Мистер О (ЛП) - Блэйкли Лорен. Страница 26

— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.

Я улыбаюсь, радуясь за счастливую пару, стоя на своем месте рядом с женихом, а Харпер светится, стоя напротив меня. Ее платье простое, атласное, ярко-синего цвета. Длиной оно достигает голени и открывает плечи, отчего ее волосы выглядят еще удивительнее. Они заколоты высоко, а свободные пряди спадают на лицо Харпер.

Когда молодожены идут по проходу мимо гостей в огромный зал с видом на территорию отеля, сестра Шарлотты вытирает слезу и сжимает свой букет. Прошлым вечером на репетиции ужина я пообщался с Натали — она остроумная и веселая. Она блондинка, как и Шарлотта, с большими голубыми глазами и бесконечными ногами.

Думаю, мне стоит узнать ее получше, но после поцелуя жениха и невесты, мы все окунаемся в свадебные фотографии и различные празднества, так что нам некогда разговаривать. Позже, когда начинаются танцы после того, как Спенсер и Шарлотта танцуют свой первый танец, диджей ставит несколько более веселых композиций. Харпер и ее подруга Джен выходят на танцпол, а мы с Уайатом наблюдаем за ними, стоя у открытого бара, затем к девушкам присоединяется Натали. Начинает играть медленная песня, и девушки расходятся. Натали прокладывает свой путь к нам с братом.

Уайат постукивает себя по груди.

— Она меня хочет.

Харпер и Джен отправляются в дамскую комнату, и я не могу устоять перед шансом победить Уайата, поэтому начинаю говорить первым.

— Хочешь потанцевать, Натали?

— Звучит здорово.

Я предлагаю ей свою руку и вывожу на танцпол, а затем приступаю к медленному танцу в самой целомудренной манере с настолько большим расстоянием между нами, которое только могу выдержать.

— Я слышала, что моя сестра хотела нас познакомить, — говорит Натали с насмешкой.

— Да, так и есть.

— У нее сердечки в глазах в эти последние несколько дней, — фыркает она, но в ее тоне нет никакого флирта, только веселье. Я должен быть разочарован. Но это не так.

— Неудивительно, — отвечаю я, пока мы движемся по маленькому кругу, мои руки лежат на ее талии, а ее — на мои плечах, наши тела на расстоянии в нескольких десятках сантиметров друг от друга. Интересно, чувствует ли она то же самое — отсутствие влечения. Это не потому, что она некрасивая. И дело не в том, что она глупая. Это просто одна из тех вещей, которая либо есть, либо ее нет. Между нами нет искры.

В тот момент, когда она раскрывает губы, чтобы что-то сказать, я чувствую, как кто-то стучит по моему плечу.

— Могу я вас потревожить?

Мой пульс учащается, и это похоже на то, будто кто-то схватил пульт дистанционного управления и изменил канал в середине сцены.

— Конечно, — говорит Натали с улыбкой, а затем Харпер, не задумываясь, обнимает меня, и между нами почти не остается пространства. Я кладу руки на ее бедра, а она свои руки мне на плечи. Все искрит. Харпер намного ближе, чем Натали. Еще несколько сантиметров, и ее грудь соприкоснется с моей. Еще немного, и мы будем танцевать, прижавшись щека к щеке. Более того, нас могут арестовать за непристойное поведение в общественном месте.

— Это обязательный танец шафера и подружки невесты? — игриво спрашиваю я.

— Разве танец подружки невесты и шафера не является более обязательным?

Мы раскачиваемся, почти совсем не двигаясь.

— Ты помешала этому случиться, — говорю я, кивая в ту сторону, куда только что ушла Натали. — Ты почувствовала, что мне нужно твое фирменное вмешательство, чтобы спасти меня?

Харпер легко смеется.

— Она, кажется, не твой тип, — шепчет она. — Слишком молода.

— Почему ты продолжаешь это говорить?

Она шикает на меня и наклоняет голову вправо. Уайат уже танцует с Натали.

— Может быть, я просто переживаю за твоего брата. Могу сказать, что он положил на нее глаз, и я бы чувствовала себя ужасно, если бы ты его обыграл. Бедняга Уайат. Всегда второй после своего старшего брата.

Я смеюсь и качаю головой.

