Путешествие с дикими гусями (СИ) - Русуберг Татьяна. Страница 52

Я устало пожал плечами. Чувствовал себя, как высосанный и выплюнутый лимон. Кеды снова натерли ноги до крови. Так что приземлиться где-нибудь было бы совсем неплохо.

К счастью, шли мы не очень долго. Тихие, заставленные припаркованными машинами улицы привели нас к сияющему окнами-витринами... магазину? Кафе? Музею? Ясно было одно: заведение, по ходу, открыто. В нем наверняка тепло, есть стулья, и, может, даже дают пожрать. Большего мне и не надо.

В общем, шагнул я в дверь... и чуть не упал. Потому что наступил на морское дно. Глубокого синего цвета с коралловыми рифами, оранжевыми морскими заездами, полосатыми рыбами, причудливой формы моллюсками и длинноволосыми русалками. Я поднялся взглядом по стенам, на которых раскинулся сад, полный чудных зверей и цветов, и очутился среди звезд, планет и туманностей, превративших потолок в ультрамариновую бесконечность. Мозаика заполняла каждый квадратный сантиметр помещения, и там, где не было великолепных картин, сияли яркими красками пояснительные надписи, вроде: «No hay nada imposible» или «Jamás te rindas, pase lo que pase». Если бы я еще их понимал! Это явно был не немецкий и не датский.

- Мне больше всего нравится вот эта.

Блин, я совсем забыл, что Ник еще здесь! Он поднял руку и указал на ярко-желтые буквы, убегающие вдаль между звезд:

- «El futuro pertenece a quienes creen en sus sueños». Что по-испански значит: «Будущее принадлежит тем, кто верит в свои мечты».

- Красиво, - пробормотал я, потирая затекшую шею. – Не знал, что ты еще и испанский знаешь.

- Не знаю, - усмехнулся Ник. – Мне Изабэль перевела все надписи.

Изабэль?

Только тут я заметил, что под мозаичной аркой (виноградная лоза с пурпурными гроздьями и огненными змейками) таится вход в другую комнату, откуда доносится музыка и тихие голоса. Там действительно оказалось кафе. Стойка бара – капитанский мостик корабля. Снова мозаичное море и столики – экзотические острова. Улыбающееся солнце. Печальный месяц. Полярная звезда и Млечный путь. На высоком табурете - похожая на русалку девушка, смуглая и такая же кудрявая, как Ася. За стойкой – худой и прожженный солнцем мужик, протирающий стаканы длинными ловкими пальцами. И больше – ни души.

- Хай, Изабэль, - Ник подошел к девушке и чмокнул в щеку.

Хм-м, а как же та телка из Эсбьерга, которая против курения?

Испанка, или кто она там, обняла студента в ответ, спросила что-то, глядя на меня, улыбнулась и склонилась ко мне, едва коснувшись губами скулы. Круто!

- Ты любишь креветки? – спросил Ник.

А?! Что?! Причем тут креветки?

- Не знаю, - пожал я плечами, пялясь на Изабэль. Она была удивительно красивой. Такие девушки должны носить не джинсы, а длинные пышные юбки и красную розу за ухом, хотя и так мужики, небось, штабелями укладываются у ног, как только она на улицу выходит.

- Как это «не знаю»? – все не отставал студент.

- Да не ел я их никогда.

Ну чего тут непонятного?

- А попробовать хочешь?

Я тупо кивнул. Думаю, предложи мне Ник сейчас жареной собачатины, реакция была бы та же. Мне нравилось внутри этой синей мозаики. Нравился тихий джаз и девушка, у которой не хватало за ухом розы. Нравился смысл надписи про будущее. Сидя здесь, легко было поверить, что в жизни все действительно так, что если просто очень сильно чего-то хотеть, то оно обязательно сбудется.

А потом худой латинос притаранил нам что-то вроде блинов с креветками, которые нужно было есть руками, макая во вкуснеющий соус. Я трескал, а Ник рассказывал. Что это кафе Изабэль досталось в наследство. Что ее отец приехал из Южной Америки и очень скучал по родине. Что он купил раздолбанное пустующее помещение в нижнем этаже вот этого здания, и один, своими руками создал свою мечту. Он работал над мозаикой всю жизнь. Она воплотила все, во что он верил, что составляло смысл его существования. И передал это людям. Кафе должно было стоять открытым всю ночь, даже когда закрывались все остальные рестораны, разве что кроме Макдака. Здесь можно было просто посидеть и поговорить, послушать музыку или за копейки купить что-то из национальной кухни. Отец Изабэль построил приют для одиноких душ, приют для не спящих и ищущих. Он создал сказку, в которую можно войти и остаться, хотя бы на время.

