Штурмовые ветеринары (СИ) - Чеботарёв Ярослав Геннадьевич. Страница 32

— Тут недалеко, я в конезаводе живу, дом еще с тех времен, когда я там работал, достался. А после того как уволился, не стал переезжать. Я один, мне много не надо, — пояснил Андрей на ходу. — В кузове железки-заготовки, их надо выгрузить, а я потом на месте сварю.

— Можно полюбопытствовать, откуда у Вас такие крутые ботинки? — спросил я. — Я подобных даже в городе не видел.

— Обращайся на «ты», я ж тебе говорил. Это дочка мне подарила. Она у меня модельер-дизайнер, в Москве живет. Сама эскиз нарисовала, мастеру какому-то заказала и привезла. Вместе с плащом и шляпой. Костюм шерифа, говорит, для верховой езды. Но я шляпу не ношу, с головы падает все время, а шнурок шею натирает. А вот плащ с ботинками — с удовольствием.

— И ты в таком костюме к свиньям в навоз лезешь? — изумился Вован.

— Ну, я выходной сегодня так-то. Каждый день не ношу, ясное дело, но по выходным можно, когда по делам разъезжаю. С другой стороны, куда мне еще одеваться, на балы меня как-то не зовут, — пояснил ветврач. — Из мероприятий разве что на скачки езжу, да к детям в гости.

— Не жалеешь, что теперь со свиньями работаешь? — поинтересовался я.

— Что не делается — все к лучшему, — ответил Магнум. — Если бы Советский союз не развалился, не было бы у меня сейчас ни своей конюшни, ни своих лошадей. Так бы и работал на конезаводе с чужими. А теперь сам себе заводчик. Когда завод ликвидировали, я за бесценок двух конематок и жеребца взял, развожу теперь, жеребят продаю. Свиньи это так, баловство, чтобы не скучать, главное — лошади!

— В первый раз встречаю человека старшего поколения, который не жалеет о развале СССР! — удивился Вова.

— Я вообще ни о чем не жалею, — пояснил Андрей. — Жизненный принцип. Что до союза, так там жалеть не о чем. Все как бы понарошку жили. На трибунах и под флагами твердили одно, а делали совсем другое. Всюду обман, приписки и разгильдяйство. Вы что думаете, американские диверсанты нам колхозы развалили? Сначала для победы в соцсоревновании всё бездумно засеем, потом намолотим и высыплем зерно в грязь под дождь, потому как элеваторы вовремя не подготовили, а потом это самое зерно с микотоксинами свиньям в корм. И такой пиздец повсеместно.

— Понятно, извини, что спросил, — промямлил я.

— Ничего. Я вам много интересного могу при случае рассказать, может, как время будет, а сейчас некогда, приехали уже.

За окном мелькнула стела с табличкой «Ордена трудового красного знамени конный завод имени Г. И. Котовского». Мы остановились у аккуратного дома на последней улице поселка. Андрей загнал машину во двор и показал, куда выгружать железо. Когда мы закончили, он явился переодетый в рабочую робу с маской и перчатками. Размотав из сарая провода сварочного аппарата, мы принялись за работу. Ворота были почти готовы, оставалось соединить несколько деталей, на которые они были разделены для удобства погрузки. Мы справились примерно за полчаса, после чего Андрей сказал:

— Вот так хорошо. Пойдемте, я вам своих красавцев покажу.

В просторной конюшне располагались два жеребца и три конематки, а также четверо жеребят. Магнум остановился возле денника своего вороного красавца с белой звездой.

— Первый жеребенок из тех, что тут родились, — Шериф, гордость моя, чемпион, — с гордостью произнес он. — Дорого мне лошадки обошлись, но я не жалею совсем.

Андрей останавливался у каждого денника и обстоятельно рассказывал о каждом животном. С одной стороны неудобно было обижать человека, с другой стороны после тяжелого дня порядком хотелось есть и спать, поэтому я решился прервать радушного хозяина:

— Уважаемый, твои лошади просто великолепны, но мы жрать очень хотим. Как мы отсюда обратно в колхоз доберемся? Там столовая скоро закроется и вообще.

— Конечно ребята, извините, заболтался. Сейчас кум мой должен заехать, он как раз в вашем поселке живет и подбросит вас по-быстрому. Не бойтесь, не опоздаете. Пойдемте, я вам денег дам и коллекцию свою покажу.

