Клад острова Морица - Васин Михаил. Страница 56

Именно такая судьба постигла древнеегипетские произведения — статуэтку Птаха и Пирамидион (небольшую стелу в виде пирамиды): они распались на сотни мелких фрагментов. «Лечение» этих памятников древности, которое проводила реставратор Эрмитажа М. Н. Лебель, потребовало нескольких лет. Многие месяцы каменная крошка вымачивалась (чтобы удалить соли) в теплой дистиллированной, регулярно сменяемой воде, затем многократно пропитывалась специальным полимерным составом, укрепляющим структуру камня. Потом кусочек за кусочком и Пирамидион, и статуэтка Птаха были собраны воедино, склеены, оставшиеся швы и щели заполнены специальной мастикой, мало отличающейся по внешнему виду от древнего известняка… И сейчас, глядя на статуэтку Птаха — маленького печального бога города Мемфиса, высеченную чуткой рукой мастера три с лишним тысячи лет назад, трудно поверить, что еще в 1968 году это уникальное произведение искусства не существовало, а было лишь грудой каменной крошки.

Точно так же сейчас не верится, что какая-нибудь опасность угрожала древним изящным изделиям из стекла, покоящимся в высокой витрине. Настораживает лишь упоминание на табличке о том, что витрина эта герметична и что она оснащена поглотителем атмосферных паров. Зачем такие предосторожности? Ведь всем известно, что стекло — химически стойкий, долговечный материал… Но работники Эрмитажа, в фондах которого хранится несколько тысяч стеклянных предметов, созданных мастерами античного мира и древнего Египта, стран Востока и Европы, утверждают, что широко бытующие представления о стекле как инертном, нестареющем материале не совсем верны: многие его виды подвержены губительным воздействиям почвы и атмосферы. И главный враг — вода.

Исследования показали, что поверхность стеклянных предметов обладает свойством собирать пары влаги, содержащиеся в воздухе. Вода разлагает вещества, входящие в состав стекла, и превращается в раствор щелочей и карбонатов. Эти растворы гигроскопичны и довольно энергично поглощают атмосферную воду. В результате старинные бокалы, флаконы, кувшины начинают «плакать», ядовитые «слезы» еще более разъедают стекло, оно расслаивается, покрывается чешуями, кавернами, трещинами.

Особенно сильно страдают изделия из так называемого больного стекла, в составе которого много щелочей, но недостаточно окиси кальция. Чтобы спасти их, реставраторам Эрмитажа приходится регулярно устраивать для произведений из стекла «банные дни», обрабатывать растворами, которые парализуют вредные химические процессы, протекающие в трещинах и порах, бережно приклеивать отслоившиеся чешуйки и восполнять с помощью полимерных пленок и смол утраты. Главное же средство, гарантирующее долгий век драгоценного древнего стекла, — хранение его в герметичных витринах и шкафах, оборудованных осушителями.

Закономерен вопрос: уж если время так беспощадно по отношению к камню и стеклу, то что остается, если прошли века, от произведений культуры и искусства, созданных из действительно недолговечных, подвластных и горению и гниению материалов?

Действительно — что?

Вот одна из витрин выставки в Растреллиевской галерее. За стеклом — черный, слоистый ком. И, лишь прочитав пояснения и присмотревшись, обнаруживаешь, что это не остатки сгоревшего в печи полена, а… «Рукописная приходо-расходная книга» начала XVII века, найденная при раскопках в Пскове экспедицией сотрудников Эрмитажа. Когда книгу извлекли на белый свет, все ее листы были не только полностью обугленными, но и сцементировались от времени и сырости в плотную массу.

И тем не менее реставратор А. М. Аносова смогла и «перелистать» эту книгу, и сохранить ее для наших потомков. Каждый листок бумаги, если позволительно так назвать тонкие слои черного угля, она отчленила от общей массы, пропитала скрепляющим составом, очистила от загрязнений и сложила в аккуратный блок. А фотографирование листов, выполненное при бестеневом освещении, позволило выявить чернильные строки, написанные более трех веков назад.

