Вечность. В поисках окончательной теории времени - Кэрролл Шон. Страница 16
Тем временем другие астрономы во главе с Весто Слайфером занимались определением скорости спиральных туманностей, используя эффект Доплера. [36]
Если объект по отношению к нам находится в движении, то когда он приближается, любая излучаемая им волна (например, световая или звуковая) сжимается, а если он движется прочь, то растягивается. Когда объект приближается к нам, вследствие эффекта Доплера тон издаваемых им звуков кажется выше, а когда он отдаляется, тон понижается. Аналогичным образом свет от движущихся к нам объектов оказывается синее (длина волны меньше), чем можно было бы ожидать, а свет от удаляющихся объектов — краснее (длина волны больше). Таким образом, для приближающихся объектов наблюдается синее смещение, а для удаляющихся — красное.
Рис. 3.1. Эдвин Хаббл, исследователь Вселенной, курящий трубку.
Слайфер обнаружил, что для абсолютного большинства туманностей наблюдается красное смещение. Такое открытие стало неожиданностью, ведь если бы эти объекты случайным образом двигались во Вселенной, то логично было бы ожидать равного количества туманностей с синим и красным смещением. Если бы туманности были небольшими облаками газа и пыли, мы бы сделали вывод о том, что какой-то неизвестный механизм выталкивает их из нашей галактики. Однако полученный Хабблом результат, о котором стало известно в 1925 году, исключил такую возможность. То, что мы наблюдаем, — это группа галактик, по размеру сравнимых с нашей, и все они убегают от нас, словно их что-то напугало.
Следующее открытие Хаббла расставило все по своим местам. В 1929 году он совместно со своим коллегой Милтоном Хьюмасоном сравнил красные смещения галактик с измеренным расстоянием до них и обнаружил поразительную закономерность: чем дальше находились галактики, тем быстрее они удалялись. Сегодня этот факт известен под названием закона Хаббла: кажущаяся скорость удаления галактики прямо пропорциональна расстоянию до нее, а коэффициент пропорциональности носит название постоянной Хаббла. [37]
Казалось бы, такой простой факт: чем дальше друг от друга вещи находятся, тем быстрее они разбегаются, но он скрывает важнейшее последствие: у нас нет никаких оснований считать себя центром исполинской космической миграции. У вас может возникнуть впечатление, что мы особенные и что все эти галактики убегают именно от нас. Однако попробуйте поставить себя на место инопланетного астронома, живущего в одной из других галактик. Если он посмотрит на нас, то, разумеется, увидит, что Млечный Путь убегает прочь от его галактики. А если он посмотрит на небо в противоположном направлении, то увидит другие галактики, и они тоже будут удаляться, потому что с нашей точки зрения эти более далекие галактики движутся еще быстрее. Это потрясающее свойство Вселенной, в которой мы живем. Не существует никакого специального места или центральной точки, от которой всё разбегается в стороны. Каждая галактика отдаляется от всех остальных галактик, и относительно каждой из них поведение остальных объектов Вселенной одинаково. Словно галактики вообще не двигаются, а расширяется лишь пространство, разделяющее прикованные к своим местам галактики.
Это, собственно, и происходит с современной точки зрения. В полном соответствии с общей теорией относительности Эйнштейна мы говорим, что пространство — это не абсолютно фиксированная сцена, на которой развертывается действие — происходит движение материи, а что это еще одна динамическая сущность, живущая собственной и весьма насыщенной жизнью. Утверждая, что пространство расширяется, мы имеем в виду, что между галактиками возникает все больше и больше нового пространства. Сами галактики не расширяются, и вы не расширяетесь, и отдельные атомы тоже не расширяются; все, что сохраняет форму благодаря неким локальным силам, остается одного и того же размера даже в расширяющейся Вселенной (хотя, возможно, вы как раз расширяетесь, но Вселенную в этом винить нельзя). Световая волна, которую не удерживают в неизменной жесткой форме никакие силы, будет растягиваться, испытывая космологическое красное смещение. И разумеется, галактики, находящиеся друг от друга достаточно далеко, чтобы на них не действовало взаимное гравитационное притяжение, также будут отдаляться.
Это — величественная и интригующая картина Вселенной. Последующие наблюдения подтвердили идею о том, что на очень больших масштабах Вселенная однородна: куда ни посмотри, везде более или менее одно и то же. Очевидно, что в более мелком масштабе она все же «комковатая» (вот галактика, а вот тут рядом с ней пустое пространство), но если рассматривать достаточно большие объемы пространства, то число галактик и количество вещества всегда будут примерно одинаковыми, и неважно, в каком месте Вселенной вы будете производить замеры. При этом она постепенно становится все больше, и примерно через 14 миллиардов лет любая отдаленная галактика из тех, что мы наблюдаем сейчас, окажется вдвое дальше.
Мы обнаруживаем себя посреди довольно гладкого распределения галактик, пространство между которыми расширяется, заставляя галактики отдаляться друг от друга. [38] Но если Вселенная расширяется, то куда она расширяется? Никуда. Мы говорим о Вселенной, поэтому нет нужды придумывать новые понятия в попытке осознать, куда именно она расширяется. Это Вселенная! Она не должна быть ни во что вложена, возможно, кроме нее вообще ничего не существует. Мы не привыкли мыслить подобным образом, потому что все объекты, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, находятся в пространстве. Однако Вселенная — это и есть пространство, так что нет никакой причины полагать, что «снаружи» может быть еще что-то.
Аналогично, у Вселенной вовсе не обязательно где-то должен быть край — она может простираться в космос на бесконечное расстояние. Или, если уж на то пошло, она может быть конечной и замыкаться на саму себя, как поверхность сферы. Есть все основания полагать, что непосредственные наблюдения никогда не позволят нам узнать истину. Скорость света конечна (один световой год в год, или 300 000 километров в секунду), и с момента Большого взрыва прошло конечное время. Глядя в космос, мы всматриваемся в прошлое. Так как Большой взрыв случился около 14 миллиардов лет тому назад, существует абсолютный предел того, насколько далеко назад нам удастся взглянуть. [39] И что же мы видим? Относительно однородный набор галактик (в общей сложности около 100 миллиардов штук), неуклонно расширяющийся, в котором галактики стабильно отдаляются друг от друга. Однако за пределами нашей зоны видимости дела могут обстоять совсем по-другому.
Большой взрыв
Вы заметили, что я несколько раз небрежно упомянул некий Большой взрыв. Этот термин из профессионального жаргона физиков уже давно вошел в обыденную речь. Но из всех сложных и запутанных аспектов современной космологии именно с Большим взрывом связано наибольшее число вводящих в заблуждение или попросту недостоверных утверждений, в том числе высказываемых серьезными специалистами по космологии, которые, казалось бы, должны разбираться в этом вопросе лучше всех. Давайте остановимся на мгновение и посмотрим, что же нам в действительности известно, а что нет. На больших масштабах Вселенная однородна, и она расширяется; пространство, разделяющее галактики, растет. Если предполагать, что число атомов во Вселенной остается неизменным, [40] то с течением времени вещество должно становиться все более разреженным. Тем временем фотоны испытывают красное смещение, увеличивающее их длину волны и понижающее энергию, что означает постепенное понижение температуры Вселенной. Нашу Вселенную ожидает разреженное, холодное и одинокое будущее.