Вторая ступень (СИ) - Ярчук Сергей. Страница 95

- Сейчас! Сейчас! А у меня нет другого времени! Вы не понимаете что ли?! - детский крик безжалостно резал сердце старика.

- Не надо бояться раньше времени, - Зарубский постарался вложить в слова весомости, но этой напускной уверенности Ромке было не нужно. Он отстранился и совершенно неизвестным голосом прогундосил:

- Не считайте меня идиотом. Я боюсь смерти как любой человек. Это дураки её не боятся.

Феликс Николаевич несколько секунд с открытым ртом смотрел на мальчишку, затем вздохнув, произнёс:

- Близость смерти заставила тебя повзрослеть. Причём стремительно. Но ты не прав в том, что называешь дураков бесстрашными.

- Почему?

- Потому, что страх смерти отсутствует только у тяжелобольных, у которых болезнь притупила инстинкт самосохранения. Таких людей не стоит называть бранным словом «дурак». Дурак - это вполне вменяемый человек, который не понимает и даже не желает понимать, чем и зачем живет. Он не задумывается над целью существования, горюет над ничтожными ошибками, и не понимает, что вся его жизнь не стоит гроша ломанного. Так вот он-то как раз и боится смерти. И боится сильнее любого другого. Парадокс - человек не знает зачем живет, ничего не создает, порой ужасно мучается. То есть, по сути он и не живёт. Но смерти боится. Вот это и есть дурость в чистом виде.

Ромка демонстративно отвернулся. Но Зарубский ясно видел, что парень сильно задумался. Ему страшно захотелось проникнуть в помыслы повзрослевшего отрока, но тот и не собирался их скрывать:

- Мне страшно... Через несколько дней или часов меня не будет. Меня никогда больше не будет в этом мире!

- Не будет. Но только в этом мире.

- Что? Что вы хотите сказать?

- Вот как ты думаешь, мы сами не можем ли создать свой мир?

- Ну, мы пси-сеть придумали.

- А ещё?

Ромка пожал плечами.

- Разве мы не умеем мечтать? Разве мы не создаем мир в своих грёзах? Создаем. Но почему-то мы считаем, что эти миры не существуют. Так что же, это пустые мечты? Почему ж мы живём именно этими мирами? Почему не вспоминаем о них время от времени, а постоянно проживаем свои жизни в них? Да, именно проживаем! Хотя, надо оговориться, что проживаем мысленно. Тогда получается, что не решен нами всего один вопрос - как попасть в эти миры?

- Это всего лишь мечты. Пустота! Виртуальность куда круче.

- Не нужно говорить, что мечты пусты. Это не так. Мы просто привыкли так считать. Как привыкли думать, что реальность - единственная форма существования материи, которая не зависит от способов её восприятия. Увы, это не совсем так. Само восприятие меняет реальность. И если подумать, то восприятие - вещь достаточно субъективная. Сотни лет назад люди уже научились входить в иные формы сознания. И восприятие ими реальности, уже иной реальности было ничуть не менее действительно, чувственно и глубоко, нежели этот простецкий мир.

Ромка отрешённо посмотрел на Зарубского. Но на фоне колоссального утёса безразличия мелькнул едва заметный ручеёк интереса. И Феликс Николаевич воодушевлённо продолжил:

- Видишь ли... Нам необычайно повезло! Ведь родиться человеком - это удача. Огромная удача! Наше миропонимание близко к божественному...

- Что? - Ромка подумал, что ослышался, - Вы сказали “божественному”?

- Да. Прости, но так проще объяснить. Так вот, скоротечность жизни придает ей необычайную остроту. Жизнь человека полна переживаний. Точнее говоря, она из них и состоит. И наплевать, что боги мечтают вселенными, а наши мечты легче утреннего тумана. Мы живем в них гораздо полнее, чем в реальности. И реальность нам не нужна. Она нас убивает. Мы не можем жить друг с другом и мечтать наяву. Нам это не позволит животный инстинкт ненависти. Мы обязаны воевать друг против друга. Иначе никак. А мечты... Это личное дело каждого. И всех. И получается, что живем мы только в мечтах.

- Но в жизни... - Ромка пытался подавить сумбур мыслей.

- А в жизни... В жизни мы просто ждем смерти. Все ждём. Ждём и боимся. И мечтаем еще ярче.

- Никто не мечтает на пороге смерти. Мне кажется, вы - псих, - сказано это было столь обыденно, что Зарубский содрогнулся от ужаса. Осознание, что мальчишка в полнейшем спокойствии готов перешагнуть грань, потрясала. Но это натолкнуло старика на дальнейшее развитие разговора:

- Вижу, ты спокоен. Теперь можем говорить...

- Зачем? - Ромка хмыкнул и разлёгся на диване.

- Знаешь, великий гений эпохи Возрождения - Леонардо Да Винчи определил белый цвет как причину всех цветов. Разовьём эту мысль в мировоззренческом плане. Жизнь полна красок. А что происходит, когда из смывают? Наступает смерть. Элементарное рассуждение. Смерть - то, что даёт увидеть краски жизни. Парадокс - люди, живущие в страхе перед смертью, не видят в своей жизни никаких красок. Таким образом получается, что они уже умерли. Пока в эмоциональном плане. Но за этим последуют и остальные составляющие прекращения существования.

- Не все живут в страхе перед смертью.

- Да, не все. Но многие. А есть и те, которые живут вне смертельного ужаса. Но в подавляющем большинстве они являются прожигателями жизни. Но это не их вина, как и отсутствие страха перед смертью - не их заслуга. Они живут лишь так, как умеют...

***

Кабинет директора НИИ тонул во мраке. Погасив все источники света, Цапин наслаждался мягкой желтизной, источаемой настольной лампой. Дела наконец-то пошли в гору, и директор решил обязательно это отметить в полном одиночестве. Делить радость с кем-либо было не в его натуре. Плеснув в массивный хрустальный стакан любимого виски, Денис Евгеньевич откинулся в кожаном ложе почти до горизонтали. Мигом восприняв желания хозяина, аппаратура тут же вывела на потолок объемный показ давным давно смонтированного ролика. По бескрайнему полю брани нёсся закованный в латы всадник. Меч сверкал словно молния, десятками разрубая врагов. Огромный треугольный щит выдерживал самые сокрушительные удары. Белоснежный конь сносил с пути любые преграды. Нескончаемые толпы безрезультатно выпускали в рыцаря тучи стрел, копий и топоров. Но роскошный плюмаж развивался, тревожимый лишь напором ветра... Без малейших технических ухищрений сознание Цапина растворилось в образе сверкающего воителя...

- Интересное кино! - полный презрения голос прозвучал столь неожиданно, что директор НИИ едва не вылетел из кресла. Он молча выключил ролик и привёл кресло в вертикальное положение. Пушков смотрел на Цапина со спокойствием гремучей змеи. Но директор НИИ и не думал теряться. Напротив, он с напускной важностью не глядел в сторону куратора. Но тягаться с Пушковым в терпении было бесполезно. И в конце концов, сорвавшись, он спросил:

- Господин куратор, чем обязан столь позднему визиту?