Мы вошли в дом, где первая же комната выглядела совершенно поразительно. Подобно старинной библиотеке она была вся уставлена шкафами, но не с книгами, а с видеокассетами. Кассеты громоздились стройными рядами по стенам от пола до потолка. Хозяин с гордостью провел пальцем по «корешкам»:

— Почти двадцать лет уже собираю. Начал с вестернов и боевиков, а потом и разное другое пошло. Вначале много чего без перевода было, так я английский стал зубрить, учительницу нанял на старости лет, лишь бы смотреть. Кино моя вторая страсть, после лошадей, не могу без него.

В этот момент за двором загудел клаксон и хозяин заторопился:

— Вот, возьмите, ребята, честно заработали, — он протянул каждому по двести рублей^[5] и сказал напоследок. — Только не бухайте в колхозе, парни. Места у нас тут неспокойные, всякое может случиться, надо быть ко всему готовым. Бывайте, увидимся еще на ферме.

Он проводил нас до старенькой «шестерки» в которой сидел его «кум», которым оказался уже знакомый мне весовщик дядя Миша. Он обрадовано хохотнул:

— Вот и снова встретились, хлопцы, закурить не найдется?

— Бросили уже, — устало ответил я.

— Ну и хорошо, девки рады будут, — заулыбался кум. — Полезайте быстрей, неохота по темноте рассекать.

По дороге я задал дяде Мише вопрос, который не решился задать Магнуму:

— Скажите, дядя Миша, а как получилось, что Андрей Петрович с конезавода ушел? Он же больше любит с лошадьми работать, зачем к свиньям подался?

— Дык, он же сел на пять лет, за превышение самообороны. Тут такая история была, когда его жеребчик скачки первый раз выиграл, к нему братки заявились втроем, на коневозе. Продай нам, говорят, своего жеребца недорого, а не то силой отымем. Ну, Андрей дал одному в морду, тут два других за стволы схватились, а Магнум за вилы. Они ему ногу и руку прострелить успели, он двоих насмерть заколол, а один инвалидом без глаза остался, едва живой. Его хотели по полной программе засадить, но Курдюк вмешался и его по минималке провели. А пока он сидел, Курдюк велел за лошадьми его следить и заботиться, да и семье деньжат подкинул. Ну а Магнум, как вышел, пошел на Курдюка работать, говорит надо отдать «долг чести», такие дела.

— Да уж, — протянул Вован. — Настоящий шериф, такому даже кольт без надобности.

Глава 17. Сексопатолог для коров

Когда мы зашли в столовую, никого из наших уже не было. Мы поужинали в полном молчании и отправились было в гостиницу, но на крыльце нас остановил сплошной ливень, рухнувший с небес практически монолитной стеной. Бежать сквозь него совершенно не хотелось и мы остановились под козырьком, в робкой надежде, что интенсивность дождя скоро ослабнет. Минут через пятнадцать мы увидели стремительную фигуру, закутанную в целлофановый дождевик, бегущую от гостиницы к столовой. Через секунду я узнал Пчелку, которая вихрем неслась к нам.

— Привет, мальчики! А я уж думала, вы к ужину не успеете, вот решила в столовой вам на вынос взять, — бодро заявила Беговая. — Яр, а еще ты мне нужен, как профессор!

— Что бы тебе автоматом экзамен поставить? — поинтересовался я.

— Я хотела сказать, «как препод», — поправилась Пчелка. — В общем, у Дианы, Жениной дочки, совсем с химией плохо, а я сама уже и не помню ничего. Нужно помочь с домашними заданиями, объяснить толково.

— Может, не сегодня? — попытался отвертеться я. — День тяжелый был, вот, Вова не даст соврать.

Вова выразительно кивнул. Но Пчелка просто так не намерена была сдаваться.

— Мы сегодня с Тохой уже забор ей починили, который сломался и по твоей вине тоже. Тебе все равно вечером делать нечего, а химию объяснять — это тебе не вагоны разгружать. Кроме того Женя тебе очень благодарна будет.

— Ладно, уговорила, — вяло согласился я.

— Отлично, — обрадовалась Беговая. — Раз вы уже поужинали, то пошли сразу.

— Кхм, — вежливо кашлянул Вова. — Не хотелось бы нарушать романтичный момент, но у тебя случайно еще одного дождевика нет? А то как-то нет желания мокнуть насквозь.