Азовское осадное сидение 1641 года (Оборона донскими казаками крепости Азов) - Куц Олег Юрьевич. Страница 18

События конца осады, согласно Поэтической повести, представляют из себя двухнедельные круглосуточные приступы турок к крепости. О них известно только из данного источника. В частности, Поэтическая повесть сообщает, что в один из моментов борьбы турецкое командование, оставив «мудрые осадные промыслы», решило «доступать» казаков «прямым боем». Смысл этих действий состоял в том, чтобы взять обороняющуюся сторону измором. Так, поясняется в Повести, десять тысяч янычар приступало к казакам «целой день до ночи», а ночью на перемену им приходили другие десять тысяч.

Согласно Повести, это было самое тяжелое для казаков время: «… от бессония, и от тяжких ран своих, и от всяких лютых нужд, и от духу смрадного труплова отяхчели мы все и изнемогли», — констатирует автор. Отчаянность положения казаков заключалась в следующем: они оставались «в мале дружине» и перемены ведущим бой казакам, в отличие от турок, не было («ни на единый час отдохнуть нам не дадут»). Если верить Повести, то положение было действительно критическим: казаки «отчаяли уже… весь живот свой» [186] и надеялись теперь только на Бога. В словах молитвы перед образом Иоанна Предтечи, вложенной в уста казаков автором Повести, ярко передано моральное и физическое состояние азовских сидельцев: «А топере от турок видим впрям смерть свою. Поморили нас безсонием; дни и ночи безпрестани с ними мучимся. Уже наши ноги под нами подогнулися, и руки наши от обороны уж не служат нам, замертвели. Уж от истомы очи наши не глядят, уж от беспрестанной стрелбы глаза наши выжгли, в них стреляючи порохом. Язык уш наш во устах наших не воротитца на бусурман закрычать. Таково наше безсилие: не можем в руках никакова оружия держать… З два часа уже не будет в осаде сидения нашего» [187].

Наконец, согласно автору Поэтической повести, казаки после молитвы и прощания друг с другом и «святой Русью» пошли на вылазку, «чтобы умереть не в ямах и по смерти бы учинить слава добрая». Вылазка казакам удалась, и, по той же Повести, в ходе нее было убито шесть тысяч турок. Увидев, что казаков сломить не удается, турецкое командование прекратило приступы. Далее автор сообщает, что осада длилась с 24 июня по 26 сентября, составив в целом 93 дня и 93 ночи. 26 сентября, еще до рассвета, турецко-татарские войска покинули свои «таборы» (лагерь), а около тысячи казаков (вероятно, наиболее боеспособных) выходило для преследования неприятеля, захватив «в языках» 400 человек и застав в его «таборах» 2 тысячи больных и раненых [188].

Надо сказать, что в Документальной повести об этапе круглосуточных приступов к Азову не говорится, однако имеется документальный источник, как будто подтверждающий наличие данного этапа осады. Источник этот представляет собой отписку в Тулу ко кн. Я. К. Черкасскому елецкого воеводы кн. Ф. Волконского, содержащую по преимуществу пересказ отписки от 5 сентября 1641 г. в Елец воеводы Валуек Ф. Голенищева. Последняя включает в себя расспросные речи приехавших того же числа на Валуйки с Дона из Черкасского городка белгородцев Г. Лихачева «с товарищи» и «черкашенина» С. Емельянова. Последние показывали Ф. Голенищеву, что они отправились из Черкасского городка на Валуйки 26 августа. При этом С. Емельянов сообщил, что его вместе с другим запорожцем донские казаки, «атоман Иван Каторжной с товарыщи» послали ночью 10 августа из Азова судном вверх по Дону; той же ночи они прибыли и в Черкасский городок. Цель отправки запорожцев была следующая: чтобы из Черкасского городка прислали в Азов «людей на помочь». 18 августа помощь из Черкасского городка (его атаманом видим уже Никиту Корягича) была выслана по Дону судами в количестве 300 донских казаков во главе с атаманом Романом Коряги-чем. 22 августа в Черкасский городок из осады вновь прибыла судном станица из пяти донских казаков, которые сообщили об успешном прибытии в Азов казаков Р. Корягича. Осажденные вновь просили помощи людьми, в ответ на что того же числа из Черкасского городка было отправлено в Азов еще 100 «охочих» донских казаков-добровольцев.