— Мы никогда не дрались из-за девушек. Из-за всего остального — да.

Она пожимает плечами, и я плотно прижимаю пальцы к ее бедру так, что чувствую кость. У Харпер перехватывает дыхание, и этот момент превращает мой мир на аттракцион. Я даже не знаю, едем ли мы или только собираемся. Мы врезаемся друг в друга, затем отскакиваем, и снова возвращаемся. Наклон головы, пропущенные вдохи, блестящие глаза. Вот как она выглядит сейчас. В эту секунду ее глаза сияют от желания, как будто она показывает мне, как проворачивает фокус. Как будто раскрывает мне всю правду.

— Кроме того, — говорит она тихо и мягко, — может быть, у меня возникло чувство территориальности [27].

Мои губы изгибаются в улыбке, а сердце бешено колотится. «Территориальность» — мое новое любимое слово.

— Правда? — говорю я, когда мы начинаем медленно танцевать по кругу. Мой лучший друг где-то рядом, и мне плевать. Потому что эта женщина в моих руках. Она все, что я вижу, все, что слышу, и все, что чувствую. Потребность быть ближе к ней поглощает меня, уничтожая все остальное, и, прежде всего, причину, почему я должен держаться от нее подальше.

Ладонью она скользит к моей шее и начинает возиться с воротником моей рубашки.

— Твой смокинг хорошо выглядит, — говорит Харпер, затаив дыхание, и, как бы мне это ни нравилось, я также замечаю, что она не сказала «Ты хорошо выглядишь».

Между этими словами есть разница. Большая разница.

Пятна света играют на деревянном полу, когда песня подходит к концу.

— Так же, как и твое платье, — отвечаю я, блуждая взглядом по ее одежде и возвращаясь обратно к ее лицу. Я покажу ей, как это делается. Она просила меня научить ее. И я могу это сделать искренне — сделать ей комплимент так, как положено. Очарованный ее глазами, я говорю: — Ты выглядишь великолепно, Харпер.

Грудь Харпер поднимается и опускается напротив моей, я смотрю на ее рот, когда ее губы раскрываются, будто она выжидает, прежде чем что-то сказать. А когда она делает это, ее слова обрушиваются нервным беспорядком, но они все равно чертовски прекрасны, ведь она говорит:

— Ты выглядишь так сексуально.

Это все, что я могу понять. Щепка пространства между нами наполнена похотью. Оно туго натянуто от желания, и я уверен, что впервые это взаимно. Ее глаза ясны и сосредоточены на мне, только на мне, и хотя она и не умеет читать мужчин, она должна понимать, что между нами происходит. Я перестал бороться с этим.

Это все, что я понимаю.

Я горю для нее. Везде. Мои руки, грудь, кожа. Я так сильно хочу эту девушку. Пальцами я повожу по ее ключице и пробегаю ими по свободно спадающему локону ее волос. Я приближаюсь, наклоняя голову к ее уху:

— Хочешь уйти отсюда?

Кто-то стучит вилкой по стеклу. Отец Спенсера прочищает горло:

— Спасибо всем, что пришли.

Нас как будто ударяет током, мы отскакиваем друг от друга, и это больно. Абсолютно, безумно больно, тем более, я не уверен, что эта эрекция когда-нибудь пропадет. Но как только я фокусирую взгляд на лице отца женщины, которую хочу увидеть под собой… ага… сделано… все пропало.

Мгновенный убийца эрекции.

Фух.

Он говорит тост, затем я, а затем жених и невеста разрезают торт, который испекла моя мама, и в какой-то момент мой телефон легко жужжит в кармане.

Я ускользаю подальше от толпы, чтобы увидеть одно слово, которое Харпер прислала в ответ, состоящее только из двух прекрасных букв.

Принцесса: Да.

Глава 16

Я вышагиваю по ярко-освещенному вестибюлю у стойки регистрации, ожидая, когда она тоже оттуда ускользнет. Но через две, три, четыре минуты после ее сообщения, все еще нет признаков девушки в синем платье.

Я взвешиваю варианты. Вернуться на прием и посмотреть на нее как Капитан Очевидность. Отправить смс, спрашивая, что случилось как Нахальный Хрен. Или пойти в бар как Крутой и Легкомысленный Парень.