Его выбор (СИ) - Алмазная Анна. Страница 77
— Рэми, если хочешь спать — спи, — заглянул внутрь сидящий на козлах Брэн. — Приедем еще нескоро, успеешь намаяться.
Рэми спал. Укутался по самый нос в горько пахнущие шкуры, которые они везли на ярмарку. Положил под голову мягкий плед, сотканный из овечьей шерсти, и закрыл глаза, сразу же провалившись в сладостную дремоту.
Повозка вздрагивала на ухабах. Подсыхавшая грязь чуть слышно хлюпала под копытами лошадей, влажный воздух будоражил кровь. Рэми казалось, что он засыпал и просыпался одновременно, покачивался на мягких волнах, проваливаясь в теплое пушистое одеяло.
— Заснул, — донесся далекий голос Брэна, и мягкое покачивание повозки, и перестук сорвавшихся с деревьев капель, все казалось… чужим, неважным. Осталась лишь темнота, тишина и тихий голос, зовущий кого-то по имени: «Эррэмиэль…»
«Я Рэми…» — устало возразил волчонок, поняв, что зовут, оказывается, его. Ведь больше в этой тишине и темноте никого нет. И не страшно совсем… уютно. И спокойно.
«Прости, Рэми», — мягко ответил чужой голос, и Рэми вдруг понял, что лежит на залитом солнцем лугу, что голова его покоится на чужих коленях и чьи-то ласковые пальцы задумчиво перебирают волосы, гладят по щекам, размазывая по коже дорожки от слез. Рэми не знал, почему плакал. А тот, чужой, чье лицо казалось черным из-за яркого солнца, наверное, знал. Молчаливо успокаивал, продолжая безмолвно говорить:
«Я рад, что ты пришел ко мне, я долго тебя ждал, и, сказать по правде, уже и не надеялся».
Ждал? Пришел? Рэми понимал все меньше, но стоило ему всполошиться и поднять голову, как незнакомец продолжил:
«Тебе ведь хорошо с Брэном, мой мальчик? Я чувствую, что хорошо».
«Хорошо», — подтвердил Рэми.
«Но ты знаешь, что это не может продолжаться вечно?»
Голос теплый, а слова какие-то… Рэми нахмурился. Злые слова. Или же…? Просто правдивые? Рэми чувствовал, что незнакомец с ним искренен, так искренен, как не был никто в этом мире. А еще чувствовал, что не чужак это вовсе. Близкий, очень близкий, знакомый больше, чем был знаком Брэн, Жэрл, мама и даже Лия…
Рэми поднял руку и попытался коснуться темных волос, упавших на лицо мужчины, но тот лишь слегка дернул головой, уворачиваясь, будто не хотел, чтобы Рэми его узнал. Странно. Больно. Обидно. Почему-то очень сильно обидно, хотя, вроде, и не друг вовсе. Никто.
«Почему?» — спросил Рэми, продолжив странную игру. Они не говорили, но читали мысли друг друга. Даже больше, души друг друга. И Рэми вдруг стало страшно… странно это, когда кто-то видит тебя вот так. Насквозь. И страхи твои, и мечты… и слабости, которые стараешься никому не показывать.
Новый порыв ветра распутал пряди трав, дуб над их головами чуть застонал, тряхнув листьями, и с тяжелым стуком упал на землю не удержавшийся желудь. Рэми продолжал смотреть на скрытое волосами лицо незнакомца, но видел лишь пухлые, как и у самого Рэми, губы, и коснувшуюся их мягкую улыбку.
«Потому что ты другой. Не чувствуешь? Не хочешь вернуть силу? Не хочешь вновь стать богатым? Не хочешь, чтобы о тебе заботились, тебя ценили, как прежде?»
«Но меня и сейчас ценят… А богатство? Мне хватает».
«Ценят, хватает, — будто эхом повторил незнакомец. — Ты такой странный… отказываешься от того, за что другие жизнь готовы отдать».
Голос его был задумчивым, пальцы все так же перебирали волосы, а Рэми почему-то казалось, что он забыл. Что-то очень важное. А этот человек, чьего лица Рэми так и не смог разглядеть, — помнил. И продолжал задавать странные вопросы:
«Ты ведь знаешь, что такое магия?»
«Знаю», — слегка удивился вопросу Рэми.
Разве это не все знают?
«Ты хотел бы быть магом?»
«Нет», — ответ пришел как-то сам собой, Рэми даже задуматься не успел. Просто не хотел и все, даже больше, чем не хотел — боялся этого. Он не знал, чего боялся, сам не мог понять, но вдруг подумал, что это очень важно, чтобы его услышали, чтобы его поняли. Чтобы… чего-то не испортили. Хотя Рэми и сам не мог понять — чего.
