Плохиш (СИ) - Субботина Айя. Страница 36

И вот сегодня они выбрались на пикник. Стас до последнего сопротивлялся поездке за город, но Влада смотрела такими глазами, что он, в конце концов, сдался. И даже взял на себя все приготовления, хотя Влада упрямо заявила, что сама сделает сэндвичи и что-то испечет.

— Готова? – Стас выставил локоть в открытое окно и жестом предложил Владе заводить мотор. – Главное – не бойся. Осторожно, без нервов. Трасса пустая.

— Я с тобой ничего не боюсь, Стас, - с обезоруживающей, бьющей куда-то в область сердце откровенностью, призналась она. – Я знаю, что когда ты рядом, то ничего плохого не случится.

Он собирался сказать, что эти выводы. Мягко говоря, ошибочны – но не стал. Потому что ему хотелось сделать так, чтобы эта девочка в самом деле никогда не плакала. Не потому что она сестра Артема и точно не из-за каких-то своих сраных рыцарских мотивов. Из-за нее самой. Из-за этих бесконечных ярких травянисто-зеленых глаз, в которых для него всегда была лишь теплота. И еще любовь. Оглушающая и невозможная, та, которую Стас никогда не смог бы принять. Но знать, что, хотя бы одна живая душа любит его просто так было охерителньо приятно.

— Это ведь ты сделал, да? – спросила Влада, осторожно разгоняя «Порше» и пристально глядя на дорогу. – Избил Лукаса.

— Жаль его? – спросил Стас в ответ. Влада – наивная, но не дура, совсем не дура. То, что она догадается и сложит два плюс два было лишь вопросом времени. Скорее всего, она сделала это намного раньше, но спросить решила лишь теперь.

— Не жаль, - зло улыбнулась она. – Надеюсь, он больше никогда не сможет ни с кем трахаться. А лучше, если и в туалет сможет ходить только с посторонней помощью.

— Моя девочка, маленькая злюка! – Стас от души рассмеялся. Что же, у Ванильки есть характер, и зубы, и нет этого идиотского сострадания, которым большинство женщин прикрывают свою беспомощность. Наверняка, будь она в тот момент рядом, с удовольствием бы прибавила мудаку и от себя лично. Вот тебе и аленький цветочек.

— Твоя, - словно эхо, шепнула Влада – и дала по газам. «Порш» рванулся с места, воздух ударил в лицо, а Влада, хохоча, словно безумная, громко закричала прямо навстречу ветру: - Твоя, твоя, твоя!

Стас откинулся на сиденье, наслаждаясь ее счастьем, впитывая его, словно губка, ощущая каждым нервом, как Влада проникает под кожу сладкой отравой, охренительным дурманом.

— У меня получается! – продолжала смеяться она, потихоньку сбавляя скорость перед поворотом.

— Я и не сомневался, - подбодрил Стас.

Правда, затормозила она слишком резко, так, что чуть не треснулась лбом о руль. Стас пытался сдержать веселье, но все-таки разразился хохотом, глядя как она расстроенно пытается понять, в чем был прокол.

— Тебе обязательно нужно сдать на права, Влада, - сказал он, глядя, с каким детским восторгом она поглаживает руль.

— Думаешь, мне кто-то разрешит? Да и собственная машина... - Влада закатила глаза, положила голову на спинку сиденья и поверлась к Стасу лицом. – Мне хватит и этих воспоминаний. Спасибо, что согласился провести со мной всю субботу. Я видела, что тебе не хотелось.

— И все равно сделала все чтобы склонить меня на свою сторону, - изображая строго «брата», пожурил Стас.

— Ну, просто подумала, что, когда я вернусь домой, у нас уже не будет такой возможности. И последние выходные...

Она не закончила, виновато пожимая плечами.

Последние выходные? Стас попытался в уме сосчитать дни. Ну да, в следующую пятницу она вылетает домой.

— Когда ты... возвращаешься? – спросила она.

Стас не знал. Он даже не почитал нужным задумываться пока об этом вопросе. По визе, которая истекала только в конце следующего года, он мог оставаться в Нью-Йорке еще по меньшей мере два с лишним месяца. И мысль о том, чтобы вернуться в ту, другую жизнь, дернулась болью, словно оголенный зубной нерв.

— Еще не думал об этом. Возможно, задержусь на пару недель. Если погода будет такая, как сегодня. – Попытка пошутить вышла не очень.

Влада просто кивнула.