- Как тебе креветки? – спросил Ник после долгой паузы, которая мне потребовалась, чтобы переварить эту историю.

- Отлично.

В конце концов, если я не смогу заработать на гребаную лодку, то смогу построить ее. Своими руками. Если начну прямо сейчас, и все займет лет десять, то я стану владельцем плавучего дома в двадцать четыре. Круто! Останется только выяснить, где меня ждет Ассоль. Я представил себе Асю с развевающимися по ветру темными кудрями и алым цветком за ухом: руки протянуты в сторону моря, белое платье летит по воздуху, будто чайка плещет крыльями. А на горизонте медленно вырастает парус – мой парус.

Ник потом рассказывал, что я задрых прямо на столе, хорошо хоть мордой в тарелку не сунулся. И на измазанных соусом губах играла улыбка.

Помогите! Германия

Я сидел в кабинке колеса обозрения, медленно поднимающего меня над городом. Вокруг летели мокрые полупрозрачные хлопья – расползающийся от воды снег. Хорошо хоть проржавевший голубой козырек над головой защищал от ледяной каши. Зато вот ветер продувал насквозь. Кабинка под его порывами раскачивалась и скрипела, да и само колесо скрежетало всеми древними не смазанными осями. Не зря мне с самого начала показалось подозрительным, что на аттракционе никого нет – только в одной кабинке сидел какой-то пацан. Да и клоун этот, что билеты продавал, уж больно смахивал на то улыбчивое чудище из ужастика, которое детей затаскивало в канализацию. Зря я вообще сюда полез. Вот застрянем еще на самом верху, а у меня даже мобильника нету. Разве что клоуна того гребаного на помощь позвать. Кстати, а где он?

Я высунул голову наружу и посмотрел вниз. Мамочки, как же высоко! Динозавры деревянные отсюда - мураши. И Берлин весь – как на ладони. Ну, может, не весь, но центр отлично видно. А если тучи еще побольше от снегу разбухнут, то я точно до них рукой достану.

Колесо скрипнуло особенно натужно, дернулось, затряслось и... встало. Блин, так я и знал! Только что меня колотило от холода, а теперь бросило в пот. Я встал в кабинке, перегнулся вниз. Где же этот козел, клоун?

- Эй! – заорал я в метущий мокрым снег. – Почему не едем? Это что, шутка?

Потряс кабинку за перила, попрыгал – будто это могло помочь. Нефига. Блин, я ж тут так околею. Пара часов, и меня уже в виде трупа снимать будут.

Тут я вспомнил про пацана из другой кабинки. Залез коленями на сиденье и заорал в ту сторону:

- Эй, чувак! Мобила есть? Давай звони... куда там? Пожарным. Или в МЧС. У них есть тут вообще МЧС?

В третьей от меня стальной корзинке что-то зашевелилось, вставая. Блин, а чего это парень голый? Зимой-то? И белый до синевы. Белый, раздутый, как человечек из рекламы шин, и мокрый. Вон черные патлы башку облепили.

Тут он ко мне мордой лица повернулся, и я чуть из кабинки не выпал. Это был Кит. Я сразу его узнал, хотя глаза пацана напоминали бильярдные шары, потому что веки сожрали рыбы. И зубы казались огромными из-за отсутствия губ. Наверное их тоже съели. И еще вся физиономия у него как-то съехала на сторону, а руки походили на жуткие ноздреватые лягушачьи лапы. Ими он зацепился за поручни и молча полез на ось колеса.

Я скатился на пол кабинки и забился между сиденьями как можно дальше от жуткого монстра. А утопленник неуклюже втащил свое тело на стальную трубу, соединяющую огромные спицы, и пополз по ней ко мне, оставляя на ржавчине хлопья белесой кожи.

- Не надо! Нет, пожалуйста, не надо! – бормотал я, сильнее вжимаясь спиной в ледяное железо. Почему-то я был уверен, что, как только мертвец коснется меня, я умру. Жутко и в муках, вроде тех, что пережил он. Или хуже. Кит неторопливо подбирался ближе и ближе, а выхода не было. Только посвистывал в стальной конструкции ветер, да поскрипывала, раскачиваясь, древняя кабинка. Вот-вот чудище уже перелезет в нее. Вот-вот потянется ко мне своим мерзким беззубым ртом, из которого наверняка несет водорослями и гнилью. С диким воплем я вскочил на ограждение кабинки и прыгнул вниз.