Обман - Доненко Виктория. Страница 17

Она равнодушно зевнула.

Алекс внимательно взглянула на нее и вдруг вспомнила, что дома у Саши — ребенок и муж, что она даже ни разу за весь вечер им не позвонила, не заговорила о них. Как же так? Непонятно. Ведь она мать и жена. Что у нее за семья? Может, что-то не ладится?

Алекс подумала о Жене, то и дело поправлявшем спадающие с носа очочки в металлической оправе. Вроде милый такой, симпатичный человек… И Гоша… Почему Саша ничего не рассказывает о них?

Да, вокруг Алекс было сегодня чересчур много загадок…

12

Добравшись до Чистопрудного бульвара, они втроем, уложив Гошку спать, уселись на маленькой кухне.

По дороге сестры заглянули в супермаркет, где Алекс накупила различных деликатесов, в том числе экзотические фрукты: манго, гуаву, плоды кактуса… Саша не возражала. Пусть заокеанская гостья раскошелится ради своих новых родственников!

И в небольшой квартире Тимофеевых вечером начался настоящий пир.

Саша начала привычно жаловаться, найдя себе нового слушателя.

— Мужа не допросишься что-нибудь сделать, как видишь. Самой приходится за гостями ухаживать. Так и живем. Слушай, а мы тебя сегодня не разорили?

На самом деле Саше было на это наплевать, да и денег у сестры, видно, немало. Просто захотелось как-то сгладить ситуацию, когда деньги тратит только, сестра.

Женя сидел, устало опустив голову. Алекс стало его жалко, хотя она пока мало что понимала в жизни своей сестры.

— Не разорили! — засмеялась она. — И вообще, как мне кажется, я тут не гость. Я близкий родственник. И почти у себя дома. Мне нравится, что у меня появился еще один дом. Я хочу за это выпить! Тем более что дома я не пью. В смысле, дома там, в Америке.

— А почему вы не пьете? Завязали? — поинтересовался Женя.

Алекс обрадовалась, что он вступил в разговор.

— Завязала? А что это значит?

— Ну, бросили, — неловко объяснил, смутившись, Женя.

— Нет, я и не начинала. А не пью просто для того, чтобы продуктивно работать. Надо вообще вести здоровый образ жизни. И бегать по утрам тоже. И потом, я сама за рулем, а полисмены у нас очень строгие. Взяток, как в России, они не возьмут.

— Ну, уж и не возьмут! — скептически пропела Саша. — Милиция — она везде милиция! И полиция у вас туда же. Вы просто не предлагаете — вот она и не берет. Ты дай побольше — сразу кинутся!

— Зачем — дай? — удивилась Алекс.

— А на что тогда милиции жить? На зарплату?

— А как еще? Саша махнула рукой.

— Ой, ладно! Все равно ты нашей специфики не поймешь! Слишком сложно! Знаешь что? Давай еще раз за наших мам выпьем. А то у нас ведь сегодня девятый день, и у меня, и у тебя. Двойные поминки. Ну, не чокаемся.

Саша выпила и поставила стакан на стол. Алекс и Женя тоже.

— Не знаю, как тетя Юля, а моя мать вламывала до последнего дня. Старшей медсестрой, — с непонятной для Алекс обидой сказала Саша. — Почти тридцать лет подряд. Без аннексий и контрибуций. На одном месте. Как лошадь! Меня поднимала, обучала, все говорила: язык, язык, учи английский… Главное — язык, без акцента, без сучка и задоринки… Чтобы — мама все повторяла — ты смогла мир потом для себя открыть, другой, свободный, прекрасный… Сама-то она так никуда и не съездила ни разу — откладывала все, да и денег у нас не было. А мечтать — мечтала: как там — другая жизнь, тамошняя? Заморочка такая еще с юных лет у нее осталась, с советских…В общем, тянулась мечта эта до тех пор, пока метастазы в печени не обнаружили. И умерла моя бедная мама в этой же самой больнице, где ишаком служила. Старшим. Смерть по блату, называется. Зато наследство после себя оставила. Хочешь, покажу? — Саша сунула руку в карман и достала старую однокопеечную монету на шелковом шнурке. — Вот оно, целиком здесь. Ну как? Алекс опустила глаза.

— Я знаю. У меня есть точно такая же… В воздухе повисло тягостное молчание.

Желая немного разрядить обстановку, Женя решил переменить тему.

— А, может, у вас есть с собой фотографии мамы? Было бы интересно взглянуть.

