Лимонная планета - Каганов Леонид Александрович. Страница 9

Дженни спокойно выдержала его взгляд:

— Вы не понимаете разницы?

— Не понимаю. Буду благодарен за объяснение, — сухо сказал Гаусс.

Дженни Маль кивнула.

— Хорошо, объясню. Вы, полковник, развязали межрасовый конфликт. Высокоразвитая раса против отстающей. Позвоночные против панцирных. Это, кстати, нам еще будут долго вспоминать во всем мире. А я оказываю помощь дружественному народу по просьбе его законного вождя — в его борьбе с бандформированиями и сепаратистами. Вашей целью был террор — наказать, запугать. Моя цель — помочь законному вождю вернуть законность и установить мир во всем своем мире. Вы занимались геноцидом — уничтожали разумных существ по расовому признаку. Я помогаю местному Сансану навести, выражаясь юридически, конституционный порядок. Торговля слабым оружием не запрещена. Применяем его не мы. Если кто-то погиб, то от своих соотечественников и лишь по той причине, что не желал подчиниться местным законам. Продолжать?

— Вас понял, вопросов не имею, — зло ответил Гаусс.

— Спасибо, — в тон ему ответила Дженни. — И отныне, полковник, постарайтесь освободить кабинет и не мешать мне работать.

— Запомним этот момент, госпожа Маль, — сухо произнес полковник. — Отныне я не скажу вам ни одного слова. Все, что я считал важным, я давно сказал, и не вижу толку говорить с вами дальше. Вы инспектор ЦУБ, и я обязан подчиняться вашим приказам. Но заставить меня заговорить с вами не сможете даже вы.

— Очень хорошо, — кивнула Дженни. — Это облегчит жизнь всем нам.

— Я поговорю с ней, — произнес стоящий в дверях Херберт. — Вы так громко спорили, что я заглянул. У меня вопрос простой: о мире во всем мире. Кого они станут убивать, когда Сансан покорит все мировые пустыни?

— В каком смысле? — Дженни изогнула бровь.

— Кого они, по-вашему, будут убивать, когда все племена подчинятся Сансану, прекратятся стычки и наступит мир? Они же не вегетарианцы, госпожа Дженни, они каннибалы!

— Будем образовывать, насаждать мораль и культуру — это следующие этапы.

— Вы не поняли, Дженни. Скоростная мышца не формируется без пожирания белков, которых нет в местной капусте. Вы знаете, что такое скоростная мышца? У людей два вида мышц: гладкая мускулатура для внутренних дел, а еще скелетная, поперечно-полосатая — та поздняя находка эволюции, которая отличает нас от улитки по силе и скорости. А этим тварям природа подарила еще третий тип — скоростная сверхсильная мускулатура, сила воина, как они ее называют. Мы по сравнению с ними — слабые медленные улитки. Но формируется у них мышечный белок при поедании животного белка. А кроме капусты им жрать в пустыне нечего. Поэтому капустой питаются лишь самки и пленники, у них атрофируются скоростные мышцы. А воинам надо постоянно жрать чужое мясо, и чем больше ты убиваешь и съедаешь врагов, тем становишься сильнее. Начинают они убивать себе подобных до вылупления и продолжают, пока не одряхлеют, когда их самих сжирают более молодые. На этом строится вся их культура и мораль!

— Я в курсе и не вижу проблемы, — отрезала Дженни. — Мы взяли с Сансана клятву прекратить пытки — это первый шаг в сторону правового общества. Затем будем искоренять каннибализм.

— Но как?!

— Это вы мне должны ответить, Херберт, вы биолог. Будем искать пищевые заменители, привезем белковые синтезаторы. Я не обещала вам поднять цивилизацию с низшего четвертого уровня до первого за одну неделю! Это большая работа, большие проблемы.

Херберт с досадой махнул рукой.

— Вы недооцениваете проблемы, Дженни. Я не знаю, что у вас там в ЦУБе за шкала, но если самый низший уровень, что вы встречали, назван четвертым, то здесь вы столкнулись с пятым, а то и шестым! Это полное дно! С ними всё перепробовали за двадцать лет: они станут наглеть больше и больше, пока не выйдут из-под контроля. Уничтожил пару племен — ты сильный, к тебе уважение. Ходишь на переговоры, даришь подарки — значит, трус, проситель, заискиваешь. Это негуманоидная мораль!

— Как раз типичная гуманоидная мораль, — отрезала Дженни. — Читайте учебник.

