никаких не было.

- Ладно. - Сдалась я. - Но ты не мог бы одеться, чтобы меня не отвлекать.

- Сейчас вернусь. - Арсений легко поднялся с софы и скрылся за дверью.

Вернулся он через пару минут в футболке и джинсах. Но босой. Вот. Теперь буду отвлекаться на красивые мужские ступни. Эх, нет в жизни счастья.

Рассказ занял у меня больше часа. Нет, я бы не сказала, что мое детство было ужасным. Совсем нет. Я даже помню свою маму, Соню, трезвой. Когда она улыбалась и пекла по воскресеньям пироги. А потом ее то ли с работы уволили, и она стала пить, то ли наоборот, покинула рабочее место из-за пьянки, черт его знает. Но когда мне исполнилось восемь, в нашу квартиру стали приходить мужчины, тоже пьяные. И они казались мне, ребенку, просто огромными и страшными. Тогда был обычный вечер, я тихо сидела в своей комнате. Уроки уже были сделаны, для школы все приготовлено, и потому я сидела, слушала ругань на кухне, и плакала от страха. Ругань становилась все громче, и я начала тихонько подвывать. Через минуту в комнату забежала мама, и велела мне замолчать. Я пыталась, честно, но у меня ничего не выходило, отчего мой плач становился только громче. Кажется, я начала срываться в истерику, когда в комнату вошел он, грязный, страшный и большой бородатый мужик, который приказал маме, отвесив ей оплеуху:

- Сонька, да заткни ты ее уже. Все веселье портит. - Он шутливо замахнулся на меня, отчего я резко замолчала, усмехнулся, развернулся и ушел.

Мама же удивленно посмотрела на меня, но тоже махнула рукой и отправилась праздновать очередной вечер. А я осталась в комнате, одна и с ужасом поняла что все: я не помню, как нужно разговаривать. Попыталась произнести хоть звук, открывала рот, но так и не смогла. И плакать тоже не смогла. С тех пор и не плачу. Никогда.

На следующий день, к нам приехал дедушка, которого я почему-то до этого никогда не видела, или не помнила, что видела. Он осмотрел нашу квартиру, посчитал пустые бутылки на кухне, после чего долго ругался с мамой, и наконец, собрал все мои пожитки и увез меня к себе. Так я начала жить с дедом. Он определил меня в другую школу, нашел хорошего психолога, которая таки через год упорной терапии вернула мне голос. Боже, как я тогда радовалась своему еле слышному шепоту, кто бы знал. Дед тогда стал для меня всем, что у меня было. Он стал моим лучшим другом и лучшей подружкой. Это ему я жаловалась на неудачи, он учил меня никогда не сдаваться, стоять на своем. Да, черт возьми, это он покупал мне прокладки для моих первых женских дней, объяснял мне, подростку, про секс и сопутствующие болезни, таскал книги из библиотеки, про взаимоотношения с противоположным полом. И сам читал, про то, как нужно общаться с подростками, чтобы те тебя понимали. Видимо на маме он эти методы воспитания не пробовал применять. Или было бесполезно.