Очень долгий путь (Из истории хирургии) - Яновская Минионна Исламовна. Страница 10

Всю эту гигантскую работу проделал Вильям Гарвей, хирург и врач из города Фолькстона. Он вырвал медицину из оков традиций, которые одно время были ее славой, а с течением времени стали ее позором.

С незапамятных времен люди знали о великом значении и ценности крови для жизни организма. Но откуда берется эта волшебная жидкость, каково ее назначение, как движется она по телу и что несет ему — это оставалось тайной. Несмотря на усилия многих поколений ученых, правильного ответа на эти все вопросы не было.

Человечество всегда мечтало проникнуть в тайну крови. О чем бы ни писали древнейшие ученые, они непременно упоминали о крови и обо всем, что с нею связано. Теорий о роли сердца, крови и сосудов было множество. Древние китайцы считали, что в человеческом теле имеется двенадцать сосудов, несущих кровь ко всем органам; сердце в их учении не упоминалось вовсе. Индийцы писали уже о семистах сосудах: десять выходят из сердца, остальные — из жизненного центра, которым является пупок. Египтяне говорили, что сердце — центр кровеносной системы, что сосуды, выходящие из него, несут в себе кровь, слизь, воздух, «дух жизни» и «дух смерти», причем первый дух почему-то доходит до правого уха, второй ведет к левому; само же сердце до пятидесятилетнего возраста ежедневно увеличивается в весе, а затем соответственно уменьшается, в результате чего и наступает смерть.

Удивляться не приходится — знания черпались из кратких наблюдений над животными во время жертвоприношений. С течением времени, с изменением социального строя и религиозных устоев, с расширением общих познаний, понятия о человеческом теле приобретали все более определенные черты. Болезни и страдания требовали активного вмешательства и вызвали к жизни медицину. Чтобы лечить, врач должен был знать не только расположение органов в теле, но и их значение для человека.

Многочисленные труды Гиппократа по хирургии — только часть его обширного учения о медицине. Другая, не меньшая часть — труды, посвященные физиологии сердца и сосудов. Часть самая беспорядочная, самая противоречивая, наименее достоверная и полная ошибочных утверждений.

Утверждение, что сердце — мышца, состоящая из правой и левой половины, в каждой из которых имеется по одному предсердию и одному желудочку, вполне соответствует действительности. Остальные выводы недостоверны. Гиппократ учит, что сердце — источник крови, заключающейся в его правой половине. Левая — не содержит крови, она является источником теплоты. Сосуды делятся на две системы: кровеносные вены и воздухоносные артерии. Пневма — эфирное вещество, поступающее в организм вместе с воздухом через легкие, разносится артериями по всему телу, одухотворяя четыре жидкости, из которых оно состоит: кровь, слизь, черную и желтую желчь.

Ученики и последователи Гиппократа варьировали его теорию и еще больше запутывали ее. Крохи истины добывались с помощью случая, а случай, как известно, не самый надежный источник знания. Научная медицина, как и все научное естествознание, лишенная метода, в течение тысячелетий развивалась чрезвычайно медленно. Гиппократ завоевал себе огромный авторитет как врач-эмпирик, и все его учения принимались безоговорочно, на веру.

Вслед за Гиппократом, на философской арене появился Аристотель. Он считал, что уже в развитии зародыша сердце играет роль основной движущей силы; у взрослого же организма сердце — центр всех ощущений и местопребывание жизненного начала, источник жизни, теплоты и всех движений внутри тела и в пространстве. Мозг является как бы холодильником: чтобы телу, наполненному теплотой, не было слишком жарко, мозг охлаждает его. И, наконец, теория «приливов и отливов», с которыми сравнивалось движение крови по телу.

Уже одно то, что Аристотель приписывал сердцу значение центрального жизненного органа, направило мысль ученых на исследование деятельности сердца; само по себе это было очень важно и в дальнейшем способствовало значительным открытиям в анатомии и физиологии человека.