— Вы доведете нас до катастрофы!

Дженни смерила его взглядом.

— Катастрофа, Херберт, — ваша диссертация об интеллектуальном превосходстве позвоночных рас над панцирными!

Это сработало: Херберт потух, глянул на полковника, развел руками и вышел.

— Может, и вы считаете, что позвоночные превосходят панцирных, а, полковник? — осведомилась Дженни.

Полковник всем видом показывал, что ее здесь нет: он собирал в коробку свои вещи, выдвигая ящики старинного стола.

* * *

Встреча была назначена в том же месте, но на этот раз к парламентерам присоединились Херберт и Августа. У Дженни были сомнения насчет Августы, но обещание есть обещание. К тому же технологии требовали, чтобы группа контакта с каждым разом увеличивалась — это демонстрирует вовлечение.

Ехали молча. Полковник с тех пор действительно больше не говорил с Дженни. Херберт и Мигулис глядели в иллюминаторы. Августа сидела на заднем сиденье — такая же, как каждый день: заторможенная, с безучастным лицом, устремив остановившийся взгляд в точку на своих ботинках. Дженни надеялась, что вылазка подарит Августе новые эмоции, но та по-прежнему выглядела отрешенно.

— Августа, сегодня мы обязательно спросим у вождя о судьбе Нэйджела, — не выдержала Дженни.

Августа, казалось, не слышала, и Дженни повторила.

— Не надо специально спрашивать, — тихо ответила Августа. — Нэйджел жив, я это чувствую. Когда его найдут, они первыми нам скажут.

Дженни пожала плечами и умолкла. Но Августа вдруг подняла голову:

— И спасибо вам, Дженни, за то, что делаете с планетой, — сказала она. — Теперь Нэйджелу ничего не угрожает. Его уже не убьют. Его как найдут, сразу вернут нам.

Дженни на всякий случай кивнула. Но Августа продолжала:

— Возможно, Нэйджел спрятался в коконе. Я просмотрела каждую запись видеожучков, где воины Сансана вспарывают коконы. Они всегда смотрят внутрь прежде, чем включить огнемет и уничтожить личинки. Нэйджела не было ни в одном.

Полковник заерзал на сиденье. Херберт шумно вздохнул. Не выдержал Мигулис:

— Августа, милая, неужели вы смотрите эти зверства?! Зрелище даже не для здорового человека!

— Да, — спокойно ответила Августа. — Это невыносимо. Но я должна что-то делать. Я не могу улететь с этой планеты, пока Нэйджел не найдется. Я ищу Нэйджела как только могу. Смотрю записи. Поднимаюсь ночами в пустыню, зову его, оставляю ему рисунки на песке…

— Давайте сменим тему, — нервно предложила Дженни. — Я не знала, что они убивают личинки врагов. Мы должны взять с Сансана клятву, что это прекратится!

— Дженни-Дженни… — вздохнул Мигулис. — Ну как они могут оставлять в живых личинки врагов? Самок врагов, если их не успеет убить своя же родня, угоняют в рабство, чтобы те рожали им новые кладки. Но личинок убивают всегда — ведь у них генетическая память рода…

— И что?

— Личинка вырастет и всегда будет помнить, кто она, и кто убил ее род. И она отомстит. Есть целый ритуал «ужун»: в кокон врага тайком подкидывают сильных личинок. Те вылупляются, внедряются в племя, притворяясь родными, и начинают мстить: перегрызают врагов по одному. Или выходят на контакт со своими, приводят их тайком и помогают уничтожить племя врасплох. Поэтому коконы охраняют от подкидышей, а вылупившимся устраивают обряд допроса — экзамен по истории рода. Но ужун — изощренный ритуал, иногда все-таки удается обмануть…

— Стоп и тишина! — перебила Дженни. — Приехали.

Они выгрузились из трактора и пошли вперед. Мигулис и Херберт несли две коробки с дарами. Полковник шел молча и хмуро. За полковником шла Дженни, а замыкала шествие Августа.

— Ахо! — выкрикнул полковник.

— Ахо! — откликнулся Сансан и щёлкнул клешнями.

— Ахо! — вразнобой завопили рециды и бросились потрошить ящики с подарками.

Скоро все было разобрано. Тогда Сансан ударил себя клешней по головогруди и заговорил. На его шее теперь висело столько новых ожерелий с вырванными глазами, что фонарик и фляга почти утонули под ними.