Секретный рейс - Брукс Майк. Страница 44

Голландец с маори послушно отступили. Майя шагнула к Дрифту и стала обыскивать — ее руки двигались с деловитым проворством, ничем не напоминавшим их недавнюю встречу наедине.

Дрифт вздохнул.

— Ты что, правда…

— Заткнись и слушай, — прошипела Май, ощупывая его сзади — пальцы прошлись по спине, должно быть, в поисках какого–то подкожного оружия. — Лимберг дерется хорошо, но у тебя, засранца долговязого, преимущество в дальности боя. Шевелись пошустрее и бей почаще в лицо. Он будет ждать, когда ты опустишь руки, чтобы врезать тебе ногой по голове, но, если разозлится, попытается достать тебя со спины, а при этом он всегда открывает шею. Хватай и дави, тогда, может, еще сумеешь отбиться. Да, и еще — он левша, хотя по его стойке этого не скажешь.

Она отошла, и на лице у нее нельзя было прочитать ничего, кроме профессионального удовлетворения.

— Чист, — громко объявила она.

— Джентльмены, — провозгласил голос Наны, — прошу на площадку. Если вы, разумеется, еще не передумали, капитан.

Дрифт поднял голову и встретился глазами с ее взглядом — в нем не было ни насмешки, ни злорадства, только интерес.

— С чего бы вдруг? — ответил он — громко, чтобы она расслышала.

Лимберг уже входил в распахнутую перед ним дверь, и Дрифт поспешил следом. Постарался не слышать, как щелкнул, закрываясь, замок — как в тюремной камере. «Вообще- то, если уж правду говорить, в тюрьме хоть какой–то шанс есть, что твой сокамерник не постарается вырубить тебя с одного удара».

— Правила вы знаете! — крикнула Майя Лимбергу из–за барьера.

Тот кивнул. Затем повернулся к Дрифту.

— Деремся до сигнала!

— Ясно, — пробормотал Дрифт.

Он принимал стойку, которую и помнил–то смутно: левую руку и ногу вперед, правую руку поднять на уровень головы, чтобы наносить или отражать удары, подбородок упереть в грудь… Конечно, ему приходилось участвовать в таких боях, но лет двадцать назад, сразу после школы в Солеадо Вайе — они тогда с приятелями в спортзале мечтали, как станут новыми Никами Альваресами по прозвищу Молния. В последние годы его участие в схватках ограничивалось тем, что он молотил чем попало по чему попало, пока противник не вырубится или, чаще, пока Апирана не освободится и не придет на помощь.

К сожалению, сейчас это было невозможно. Он–то, правда, предлагал такой вариант, однако Нана совершенно недвусмысленно дала понять: на площадку должен выйти он сам, а не великан–маори.

— Начинайте! — крикнула Майя.

Кто–то нажал кнопку сигнала, и Дрифт шагнул вперед, к центру ринга — главным образом потому, что твердо помнил одно: нельзя допустить, чтобы его прижали к бортику — там деваться будет некуда.

Дрифт совсем забыл про особое тоннельное зрение, которое работает как раз в такие моменты. Драться–то ему, конечно, случалось, и не раз, но это всегда были какие–то житейские ситуации: то экипаж торгового судна ФАШ начнет отстреливаться, когда команда «Тридцати шести градусов» вломится на борт, то не удастся мирно договориться об оплате контрабандистской операции, и начнется потасовка. В свалке опасности можно ожидать откуда угодно, так что остается только положиться на свою команду: они тебе прикроют спину, ты — им. А вот когда вокруг ревущая толпа, а тебе нужно сконцентрировать все внимание на одном человеке, который стоит напротив… это было как–то непривычно.

Татуировка на груди Лимберга вдруг пришла в движение: тигр открыл пасть и беззвучно взревел. С полсекунды Дрифт таращился на электат, оторопев от неожиданности, и за эти полсекунды Лимберг успел броситься на него и ударить в прыжке левой ногой.

«Черт!» Дрифт поспешно отступил, почувствовав, как нога рассекла воздух у самого его носа, но Лимберг не остановился. Он наступал, левая рука молотила воздух, и Дрифт вовремя вспомнил слова Майи: если у Лимберга ведущая рука выставлена вперед, значит, сейчас он попытается нанести нокаутирующий удар, а правая докончит дело. Он снова попятился и вдруг почувствовал, что бортик уже прямо за спиной.

— Обходи! — крикнул кто–то, кажется, Михей. — Слева!