«Понимаю, — сказал незнакомец. — Ты просто еще не готов…»
«Я никогда не будут готов! — воскликнул Рэми. — Чего ты хочешь? Меня все любят. Брэн, дозорные, Жерл! А теперь я нашел себя, Брэн сказал, что нашел! Скоро я могу забрать к себе маму и Лию. Все у меня хорошо, понимаешь, все? Мне не надо ни твое богатство, ни твоя магия, ни твои разговоры. Мне хорошо, мне спокойно, а ты… ты кто? Почему все хочешь испортить? Зачем пришел?»
«Понимаю… — грустно ответил незнакомец и вдруг добавил: — Может, оно и к лучшему».
И чужие пальцы, все так же гладившие волосы, стали вдруг на диво ласковыми. Вокруг внезапно потемнело, и Рэми провалился в тяжелый теплый сон.
Аши никогда не мог понять людей, но мальчика, уронившего на его колени голову, понимал еще меньше. На этот раз отец подарил ему воистину странного носителя. В наказание или в помощь, уже и не поймешь — Аши так давно не проявлялся на этой земле, что не знал, чего на самом деле хочет Радон.
Вокруг ярилось лето, щедро лило солнечный свет на поляну. Шелестел над ними дуб. И пахло теплом и травами… так реально пахло, что казалось настоящим.
А настоящим не было. Было всего лишь сном этого мальчика, из которого так не хотелось уходить. А надо.
Ветер перепутал зеленые тени, тяжело упал где-то рядом желудь. Аши ласково провел рукой по щеке спящего, вглядываясь в еще не лишенные мальчишеской пухлости черты. Этот ребенок невинен и опасен одновременно. С одной стороны добр, временами слишком добр, а с другой…
Этот большеглазый мальчик менял судьбы других, менял неосознанно, не понимая, что творит. И именно это непонимание было на самом деле опасным.
Из-за Рэми начал быстрее сходить с ума вождь Виссавии. Из-за Рэми Элизар теперь мучается угрызениями совести. Из-за Рэми, его выходки с забвением, Сеен пошел против подкупленного кассийскими целителями совета. И из-за Рэми нить жизни советника теперь истощена и вот-вот порвется.
Все можно было бы поправить… но Рэми не желал возвращаться, боялся, а жертвовать еще одним носителем не хотелось. Тем более первым носителем, давшим власть над своей душой до привязки.
Какой глупый и доверчивый.
— Спи, — прошептал Аши, наклоняясь к мальчику и укрывая его тяжелым плащом.
Сейчас носителю лучше не просыпаться и не вмешиваться. Люди — странные создания: никогда не знаешь, чего от них ожидать, а Аши вовсе не жаждал успокаивать носителя вместо того, чтобы действовать.
Выходить из насыщенного летом сновидения не хотелось, но драгоценное время утекало сквозь пальцы, и когда Аши выпрямился, Рэми спал еще крепче, а вокруг воцарилась знакомая и уже надоевшая до оскомины темнота. Аши задумчиво вплел пальцы в волосы носителя, произнес полузабытое заклинание, и темнота запуталась в сети нитей. Каждая чуть светилась, то ярче, то тусклее, каждая была натянута до предела — тронь и порежешься. И лишь одна из них интересовала Аши больше, чем другие…
Едва заметная, тусклая и тонкая, она подрагивала, и чуть слышно звенела, из последних сил стараясь остаться целой. Но целой она была ненадолго. Аши ласково провел пальцами по нити, позволил ей надрезать кожу, оставляя на желтом шелку темные пятна. Целитель судеб еще раз глянул на носителя — спит — и прижал его к себе, прочитав новое заклинание.
Кровь стекала по пальцам, собиралась в тяжелые густые капли. Первая сорвалась в темноту, и разбилась о случайно попавшуюся нить. Кому-то повезло. Кто-то проживет дольше, а судьба станет к нему благосклоннее. Вторая капля разорвала туман, завихрившийся клубами. Третья — темным пятном упала на влажный после дождя ковер из еловых иголок.
Аши коротким всплеском магии остановил кровотечение и устроил Рэми поудобнее под елкой, между покачивающихся папоротников, тщательно закутав мальчика в плащ.
— Спи, — вновь повторил он. — Не бойся, я буду рядом.
О том, почему будет рядом, он умолчал. Мальчику не обязательно знать о его слабости — в этом мире Аши, увы, был привязан к душе носителя, и далеко от нее уходить не мог. Потому и таскал Рэми за собой. Потому и кутал его душу в уют, чтобы не потревожить нечаянно, не разбудить… если вдруг Рэми проснется, Аши станет слабым, как котенок, а Рэми может забрать его силу и вновь натворить глупостей. Ребенок. Хоть добрый и мудрый, а всего лишь человеческий ребенок.