После падения основанной Александром Македонским монархии центром культуры стала освобожденная от ига Александрия. В александрийских медицинских школах было разрешено препарировать трупы и даже проводить вивисекции над осужденными на смерть преступниками. Умозрительная наука получила возможность заняться опытом. И, как это ни парадоксально, вопрос о кровеносной системе запутался еще больше, запутался уже совершенно безнадежно, потому что абсолютно ошибочные выводы были сделаны на основании абсолютно достоверного опыта.

Философ Праксогор занимался вскрытием трупов. Однажды, отделяя сосуды от остальных тканей, он обратил внимание на следующую подробность: все вены были наполнены густой, темной массой — «застывшей» кровью; а все артерии… артерии были пусты. Сколько бы раз Праксогор ни повторял опыт, результат оказывался тем же: артерии ничего не содержали. Праксогор был поражен — допустимо ли, чтобы в такой сложной машине, как человеческий организм, природа создала ни для чего не предназначенную, совершенно пустую систему сосудов? Что-то же должно быть в артериях! Но коль скоро это «что-то» невидимо для глаза, оно не может быть не чем иным, как воздухом. И Праксогор экспериментально подтвердил умозрительные заключения Гиппократа. Наблюдения, сделанные на трупе, он автоматически перенес на живой организм.

Как же это могло случиться? Когда человек умирает, легкие прекращают свою деятельность сразу же, а сердце продолжает еще некоторое время биться. Оно успевает перегнать в артерии всю кровь, которая скопилась в левом желудочке, а из артерий, через систему капилляров, она немедленно переходит в вены. Кровь больше не поступает в левый желудочек из легочной вены, левый желудочек пуст, пусты и артерии. Кровь, успевшая скопиться в венах, так в них и остается.

Сейчас этот казус легко объяснить. А как мог объяснить его древний ученый, не имевший ни малейшего представления ни о роли легких в системе кровообращения, ни о самом кровообращении, ни о капиллярах, соединяющих вены и артерии в единую кровеносную систему?.. Он объяснил его по-своему, в пределах тех знаний, которыми обладал. И объяснение его, его теория была так стройна, логична и убедительна, что никто не усомнился в ее правильности. Она сыграла печальную роль в истории медицинской науки, надолго затормозив развитие учения о движении крови.

Значит, сердце посылает в аорту и в остальные артерии не кровь, а воздух, или «жизненный дух», как это правильно предсказал Гиппократ; недаром он разделил сосуды на кровеносные вены и воздухоносные артерии! А раз кровь движется только по венам, толкаемая сердцем, как это утверждал еще Аристотель, то естественно, что течет она по венам сверху вниз — ведь не может же она подниматься от конечностей к сердцу при помощи того же сердца! Где конечности, а где сердце-двигатель?!

Таким образом, все становилось на свои места — и вопрос о целесообразности всего в природе, как говорил Аристотель, и вопрос о местопребывании «божественного начала», «жизненного духа», как того требовала религия.

Теория эта просуществовала в нетронутом виде несколько сотен лет, вплоть до работ Галена — завершителя античной медицины, самого крупного после Гиппократа теоретика и создателя целой системы медицинских и биологических знаний.

Клавдий Гален жил в 131–200 гг. Он написал более ста двадцати книг по анатомии и физиологии и прославился как зачинатель экспериментальной медицины. Он занимался анатомированием животных, изучал и деятельность их органов. И, сделав многие выводы из своих наблюдений, автоматически (в этом он был не одинок) перенес их на человека. Между тем, большая часть наблюдений Галена, сделанных на животных, решительно никакого отношения к человеку не имела.

Зато Гален экспериментально доказал наличие в артериях крови. Он доказал (еще бы, ведь он оперировал на живых животных, а не только на трупах!), что кровь не случайно попадает в артерии неизвестно откуда, а постоянно движется по ним. Благодаря Галену вторая половина сосудистой системы — артерии — включалась в кровеносную систему. Но… «Но» все-таки существовало, очень большое и очень вредное «но».