— У меня с собой кассета, — сказала Алекс. — У вас есть видео? И еще. Можно я посмотрю, где мама жила?

Саша встала.

— Пошли. Сейчас посмотришь… Если тебе противно не будет после Америки твоей стерильной…

Все трое двинулись в коридор. Женя по пути заглянул в комнату сына. Алекс с любопытством осматривалась по сторонам. Мама, мамочка… Бедная, как же ты здесь жила?.. Теснота, замасленные обои, растрескавшиеся потолки… Вряд ли в те годы было лучше… Скорее еще беднее, чем сейчас…

— Давай! — сказала Саша, взяла кассету и сунула ее в гнездо видеомагнитофона. — Кстати, вот эта кровать осталась от матери. Так и стоит. Это значит, мы с тобой на ней и родились. Если отсчитывать с момента грехопадения наших с тобой мам. А это наша бабка.

Она указала на стену. Алекс растерялась… Лицо женщины на фотографии, висевшей на стене, поразительно напоминало лицо ее матери. Да и их самих с Сашей. Так вот какой была их бабушка… И вот на кого они все похожи.

Видеомагнитофон заработал. И Алекс увидела на пленке свой роскошный дом, огромный бассейн с голубой водой, где-то в углу чернокожего садовника, подстригающего кусты идеально ровно… Рядом, на огромной ухоженной травяной лужайке застыл красный «ягуар» с открытым верхом. Инвалидная коляска с электроприводом. В ней изможденная женщина… Мама, мамочка… Как же без тебя плохо… Хотя на самом деле у Алекс все хорошо. Это надо затвердить и почаще повторять про себя.

— Это что у тебя, художественный фильм? — спросила Саша. — Я, по-моему, его переводила. Там еще садовника, кажется, убивают, да? Промотай дальше.

— Это мама… — тихо сказала Алекс. — Я снимала ее за несколько дней до смерти. У нас на бэкъярд.

У Саши перехватило дыхание. Она не верила своим ушам.

— Как мама?.. Ты хочешь сказать. Это ваш дом?! Ваш?! И вы в нем живете?!

Алекс отозвалась без всяких эмоций:

— Я купила этот дом для мамы два года назад. Когда у нее начались проблемы со здоровьем. Там много воздуха и земли для прогулок. Я тоже туда переехала. До этого я жила прямо в центре Нью-Йорка, на Манхеттене.

В этот момент пожилая женщина на экране сделала плавный полукруг вместе с коляской и слабо помахала в объектив рукой. Следующий кадр — лицо тети Юли крупным планом. Она вяло улыбнулась в экран. Съемка оборвалась.

Саша сидела потрясенная…

— Одно лицо. Так это… не кино?.. Алекс покачала головой.

— А зачем вам столько комнат? — без всякой связи с предыдущим выпалила Саша.

Сестра не успела ответить. Да и что ей было отвечать?.. Женя как раз зарядил фотоаппарат и навел его на сестер.

— Внимание! Скажите «чииз!»

Вслед за этим сверкнула вспышка поляроида подряд два раза. Из фотоаппарата поползли еще белые карточки. Буквально на глазах стали обрисовываться фигуры сестер.

Женя вручил каждой по влажному снимку.

— Сестрам на память.

— Удивительно похожи… — прошептала Алекс, глядя на фотографию.

— Да, правда. Только прическа у меня другая, — автоматически заметила Саша, не в силах прийти в себя после всего увиденного и услышанного.

Алекс осторожно поправила ее волосы.

— Можно постричь. Вот так… И тогда нас никто не отличит.

— Даже мы сами, — усмехнулась Саша.

— Даже мы сами… — эхом откликнулась сестра.

На экране видеомагнитофона в это время пошли кадры еще более впечатляющие: интерьеры гостиных, спален, зимний сад, тренажерный зал, промелькнула пожилая женщина в фартуке — похоже, китаянка.

— Это наша хаускипер, миссис Фуонг, мы зовем ее Дэйзи, — объяснила Алекс. — Мама любила китайскую кухню, еще с Израиля.

— А мужчина, вон тот. Ну, с мобильником в руках. Красавчик. Это твой муж? — полюбопытствовала Саша.

Она все еще никак не могла очнуться от потрясения и вела светскую беседу на автопилоте. Надо же о чем-то говорить и спрашивать…

— Нет, это мой друг, Джеф. Он вице-президент моей компании, — покачала головой Алекс. — Я не замужем.