Твой билет в любовь - Доронина Анастасия. Страница 5
Триста тысяч!!!
«Очень вовремя. Вернее, деньги никогда не бывают не вовремя, но именно тебе они нужны, как никому. Одним разом можно „закрыть все дыры. Сделать ремонт. Купить новый телевизор — кстати, и холодильник тоже! Смеситель в ванную — к черту сантехника! И обновить гардероб. Туфли! И зимнее пальто. Нет, не пальто — шубу! Добротную, теплую, практичную, из бобра или овчины…“
Пока рассудок нашептывал эти разумные вещи, Кира, с которой в один миг слетела всегдашняя утренняя вялость, носилась по маленькой «хрущовке», хлопая дверями и выдвижными ящиками шкафов. Пять минут — и она вполне готова к выходу. Срочно, не теряя ни единой секунды, бежать в банк! Пока не исчезли эти магический цифры — 300 000!
От мысли, что из-за каприза каких-то мистических сил она может лишиться своего маленького богатства, у Киры закружилась голова.
Всю дорогу, пока ехала до банка, Кира держала руку в сумочке, наглаживая кончиками пальцев лотерейку — залог стольких радостей, миллиона необходимых ей вещей! Пугливо оглядывалась на соседей по маршрутке: увидят, поймут, обо всем догадаются, подкараулят и отнимут!!!
А в банке, стоя у стеклянного окошка, отделяющего равнодушную кассиршу от посетителей, бормотала про себя импровизированные молитвы всем богам подряд!
Только не будите!»
— Подлинная, — кивнула кассирша, проделав с лотерейным билетом тысячу всяких процедур. — Предпочитаете все деньги сразу наличкой или будем заводить счет?
— Нати… — Кира поперхнулась и выдала петушиную ноту. Пришлось откашляться. — Наличкой.
Из банка она вышла с поющей, как соловей, душой.
«Итак, с чего начнем? Ой, мамочки, да на такие деньги я сделаю… сама не знаю что. Я все могу себе позволить, все-все, понятно?! — мысленно кричала она, с нескрываем торжеством поглядывая на прохожих. — Все!»
Главные задачи она помнила: ремонт в квартире, покупка нескольких позарез необходимых вещей — холодильника, телевизора, и еще — да! — еще не помещает пылесос… О, она будет очень экономно тратить — она постарается, чтобы радость от этих денег растянулась как можно дольше!
трат, что стала прямо в толпе, на виду у прохожих, загибать пальцы. И сама не заметила, как вышла на Новый Арбат, — как такое могло получиться, ведь направлялась-то она в противоположный конец Москвы, туда, где совсем недавно присмотрела относительно недорогие крепкие кожаные туфли практичного черного цвета!
Солнце, набравшее полную силу летнего жара, пускало по стеклянным, до блеска отмытым витринам арбатских магазинов солнечные зайчики. Кира зажмурилась, остановилась возле одного из витрин, глубоко вздохнула…
Выдыхала медленно, словно боясь выпустить из себя огромное, распиравшее ее изнутри счастье.
И взгляд ее упал на собственное отражение.
Расстрепанная, ненакрашенная (даже чисто символически — так торопилась в банк!), в вытянутом на локтях свитере собственного и очень неудачного производства, со съехавшим на бок юбочным швом, она показалась себе страшной, как смертный грех.
Нахмурившись, Кира изучала себя в витрине, беспощадно замечая любой, пусть даже не видимый постороннему глазу изъян, и чувствовала, как портится настроение. Рядом со своими нечеткими контурами она увидела выставленные в витрине портреты удивительных красавиц. Изогнув лебединые шеи, приоткрыв влажные губы, фотодивы с рекламных плакатов смотрели на Киру с изрядной долей снисхождения, граничащего с презрением. И каждая из них что-то рекламировала: часы, духи, жемчуга, бриллианты, на худой конец просто прическу и самое себя.
И ничего этого у Киры не было.
— Врете! — вслух сказала она кичливым манекенщицам. — Не возьмете! Я сейчас такое с собой сделаю!
Закусив губу, она посмотрела кругом и скоро нашла то, что искала. Салон красоты «Афродита». Ох и цены там, наверное…
Наплевать!