Неподалеку от «книги из угля» — другой, не менее удивительный экспонат — превратившееся в уголь резное дерево. Когда-то (с тех пор минуло значительно больше тысячи лет) во время пожаров в среднеазиатских дворцах вспыхнули, обрушились наземь и были погребены под развалинами оригинальная деревянная скульптура и резные архитектурные детали, покрытые орнаментом. И лишь в наши дни советские археологи, производя раскопки, обнаружили эти погибшие произведения — кусочки хрупкого, пористого угля, смешанные с песком, пеплом, обломками штукатурки. Не прикасаясь к ним руками, специалисты заливали угольки расплавленным парафином, обклеивали несколькими слоями марли и лишь после этого осторожно извлекали их из завала, чтобы отправить в реставрационную мастерскую Эрмитажа для окончательной обработки. И сегодня более сотни интереснейших памятников резьбы по дереву — балка с орнаментом, кариатида, резной медальон — благодаря труду реставраторов Л. П. Гаген, П. И. Кострова, Е. Г. Шейниной и многих других обрели вторую жизнь и украшают музейные экспозиции.

В Растреллиевской галерее можно было не только увидеть возрожденный шедевр Джорджоне, но и проследить по представленным здесь материалам важнейшие этапы этой выдающейся работы реставраторов. Стенды и экспонаты позволяют ознакомиться с методами исследования и восстановления многих других известных картин. А одна из них — «Флора», принадлежащая кисти Амбруаза Дюбуа — переселена на выставку из реставрационной мастерской в самый разгар работы над нею.

Это полотно наглядно демонстрирует, к каким печальным последствиям приводит небрежное хранение живописных произведений: картина, поступившая в музей несколько лет назад, была прорвана и изломана, холст, на котором она написана, расслаивался, краски и грунт во многих местах осыпались. Но это же полотно — свидетельство, я бы сказал, животворного могущества реставраторов Эрмитажа: осыпающийся слой живописи надежно закреплен, деформации устранены, картина сдублирована на новый холст, утраты грунта восполнены. Болезнь остановлена, и произведение, возраст которого приближается к четыремстам годам, начинает выздоравливать. В той части картины, где по желтому, загрязненному лаку осторожно прошелся скальпель реставратора И. В. Жмаевой, исчезла мутная пелена, подлинные краски ожили, чистые тона радуют глаз…

Заботливые, терпеливые руки реставраторов З. В. Николаевой, О. И. Панфиловой, М. П. Винокуровой и многих других вернули молодость картинам «Мужской портрет» Рембрандта и «Портрет артистки Жанны Самари» Ренуара, «Клеопатра» Станционе и «Античные развалины» Робера, фигурному сосуду «Сфинкс» из Фанагории и итальянской «Царице ваз», древней стенной росписи из Туркестана и фрескам Смоленска и Пскова. Всего не перечислить: около 200 лет существует эрмитажная служба сохранения красоты, благодаря ей многие тысячи «заболевших» произведений искусства и культуры обрели былую прелесть и выразительность.

Из поколения в поколение передаются в Эрмитаже «секреты» реставрации картин, скульптуры, графики, предметов прикладного искусства. И каждое поколение обогащает сокровищницу опыта предшественников. На научной конференции, посвященной консервации и реставрации памятников, этот богатейший опыт едва вместился в сорок два пространных доклада.

Сейчас эрмитажная служба сохранения красоты — крупный научно-исследовательский и художественный комплекс, включающий в себя физикорентгеновскую и химическую лаборатории, биологическую группу и шесть мастерских, которые занимаются широким кругом проблем консервации и реставрации, начиная от живописи и скульптуры и кончая изделиями из «археологического меха» и древних тканей. Здесь проверяются старые, разрабатываются и используются новые методы исследования музейных экспонатов, их гигиены и «омоложения». Здесь осваиваются достижения коллег из Москвы и Киева, Прибалтики и Средней Азии. Но, главное, здесь, не жалея ни сил, ни времени, упорно, вдохновенно и виртуозно отражают набеги веков и тысячелетий на красоту.

И когда вы идете по бесконечным залам, благоговейно останавливаясь перед шедеврами Эрмитажа, вспоминайте иногда, что вокруг вас — множество скрытых, нс видных никому шедевров — шедевров реставрационного искусства.