Из более общих известий о ходе осады «черкашенин» С. Емельянов показал следующее: в Азове донские казаки во главе с войсковым атаманом И. Каторжным сидят в осаде «в дву городех — в Озове, да в Ташколове», а «третей город Топракалов турские и крымские люди взяли насыпным земляным валом, и норяд (артиллерию. — О. К.) на городовой на топракаловой стене турские и крымские люди поставили свой».

26 августа при Г. Лихачеве с товарыщами и «черкашенине» С. Емельянове из-под Азова в Черкасский городок «прибежал» астраханский татарин, который во время расспроса в Черкасском городке на кругу показал следующее. Когда он побежал в Черкасский городок, при нем «турские и крымские люди» большой наряд с земляного насыпного вала и городовой стены Топракова города снимали для погрузки на каторги, оставив лишь «небольшой наряд» и собираясь «приступать к городу к Озову и к Ташколову к донским казаком всеми людми большим приступом» [189]. Таким образом, в данном документе четко зафиксированы замыслы, а также подготовка турецкой стороны к взятию города исключительно штурмовыми действиями.

Косвенно показания Повести (и отчасти — приведенного документа) могут подтвердить записки Э. Челеби. В частности, говоря о завершающем этапе борьбы, он пишет: «И снова (вскоре после упомянутого приступа. — О. К.) там и сям начался бой. Однако он уже не велся (турецкими войсками. — О. К.) со всем сердцем и желанием, от души, как это было раньше. Как бы то ни было, они не проявляли теперь (прежнего) усердия и рвения, а передышки от сражений не было ни днем, ни ночью» (курсив наш. — О. К.) [190]. Далее Эвлия говорит об уходе турок из-под крепости.

Согласно документальным свидетельствам, завершающий этап противостояния — теперь уже не за город, но, как говорится в Поэтической повести, за «пустое место азовское», выглядит иначе. Боевые действия под крепостью возобновляются, по-видимому, одновременно с прибытием из Стамбула турецкого подкрепления, отправленного оттуда, как уже было сказано, 15 августа [191]. О событиях в сентябре известно также по расспросным речам в Астрахани И. Новокрещена. Последний сообщал, что при нем турецкий султан прислал под Азов «прибылых людей» и «зелейную казну» (то есть запасы пороха), велев стрелять по Азову день и ночь, чтобы все-таки взять его [192]. Время прибытия турецких кораблей И. Новокрещен не сообщает, однако, с учетом данных, которые приводит в своей книге В. Н. Королев — отечественный исследователь мореплавания по Черному морю в XVII в., они могли добираться до Азова примерно полторы-две недели и более [193]. Если сопоставить это время с показаниями документальных источников о ходе борьбы, то турецкое подкрепление должно было прибыть под Азов примерно в начале сентября.

Как уже замечено, из показаний Поэтической повести (и, как будто, из записок Э. Челеби) мы знаем, что на завершающем этапе осады с турецкой стороны последовал круглосуточный штурм Азова сменами турецких воинов, ведшийся, может быть, уже не столь ожесточенно, как первые приступы, но достаточно настойчиво, чтобы до полусмерти измотать казаков, не имевших людей себе на подмену. Между тем И. Новокрещен передает события совсем иначе. Согласно его показаниям, турецкие «прибылые люди» стали за Доном против города, где еще оставалась стена с тремя башнями. Отсюда, перевезя за Дон «наряд» (артиллерию), они «днем и ночью» стреляли по Азову «семнадцать дён», сбив башни по зубцы, а стену выбив до подошвы — лишь «в редких местех осталось стены збито по зубцы» [194]. И на этом турки «то де зелье все выстреляли» [195]. Таким образом, к сентябрю относится уже третий этап обстрелов Азова. Выскажем, однако, догадку, что обстрелы Азова в сентябре и череда приступов турок могли происходить в одни и те же дни; не исключено, что так было в июле и августе. Подобное сочетание обстрелов и приступов видим, к примеру, во время осады Пскова войсками С. Батория (1581 г.) [196].