Если бы какой-нибудь посторонний наблюдатель вздумал наблюдать за Кирой спустя три часа после того, как сопровождаемая почтительным поклоном охранника она вышла из «Афродиты», то сильно бы удивился. Постороннего наблюдателя удивило бы не то, что Кира преобразилась — этого следовало бы ожидать от любой женщины, посетивший салон красоты. Постороннего наблюдателя изумило бы новое, вызывающее выражение во всегда спокойных, иногда полусонных Кириных глазах.
Она еще раз бросила взгляд на отражение в витрине. Оттуда на нее смотрела девушка, которой еще три часа назад не было на свете: вместо неряшливо подколотых прядей неопределенного мышиного оттенка — сверкающий платиновым отливом шлем тщательно уложенных и зафиксированным пахучим лаком волос, вместо прямых широких бровей — кокетливо приподнятая ниточка с кисточкой на конце, вместо болезненной бледности лица — профессиональный макияж. Чуть тронутые бриллиантовым блеском губы сами собой расползаются в торжествующей улыбке красивой женщины.
Да, красивой! Никакое «чуть» теперь не мешало. Прежние «глаза с косинкой» посторонний наблюдатель теперь назвал бы «глазами прекрасной миндалевидной формы», вчера еще просто пухлые губы сегодня стали «чувственными», а крупноватый нос отныне носил название породистого римского носа прекрасной лепки!
— Что, взяли? — сказала Кира плакатным красавицам. И, гордо отвернувшись, проследовала дальше.
Недалеко. Увидела вывеску бутика «Версаче». Решительно толкнула звякнувшую серебряным колокольчиком дверь…
Посторонний наблюдатель, не оставляющий Киру своим вниманием, в течение следующего получаса мог бы видеть, как продавщицы фирменного магазина сбиваются с ног, доставляя в примерочную одну коллекционную вещь за другой.
Слышать он, конечно, ничего не мог, но мог бы догадаться, что в магазине говорят об очень интересных вещах.
— Современная одежда по большей части сковывает движения, не случайно есть даже такой термин — «застегнутый на все пуговицы», — щебетала молоденькая продавщица, склоняя Киру сделать выбор в пользу той или иной модели. — Пик этого сезона — египетские, греческие и римские мотивы. Женщине предлагается не столько одеваться, сколько «облачать свое тело в одежды». Вот, посмотрите…
И перед ослепшей от многообразия красок и форм Кирой выкладывались сексуальные небрежные свитера с глубокими вырезами и свободными линиями рукавов, узкие полупрозрачные платья с ремнями на бедрах, черные кардиганы с крупным ярким рисунком, шаровары и шарфы.
— Коллекцию отличает богатая палитра цветов — оранжевый, медный, пурпурный, — а также своеобразная текстура: крупная ручная вязка, кисти на шарфах и юбках, — не унималась продавщица. — Такая одежда смотрится дорого и стоит соответственно. Это те самые вещи, которые способны придать вам вид весьма состоятельной женщины…
Кира на минуту представила себе, в какое оцепенение придут Татьяна Витальевна, Аленка и даже Наташка, когда она заявится на работу в этих потрясающих обновках. Кстати, мелькнула в голове предательская мысль, а ведь можно будет соврать, что все это — подарки того самого ухажера, который красивый и богатый одновременно!
Эта мысль потянула за собой другую, гораздо менее приятную. А ведь загар, который от нее ждут, не купишь даже в солярии! Образ тетишуриного огорода навис над ней, как смертельный приговор.
— А вот это… Что это? — спросила она вдруг. И указала на манекен, стоящий на значительном отдалении от штанги с вещами «на каждый день». Манекен утопал в волшебном, манящем, жемчужно-сером, вкусно шуршащем! — голове у Киры зазвучали венские вальсы, пахнуло дуновением морского ветерка…
— Это? — удивилась продавщица. — Но это же вечернее платье, туалет для светских раутов и приемов. Натуральный шелк, настоящие провансальские кружева, лиф отделан камнями от «Сваровски»… Очень дорого. И очень красиво. Интересуетесь?
— Интересуюсь, — услышала Кира собственный голос. И, не отрываясь, смотрела на переливающееся в солнечном луче великолепие…
«Ну и дура! Господи, какая же дура! Просто редкостного калибра остолопка, кретинка клиническая, Золушка фигова! Потратить почти половину денег! И на что? На платье „для светских раутов и приемов“! На бальное платье, которое надевают раз в жизни! И то, если в этой жизни найдется, куда его надеть!»