«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович. Страница 29

По предварительным данным, озвученным официальными властями сразу после закрытия избирательных участков, первое место с 21 % занимал созданный специально под выборы в апреле 2003 года пропрезидентский блок «За новую Грузию». Партия «Союз демократического возрождения Грузии» Абашидзе получала 18 %. Такие же показатели продемонстрировал и блок Саакашвили; в парламент проходили еще несколько оппозиционных партий и блоков, набравших 7–8 %, включая «Бурджанадзе-Демократы». Оппозиция и международные наблюдатели сразу же обвинили режим Шеварднадзе в фальсификациях [186]. Заметим, что в политической верхушке Грузии в этих условиях не наблюдалось единства по поводу дальнейших действий. Вместо того, чтобы настаивать на победе блока «За новую Грузию», часть приближенных Шеварднадзе предлагала вступить в переговоры с оппозицией или вовсе провести новые выборы [187].

В ночь на 3 ноября телеканал «Рустави-2» обнародовал данные «независимых» экзитполов, которые разительно отличались от официальных данных и отдавали лидерство с 22 % блоку «Саакашвили — Национальное движение». Спустя сутки результаты параллельного подсчета голосов огласили соросовское Международное общество за справедливые выборы и демократию и американский Национальный демократический институт. По данным проведенного ими совместного анализа блок Саакашвили получал еще больше голосов — целых 27 %, опережая правящую партию на восемь процентов. Три другие оппозиционные силы, включая блок «Бурджанадзе — Демократы» вместе набирали 35 % голосов [188]. Таким образом, в новом составе парламента оппозиция должна была получить две трети мест. 5 ноября посольство США в Грузии выпустило весьма резкое заявление, в котором раскритиковало грузинские власти за нарушения в ходе голосования и неоправданную задержку с подсчетом голосов, выразив надежду, что грузинский президент «обеспечит справедливость этих выборов». «Шеварднадзе получил очень жесткие предупреждения от Вашингтона и других союзнических стран» [189], — воодушевленно заявил Саакашвили.

Оппозиционные партии потребовали полной отмены результатов и проведения новых выборов. На этом этапе произошло фактическое объединение оппозиции и явление общественности уже легализованного триумвирата: Саакашвили («Национальное движение»), Жвания и Бурджанадзе («Объединенные демократы»). Именно «уличный альянс» возглавляемых этими политиками партий сыграл важнейшую роль в росте массового протестного движения, которое в итоге смело режим Шеварднадзе. При этом триумвират активно поддерживался, по выражению американских СМИ, «множеством неправительственных организаций» [190]. В одиночку ни партия Саакашвили, ни партия Бурджанадзе и Жвания не смогли бы привлечь на свою сторону такого количества людей. На лидерские позиции в этой оппозиционной связке выдвинулся именно Саакашвили, в первую очередь, благодаря своим ораторским способностям и громкими популистскими заявлениями.

Сразу после голосования в стране вспыхнули акции протеста с требованием пересмотра парламентских выборов. По мнению самого Шеварднадзе, главной причиной народного недовольства и политического кризиса стали некорректно составленные списки избирателей, в результате чего многие избиратели просто не обнаружили там своего имени. «Но кто исказил списки, преследуя свои цели?» [191] — задается сакраментальным и во многом риторическим вопросом на страницах своих мемуарах Эдуард Шеварднадзе. Так или иначе, в обстановке систематически нагнетавшегося психоза Саакашвили назвал президента шулером и потребовал пересчета голосов.

Уже 4 ноября в Тбилиси начался митинг в знак протеста против фальсификации итогов голосования. Оппозиционеры блокировали центр Тбилиси; 3. Жвания объявил о создании единого «Фронта сопротивления». Саакашвили со своей стороны сообщил о намерении опротестовать результаты, подкрепив это массовыми собраниями по всей стране, и выдвинул ультиматум с требованиями обнародовать «справедливые итоги» голосования (срок действия ультиматума дважды продлевался). На руку «революционерам» играл тот факт, что Центральная избирательная комиссия Грузии откладывала обнародование окончательных итогов парламентских выборов, что, по мнению оппозиции уже само по себе говорило о массовых нарушениях при голосовании.

Митинги против фальсификации результатов выборов тем временем продолжались по всей стране; в нескольких городах произошли незначительные столкновения сторонников оппозиции и полиции. В столице протестующие заняли площадь перед парламентом. Речь шла уже не о пересмотре результатов прошедших выборов, а об отставке президента (которому оставалось находиться на своем посту еще шестнадцать месяцев). 8 ноября в столице начался массовый митинг, главный лозунг которого звучал «Грузия — без Шеварднадзе!».

9 ноября Саакашвили, Бурджанадзе и Жвания провели встречу с действующим президентом. Шеварднадзе категорически отказался уступать требованиям «революционеров», проводить перевыборы или уходить в отставку. Оппозиция прервала переговоры с властями, 12 ноября по всей Грузии начался сбор подписей за отставку Шеварднадзе. Саакашвили громогласно объявил, что отныне президент «является диктатором, и любое мирное выступление народа против него будет легитимным», а также предупредил, что «оппозиция не допустит начала работы нового нелегитимного парламента» [192]. Оппозиционные силы приступили к организации «марша на Тбилиси» из провинциальных регионов Грузии.

Надо заметить, что позиции противников Шеварднадзе в момент наивысшей точки общественно-политического кризиса самым серьезным образом усиливали общественные организации и поддерживаемые извне СМИ. Телеканал «Рустави-2», например, широко информировал население о нарастании протестной волны, круглосуточно транслировал митинги и шествия оппозиции, освещал подготовку и ход движения колонн автобусов и автомобилей во главе с М. Саакашвили из провинции к Тбилиси. После каждого выпуска новостей следовали призывы присоединяться к протестующим. Политическая ангажированность сквозила даже в прогнозах погоды на «Рустави-2», в которых звучали такие реплики: «Сегодня с утра идет дождь, но к тому моменту, когда начнется митинг оппозиции, над Тбилиси будет светить солнце». В прайм-тайм в эфире демонстрировались рекламные ролики «Кмары». Канал неоднократно демонстрировал документальный фильм «Свержение диктатора», рассказывавший о падении режима С. Милошевича в ходе «бульдозерной революции» в Сербии в 2000 году. Генсек «Национального движения» Мерабишвили откровенно заявлял западным журналистам: «Этот фильм сыграл решающую роль. Все демонстранты знали наизусть тактику революции в Белграде, потому что они посмотрели фильм об этом. Каждый знал, что делать. Это была копия той революции, только более яркая» [193].

Вообще, аллюзии к «бульдозерной революции» постоянно проскальзывали в выступлениях лидеров грузинской оппозиции. Еще в январе 2003 года в эфире национального телевидения Саакашвили заявлял, что оппозиция должна объединиться для победы на парламентских выборах, «также, как это произошло в Югославии, когда был побежден Милошевич». Во время публичных дискуссий в Вашингтоне в апреле 2003 года Саакашвили вновь неоднократно возвращался к сербскому опыту, а себя называл «более удачной версией Джиджича» (который к этому времени уже был застрелен). Спустя месяц будущий лидер «революции роз» угрожающе предостерегал Шеварднадзе от разыгрывания «этнической карты» в Грузии, напоминая о негативном опыте свергнутого президента Милошевича [194].