Оккупация (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович. Страница 9

— В разумных пределах если.

— Уже что-то. Раз вы контактируете со свартальвами — попытайтесь узнать что-то о «семерке». Любые сведения важны.

— Поглядим.

— И второе… Сколько времени надо учиться у вас, чтобы освоить ваши секретные техники и суметь обучить им других?

— Годы. Много лет. Другими словами, если вы выставите свартальвов быстро, они не смогут ничего у меня перенять, вас это интересовало?

Он кивнул.

— Именно это. Что ж, хоть какие-то хорошие новости. В общем, мне пора, но периодически сюда будет приходить есть суп человек в берете, одетом задом наперед. В это же время. Он будет нашим связным.

— Ладно, — согласился я и принялся за собственный суп.

На следующий день свартальвов стало на одного меньше: Рунтинг не приехал.

— Минус один? — спросил я у Альтинга.

— Он в госпитале, — развел руками Кэр-Фойтл, — сможет заниматься только завтра.

Я приподнял бровь:

— И что с ним?

— Руку сломал… Мы обсуждали отчет о вашей демонстрации разбивания кирпича при помощи неизвестной пустотной техники, которую вы устроили семь лет назад в Аквилонии… Рунтинг убеждал нас, что нет никакой техники, а мы считали, что кирпич прочнее руки и без какого-то секрета его не разрубить ладонью… В общем, Рунтинг попытался разбить кирпич и сломал руку.

— Вполне ожидаемо от высшей расы, — пожал плечами я.

В этот раз я погонял их гораздо жестче, а потом устроил им, уже основательно вымотанным, спарринги. Главным образом, меня интересовала их система рукопашного боя, но тут открылся один маленький сюрприз: команда разбиться на пары и провести учебные рукопашные бои вогнала всех моих учеников в ступор. А когда я понял, в чем дело — сам оказался на грани ступора.

У свартальвов попросту нет системы безоружного боя.

Никакой.

Совсем никакой.

Вообще.

Все то, что у них называлось армейской рукопашкой, вертелось вокруг какого-либо оружия. Применение холодного оружия, своего автомата, саперной лопатки, каски в качестве оного и против противника, вооруженного холодным оружием, автоматом, заряженным или разряженным, саперной лопаткой, а также против мага, в самом крайнем случае — приемы безоружного бойца, заточенные на противостояние вооруженному противнику и отбор оружия у врага.

Но рукопашный бой невооруженного бойца против невооруженного бойца был тем случаем, который система армейской рукопашки свартальвов не рассматривала в принципе, и потому мои ученики, стоя друг перед другом с пустыми руками, совершенно растерялись: у них не было ни оружия, чтобы применить, ни вооруженного противника, чтобы это оружие у него отнять.

— Ну и как это понимать? — искренне удивился я.

Альтинг развел руками:

— А что непонятного? Бывает, что один из противников утерял свое оружие, это дело редкое, но обычное. А где на войне могут встретиться двое безоружных?!

— А если оба потеряли?

— Если я потеряю оружие — отступлю и вооружусь, где и чем смогу. И мой противник поступит так же, он же не идиот наступать вообще с пустыми руками. На войне не могут встретиться двое безоружных. Двое без патронов — могут. Вооруженный гнаться за безоружным — может. Двое безоружных? Не представляю себе такой ситуации. И создатели нашей рукопашки, видимо, тоже не смогли. Вы поймите, учитель: у нас нет таких варварских забав, как ваш бокс. У нас не бывает пьяных драк, вы можете прожить среди нас всю свою коротенькую человечью жизнь и ни разу не увидеть свартальва, пьяного до потери самоконтроля, у нас от выпивки могут заплетаться ноги, но не мозги. Уж тем более мы не пускаем в ход кулаки в гневе. Мы — высокоразвитый народ, у которого нет обыкновения драться, особенно голыми руками. В самых крайних случаях — дуэль. В запредельных — хладнокровное убийство исподтишка. Но в любой ситуации, когда один свартальв начинает сводить счеты с другим — он использует магию либо оружие.