Дрифт послушался — подставляться Лимбергу под левую руку он в любом случае не собирался.

— Давай, братан, врежь ему! — Это наверняка Апирана.

Лимберг снизил темп наступления, поскольку первоначальная лобовая атака не увенчалась успехом, но по–прежнему держался неприятно близко — выжидал момент, когда Дрифт откроется, блокировал каждый его шаг в сторону и все теснил назад. Дрифт старался сосредоточиться, припомнить давно забытые навыки, и тут левый кулак Лимберга вылетел вперед — это была попытка прощупать расстояние между ними. Кулак не достал, Дрифт замахнулся в ответ с левой — и сам удивился, когда торопливый удар пришелся противнику в челюсть. На Лимберге это почти никак не отразилось, разве что глаза досадливо сощурились, зато здорово помогло Дрифту успокоить нервы. Он атаковал снова; Лимберг отскочил, но Дрифт уже видел, что Майя была права насчет преимущества в дальности боя. Он стал теснить соперника назад и нанес еще два удара, а затем третий, справа — мощный, но неуклюжий, тренер Эдвардс за такое намылил бы ему шею.

Лимберг на просвистевший мимо кулак почти не отреагировал, зато его удар ногой угодил Дрифту прямо в грудь — как выстрел. Пожалуй, даже когда в него на самом деле стреляли, и то иной раз было не так больно.

Дрифт покачнулся и едва не потерял бдительность — кое- как успел поднять руки, чтобы отразить две стремительных атаки, одну за другой. Он снова выбросил вперед левую руку — раз, другой, и Лимберг отступил, чтобы удары пришлись в воздух, а затем опять лягнул противника. На этот раз Дрифт выставил правую руку, чтобы отбить удар, и получил, что хотел, — по бицепсу как кувалдой врезало.

Он постарался скрыть боль и перешел в наступление: пнул Лимберга по ноге, но тот успел убрать ее, и тогда Дрифт попытался ошеломить его стремительной атакой. Удар в голову, другой, третий — и все тот успевал либо с легкостью отбить, либо увернуться. Локтем в висок — Лимберг нырнул вниз, а попутно снова саданул Дрифту по ребрам — на этот раз кулаком, — и Дрифт влетел лицом в сетку ограждения. Он тут же развернулся, подняв руки для защиты, но правый кулак противника эту защиту пробил и со всей силы смазал по скуле. Дрифт отступил к барьеру, чувствуя, как что–то теплое струится по лицу — значит, рассек до крови.

— Одна минута! — выкрикнул Михей.

Дрифт выругался про себя. Ребра как огнем жгло, легкие, кажется, толком не работали, а соперник даже и не вспотел почти. Нет, еще четыре минуты он точно не выдержит. Он капитан звездолета, а не спортсмен. Положим, вес у него в норме, но физическими упражнениями он занимался разве что в постели со всякими красотками. Да и то не настолько регулярно, как хотелось бы.

Лимберг пока сдерживался, но ясно было, что он примется за дело всерьез, как только поймет, что Дрифт не представляет угрозы. И тут уж, как бы сильно Дрифт ни хотел получить от Наны информацию, игра наверняка закончится.

Он не любил боль, а по лицу получать ему в особенности не хотелось, и никаких таких волшебных свойств, которые помогли бы ему не отправиться в нокаут после хорошего удара, он за собой не знал.

Он попытался обойти Лимберга, но тот блокировал все его движения, прижимал к сетке и наконец нанес один за другим два стремительных удара, целясь в лицо — только затем, чтобы тут же всю силу вложить в еще один удар ногой в грудь. Дрифт снова пошатнулся — ноги не держали, и не смог уклониться от нового сокрушительного удара — тот пришелся по руке, и она на мгновение онемела.

Потом чувствительность вернулась — а зря, без нее было лучше.

Лимберг смотрел на него оценивающе, будто примериваясь для следующей атаки, и тут в памяти всплыли слова Майи. «Он будет ждать, когда ты опустишь руки, чтобы врезать тебе ногой по голове».

И Лимберг не догадывается, что он об этом знает.

Дрифт уронил правую руку, она беспомощно повисла, будто сломана или еще почему–то отказала — да, честно говоря, это было не так уж далеко от истины. Левую поднял тыльной стороной к правой окровавленной щеке — отчаянная защитная позиция основательно потрепанного бойца, который очень боится грозного хука слева и стремится отсрочить неизбежное еще хоть на несколько секунд.