Город ящеров (СИ) - Багирова Марина. Страница 12

— Здравствуй, ящерр, — я улыбнулась нарочито вызывающе, презрительно.

Он не ответил на приветствие. Поднялся с постели и подошёл к прутьям клетки. Посмотрел пристально. От этого взгляда стало не по себе.

Мы остались вдвоём. Теоретически за нами наблюдали через широкое бронированное окно надсмотрщики. Практически — мы остались один на один.

Я боялась подходить к клетке слишком близко. Мне не нравился мой страх, а потому я подтащила к себе кресло, до этого стоявшее возле стены, и села на расстоянии двух метров от ограждения, оседлав это кресло как коня.

Мы посмотрели друг на друга.

Судья похудел. Вокруг глаз залегли синяки — ещё бы, ящерры не очень хорошо переносят отсутствие солнца и нуждаются в чистом воздухе намного больше, чем мы.

Я ждала. По сути, именно ящерр настоял на нашей встрече, так пусть теперь и говорит.

Минута молчания. Смотрел. Молчал.

Две минуты.

Я смотрела на часы.

58, 59, 60… три минуты.

Внезапно ящерр ударил кулаком по решётке. Я вскочила. Кресло перевернулось и упало.

— Что ты… — и замолчала.

Ящерр в ответ лишь усмехнулся. Его по-прежнему веселила моя реакция. Нет, не только реакция — я его веселила.

— Да ты напугана, — произнёс, не переставая скалить зубы, — как… землянка…

Я ничего не ответила, но ящерр не тяготился молчанием. Внимательно меня осматривал.

Ещё одна минута вытекла из комнаты. Перевёрнутое кресло так и валялось ножками верх, а я стояла рядом и ждала непонятно чего. Терпение моё было на исходе.

— Я не знаю, нравится тебе факт моего присутствия или нет, да и плевать, — произнесла сквозь зубы, — но мне сказали, что ты хотел меня видеть… И вот я здесь, в твоём полном распоряжении… Так чего же, великий судья, вы хотите от моей скромной персоны?

Он почувствовал насмешку. Ещё как почувствовал! Мы оба вспомнили о том моменте, когда я была в его распоряжении. На лице судьи медленно расползлась кривая презрительная улыбка.

Ящерр подошёл к ограждению, почти впритык к прутьям. Между нами — мощный защитный электрический барьер, но мне всё же хотелось отодвинуться подальше. Именно поэтому я поступила с точностью до наоборот — подошла ближе.

— Маленькая слабая женшщина, — произнёс наконец пленник, коверкая каждое слово шипящими звуками, — тебе нечего бояться. Тебе понравится жить со мной.

Внутри меня взорвался страх.

Я отпрыгнула от ограды, едва не споткнувшись о перевёрнутое кресло. Этими словами он подтвердил все мои опасения относительно того, что будет, если ему непонятным образом удастся спастись. Он — ящерр, и он — мужчина, который захочет ответить на нанесённое оскорбление.

Судья следил за моей реакцией. Потешался надо мной. И это бесило — хуже некуда. Я хотела нанести удар в ответ, но пока не знала как.

Ну что ж, я тоже могу играть по твоим правилам.

Подошла к рубильнику и отключила микрофоны. Не хотелось, чтобы наш разговор слышали постовые. Глава не узнает, а кроме него и Лекс-Ка мне на станции некого бояться. А теперь, пожалуй, поговорим.

Подошла к клетке.

— Когда я увидела тебя впервые, ты меня привлёк. Такой… окутанный властью, силой… — сделала паузу, оглядела его, как покупатель рассматривает живой товар на рынке. — Посмотри на себя сейчас, — хмыкнула. — Но… это не самое страшное…

Улыбнулась расслабленно. Сняла заколку — и волосы рассыпались по плечам. Запах духов распространился по комнате. Ящерр молчал и смотрел напряжённо.

— Так ты хочешь знать, что самое страшное, ящерр?

Он скривился.

— Ты не особенный… Ничем не отличаешься от других. Ты говоришь то же самое, что в подобных ситуациях говорят другие мужчины, неважно — ящерры они или обычные земляне.

— Тебе говорили? — резко спросил судья.

Я подняла кресло и села на него в той же позе, что и раньше, лишь ноги шире развела. Положила руки на спинку, опершись на них подбородком.