— Хм…

— Вот именно. Потому ваш «путь пустой руки»… ставит нас в тупик, так скажем. Мы понимаем и ценим вашу способность поразить голой рукой мага, неуязвимого для пули, мы допускаем, что сбить с ног вооруженного врага быстрым ударом может оказаться лучше, чем бороться с ним за его автомат или саблю, но… вот эти спарринги — они бесполезны. В чистом виде умение драться кулаками против кулаков может пригодиться мне только в том случае, если я потеряю оружие и повстречаю противника, который тоже потерял свое и тоже умеет драться. То есть — практически никогда.

Я криво улыбнулся.

— А мне вот пригодилось совсем недавно, для завоевания уважительного отношения к моей персоне, помнишь?

— Угу. Только я не могу себе представить, как избиваю свою сестру или любого другого вышестоящего с целью завоевать уважение.

Тут вставила слово Тантиэль:

— Вы поймите нас правильно: в рукопашном бое, с нашей точки зрения, пользы нет. Удар кулаком для нас стал неактуален в тот скрытый мириадами прошедших лет миг, когда первый свартальв научился использовать оружие. Это произошло задолго до того, как луна нашего прежнего мира перестала вращаться. Учиться бить кулаком имеет смысл только в том случае, если этот удар будет работать против мага. Или против противника с оружием, с эффективностью не меньшей, чем приемы отбора оружия. Но, тренируясь вот сейчас друг на друге, мы отрабатываем ситуацию, которая вряд ли случится хоть с одним из нас, а я подозреваю, что после ударов по этим кожаным мешкам вы скажете нам бить друг друга… Я не уверена, что это научит нас противостоять магам и использовать пустотный щит. Вы не объяснили, какая тут взаимосвязь, а мы сами не поняли.

— Бить друг друга?! — выпучил глаза Вейлинд. — Что за бред!

— Час на кулаках, — ответил я и снова посмотрел на Тантиэль: — я объяснял, какая тут взаимосвязь. Она зашифрована в слове «пустой», помните, что я говорил?

— Про освобождение от злобы и эгоизма и адекватную реакцию? Помним, конечно. Что отсутствие злобы положительно сказывается на применении пустотного щита — и так всем понятно. Но непонятно, как рукопашный бой поможет избавиться от нее. Как по мне, то битье друг друга приведет к обратному результату…

Я вздохнул.

— Вопросы — это хорошо. Правильные вопросы — еще лучше. Проблема — или скорее преимущество — в том, что я не теоретик. Я практик. Все, что я могу, умею и знаю, все, чему я учу — я постиг на практике. Ладно, открою вам неожиданный секрет… — тут они все навострили и без того острые уши. — Путь пустой руки был придуман людьми, напрочь лишенными магического дара, и для людей, не владеющих магией. То есть, изначально это боевое искусство рассчитано на не-магов, дерущихся с не-магами. А то, что практикующий эту дисциплину маг-единичка также может использовать пустотный щит с непостижимой для других эффективностью, я сам узнал, только когда тренер семьи Сабуровых, К'арлинд, начал обучать меня пустотному щиту. Потому прогресс пустотного щита на пути пустой руки — это не целенаправленный результат, а всего лишь сопутствующий. И что касается пробивания магических щитов — в пути пустой руки нет такой техники. Само искусство на высоких уровнях мастерства во многих аспектах обращается к внутренней энергии бойца, но напоминаю: оно было создано до того, как в мире появилась магия. И то, что я с легкостью пробиваю щиты магов четвертого-пятого уровней — всего лишь сопутствующий результат. Полагаю, теперь вы знаете все. Либо прогресс по пути пустой руки, в муках, страданиях и непрерывной борьбе с самим собой и своими недостатками — либо можете больше не приходить, потому что ничем иным я помочь вам не могу. Изучить отдельно то, чего вы хотите — невозможно.

Уфф. С одной стороны, я сказал слишком много, с другой — я должен был обрисовать ученикам перспективы, чтобы они поняли, каков путь их ждет. Однако сразу же стало ясно, что они по-прежнему далеки от понимания.

— Хорошо, — кивнул Альтинг, — тогда сразу же вопрос. Как долго мы должны учиться, чтобы в качестве побочных результатов получить мастерство пустотного щита и пробивания щитов?