— Уже поздно, - Стас скосил взгляд на часы. Всего-то пять вечера. Но... сейчас Владу лучше всего отвезти. – Отвезу тебя домой.

— Я хочу к тебе, - сказала она уверенно. И лишь то, как пальцы нервно комкали на коленях край длинного свитера, выдавало ее волнение. – Я предупредила маму Джейн, что могу остаться заночевать у ... своего брата.

Значит, кроме сэндвичей и творожных кексов, Влада спланировала еще и это. Стаса так и подмывало спросить, куда она спрятала презервативы, но он сдержался. Наверное, это совсем не те вещи, о которых им сейчас стоит поговорить.

Вот же блядство, он так надеялся, что этого дерьма удастся избежать.

— Нет, Влада. Я уже сказал тебе однажды и еще раз говорю – я не твой парень. Не то, что тебе нужно.

— Хватит вести себя, как хороший и правильный ботаник, Стас, - неожиданно серьезно и как-то своем по-взрослому, сказала она. – Ты же не такой. И я люблю тебя совсем не за это. Ты знаешь.

— Я знаю, что ванильные принцессы склонны очень много придумывать, в особенности о парнях. Поэтому, Ванилька, еще раз – нет. И не заставляй меня повторять это более... грубо.

Она отвернулась, посмотрела куда-то в сторону зеленого лесного массива какого-то национального парка. На миг Стасу показалось, что она заплачет: вот уже и плечи подняла в тяжелом, надрывном вздохе, и ресницы трет. Но – нет, не заплакала.

«Ты все делаешь правильно, Онегин».

— Тогда отвези меня домой, и, пожалуйста, больше не приходи, - попросила она. На последнем слове ее голос все-таки треснул, выдал горечь и боль. Но все же – Влада продолжала держаться. Ни истерик, ни просьб передумать, ни попыток склонить его к сексу откровенными приставаниями. Ничего. Лишь тихий, убийственно откровенный голос: - Не мучь меня больше. Я так больше не могу, извини. Видимо, было глупо даже мечтать о тебе, но я не могла иначе. Прости, что я такая наивная дурочка и от меня кругом одни проблемы. Я просто слишком сильно тебя люблю, чтобы довольствоваться лишь ролью девочки, которой ты утираешь слезы и подтираешь нос.

В груди все сжалось, завернулось в тугой ледяной узел, от которого сердце замедлило ритм и заныло, пуская по венам отраву сомнения. Может быть, не все то, что правильно – правильно? Может быть...

«К херам собачьим эти сомнения, Онегин, ты прекрасно знаешь, что ее нужно отпустить. Ты не будешь таким бездушным кобелиной, как папаша, ты не разрушишь единственное хорошее и светлое, что есть в твоей жизни. Или, теперь уже... было»

Ведь сейчас они оба знают, что больше не будет встреч, звонков, переписки. Что она больше никогда не позвонит, а он никогда не переступит порог их дома.

Он привез ее к дому уже когда на улице совсем стемнело. Хотел выйти раньше, чтобы открыть дверь, но Влада вышла сама и успела отойти на приличное расстояние, прежде чем, не поворачивая головы, бросить:

— Спасибо за честность. Наверное, хорошо, что ты умнее и взрослее меня.

Умнее? Хрен бы там.

Стас в два шага догнал ее, мягко толкая в тень раскидистого клена, где их не «обнажал» свет фонаря. Обнял ее одной рукой, прижимая спиной к своей груди, а второй ладонью обхватил шею. Вот она, прям здесь, у него под пальцами: тоненькая артерия, в которой бешено барабанит ее сердце. Вероятно, единственное сердце на всем свете, которое просто любит – и ничего не требует взамен.

Влада молча обхватила ладонями его руку, прижимаясь к нему изо всех сил. Потихоньку притронулась губами к ладони, обожгла теплым дыханием.

«Нужно уходить, нужно...»

Стас послал голос разума куда подальше. Не сейчас. Пусть мир хоть сгорит, хоть рухнет в пропасть – сейчас у них с Ванилькой свой личный вакуум. Пусть хоть трижды неправильный.

Он осторожно погладил большим пальцем ее подбородок, в который раз удивляясь, какая мягкая у нее кожа, и подтолкнул лицо Влады вверх. Она повернулась, жадно встретила его поцелуй. Отдалась вся разом, и от того, как трепетно поднялась на цыпочки, чтобы обвить своей рукой его шею, в голове стало шумно.