— Я женщина, добившаяся успеха на мужском поприще. Поверь, если бы я была пустышкой, мне бы не доверили делать то, что я делаю. Да, ящерр, мне угрожали, меня запугивали, указывали на моё место множество раз! Но, как видишь, я сумела всё преодолеть.

Он пожирал меня голодным взглядом. Хищник, избравший себе жертву. Раздразнённый, а потому ещё более опасный.

— А спать с мужчинами тебе часто приходилось? Это тоже часть твоей работы?

— Ни разу. Ты — не в счёт! Ты же другого вида. Ящерр, для меня ты практически животное… — и засмеялась громко.

Он поморщился. В глазах — лёд.

Я уже вошла в раж, хотелось добить его окончательно.

— Ты думаешь, нам нравится быть с ящеррами? Вы используете влечение, принуждение, которому мы не можем противостоять. Если бы не это — быть бы вам на этой планете монахами. Или начали бы ящерриц усиленно импортировать. Их, я погляжу, намного меньше, чем вас, мужчин.

Наступил его черед смеяться. Но лёд во взгляде никуда не исчез.

— Мы далеко не всегда используем влечение. Поверь, девочка, далеко не всегда.

— Не всегда? — хмыкнула. — Но довольно часто, не так ли? Иначе зачем бы им соглашаться? Как можно идти в постель с ящеррами… с животными… с тобой добровольно?

Я чувствовала, что ступила на зыбкую почву. Хотелось поскорее завершить разговор и уйти, но приходилось доигрывать роль до конца.

Ящерр оскалился.

— Ты удивишшшься, но таких много. Это для вас, повстанцев, нашшш мир столь ужасен. Для тех, кто принял закон, жить намного прошще. И женшшщины вашши ради выгоды почти на всё согласны. Они добровольно, в трезвом уме исполняют всё, что ни попроси, — он слегка подался вперёд. — А просил я о многом.

Он сделал вид, что задумался, но я знала — нужная фраза ждала своего часа.

— И ты тоже будешшшь делать всё, что я попрошшшу… в своё время…

Моё лицо не дрогнуло. Это стоило мне невероятных усилий. В душе бушевал ураган, но моё лицо не дрогнуло.

— Жаль… Мне хотелось, чтобы в памяти ты остался эдаким… судьёй с чувством меры… А у тебя его нет. Как, впрочем, и у большинства мужчин.

— С чувством меры, это как? — спросил насмешливо. — Чтобы не сажал тебя на поводок, когда весь этот фарс закончится? Не запирал в тёмной комнате, где ты солнца годами не будешшь видеть… Венилакриме?

— Я и так не вижу солнца годами, ящерр. Я живу под землёй с шести лет.

Финальный аккорд.

А теперь убежать, чтобы он не заметил, как мне страшно.

Поставила кресло на прежнее место и направилась к выходу. Постучала во входную дверь — запустить охранников обратно.

Судья смотрел мне вслед. Я этого не видела — чувствовала.

— У тебя не будет выбора, кроме как смириться.

Он почти шептал. Говорил о том, чего я подсознательно так сильно боялась — мести ящерра. Ведь его же выпустят, он слишком ценен, чтобы быть убитым. И тогда он объявит на меня травлю. И меня сдадут рано или поздно.

Злость клубилась внутри. Злость помогла взять себя в руки и затолкать страх подальше.

— Захочешь поговорить по сути — сообщи. Но ради твоих банальных угроз я больше не явлюсь сюда. Даже если мне придётся ради этого покинуть станцию.

Закрылась круглая дверь-болт. Коридор отделил меня от запертого в клетке судьи.

Ящерры, почему вы такие… люди?

***

— Он отказывается есть, — с ходу сообщил Глава.

Впервые мы разговаривали не в его кабинете, а в рабочей лаборатории.

— Кто? — спросила, не отвлекаясь от происходящего за стеклом. Там как раз проводили эксперимент.

— Судья твой, — фыркнул Глава.

Я сняла защитные очки и встретилась с ним взглядом. Сморщилась на слове «твой».

— Чего вы от меня хотите?

Молчал. Чувствовал, что и эти слова мне не понравятся.

— Будешь приносить ему еду!

Я фыркнула. За стеклом молодой практикант возился с колбами.

— Вы меня, Глава, кажется, с кем-то путаете. Служанкой мне давно бывать не приходилось. Казалось, вы это тоже заметили.

Глава потёр переносицу. Он мужчина в летах, он не привык просить — только приказывать.