Море огня - Дорсей Кристина. Страница 56

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — ошарашенно спросил Джек.

Он не верил своим ушам. Он попросил жену об услуге, а она… она огорошила его своими словами. Боже всемогущий, он не какой-нибудь фарисей, но такое!.. Джек нервно пригладил волосы и отошел к окну. Миранда вздохнула и тоже встала, со скрипом отодвинув стул, на котором сидела. Она не ожидала, что он будет так взволнован, и, более того, не придавала никакого значения своей просьбе. А ведь и правда, не все же пираты такие просвещенные!

Она закрыла книгу, которую изучала.

— Напрасно ты так волнуешься, мне пришло в голову, что, пока я занимаюсь с тобой испанским, ты тоже можешь сделать что-нибудь для меня.

Джек перестал ходить.

— Вовсе я не разволновался. Ты меня захватила врасплох, я удивлен, вот и все, — заявил Джек с уверенным видом, хотя не испытывал ничего подобного.

Миранда улыбнулась.

— Значит, ты не возражаешь? Я пыталась рисовать тебя, и у меня неплохо получились грудь и руки, но ниже пояса ничего не вышло, ведь я не представляю, как за это взяться.

— Миранда, — простонал Джек гроза морей, — что значит, ты не представляешь? Я имею в виду, что… мы же занимались любовью днем. Наверняка, ты видела… — Джек запинался как желторотый юнец и от этого смущался еще сильнее.

— Я хочу сделать наброски твоей мускулатуры.

— Моей… чего?

— Мускулов. Ты — прекрасная модель.

— Ты хочешь зарисовать мои мускулы?

— Ну да, — Миранда достала свои этюды и пока зала их Джеку.

—Это ? я?

Какая она все-таки странная! Неужели эти линии, пересекающиеся в таком замысловатом беспорядке, кажутся ей мускулатурой?

— Да. Во всяком случае, мне кое-что удалось, — Миранда прикусила верхнюю губу и добавила с сомнением. — Однако если тебе это так неприятно…

— Ничего. Я согласен при условии, что мы будем заниматься испанским.

— Обязательно, — Миранда уселась за стол и приготовила бумагу и кусок угля. — Думаю, мы начнем с простых вопросов. — Девушка подняла глаза и велела ему раздеваться.

— Каких вопросов? Ты что, имеешь в виду, все снимать?

— В противном случае ты не разденешься, не так ли? — задала Миранда один из своих логичных вопросов.

— Именно, ты действительно хочешь, чтобы я позировал тебе обнаженным? — Джек стащил через голову рубашку.

Миранда ждала. Он снял сапоги, у нее почему-то пересохло во рту. Ей пришлось напомнить себе, что она делает это ради науки. Джек потянулся к поясу своих холщовых штанов, Миранда заерзала на стуле и попыталась вспомнить какую-нибудь простейшую испанскую фразу, но не смогла вспомнить ни слова. Тогда она схватила свой уголь и попыталась провести какую-нибудь линию, но ладонь почему-то была такой влажной, что уголь выпал на стол. Миранда услышала, как зашелестела ткань, и подняла глаза. Она замерла. Он стоял перед ней как статуя золотого бога.

— Ну хорошо, давай рисуй, — приказал Джек. Ничего более глупого он в жизни своей не делал.

Если об этом кто-нибудь узнает, он станет «притчей во языцех» до конца дней своих.

— Рисовать?.. Ах да! — Миранда опять взялась за уголь. Собрав всю свою волю она нагнулась к своему листу и стала внушать себе, что она может это сделать и сделает, чего бы это ей ни стоило. Но каждый раз, когда девушка поднимала глаза, чтобы посмотреть на свою натуру, силы изменяли ей, и какой-то подозрительный туман застилал ей взор. Пока наконец она не закрыла глаза.

— Что-нибудь не так? — Джек с трудом сдерживал желание закрыться руками. Он очень старался стоять ровно, чтобы она могла рисовать, и не думать о том, что он совершенно раздет, но у него плохо получалось.

Он наблюдал, как она работает, смотрел на склоненную головку и упавшую прядь черных как смоль волос, и жалел только о том, что она полностью одета.

Миранда вдруг резко поднялась из-за стола и стала сбивчиво объяснять:

— Все дело в свете. Мне ничего не видно. Вернее, мне видно, но света мало для того, чтобы рисовать.

Она снова посмотрела на Джека, и вдруг глаза ее широко раскрылись, она воочию увидела его возбуждение и быстро отвела взгляд. Миранда обошла стол и, встав спиной к Джеку, начала разбирать свои бумаги.

— О-о, ты можешь одеться.

Она так же стеснялась, как и он. Джек удовлетворенно хмыкнул потому, что его собственное смущение прошло. Молча он подошел сзади и прижался к ней. Миранда очутилась между ним и столом. Он обнял ее и стал водить носом около ее уха, приговаривая:

— Что-то я не понял, почему ты не учила меня испанскому? Например, как вот это называется?

Джек сжал в руках ее груди и начал большими пальцами делать круги вокруг ее напрягшихся сосков. Миранда застонала и откинулась на него.

— Вряд ли тебе это понадобится.

—Кто знает…

Миранда склонила голову немного набок, Джек целовал ее шею, слегка покусывая, а рука его скользнула вниз и раздвинула ее ноги.

— А как насчет этого?

— Джек… — Миранда почти не дышала. — Сейчас же разгар дня.

— Я знаю, — Джек поднял ее юбки и сильно прижался к ней сзади. Какая гладкая и упругая, какая божественная кожа!

— О Джек, — выдохнула Миранда, вся изогнувшись в сладострастной истоме. Его пальцы медленно гладили внутреннюю поверхность бедер перебирая завитки волос, потом перебрались глубже. Силы совсем покинули Миранду, колени задрожали и она упала бы, но сильные руки поддержали ее.

— Нагнись вперед.

— Что? — Вопрос прозвучал как стон. Она уже давно потеряла всякую способность мыслить логически.

—Вот так, — одним движением Джек смахнул карты и рисунки, они полетели на пол. Затем он подтолкнул дрожащую Миранду к столу (она не решалась спросить, что он делает), и она, положив щеку на согнутую руку, почти легла на дубовые доски стола. Джек, стоя за ее спиной, любовался на нее и с трудом сдерживался, чтобы не овладеть ею быстро и со всей силой, он хотел сделать все медленно и осторожно, но для исполнения своего желания ему потребовалась вся его решимость: Миранда была такой чувственной и желанной, что сдерживаться было мучительно, и наступил момент, когда это стало невыносимо. Их движения стали все ускоряться, и скоро они забыли обо всем на свете.

Когда Миранда пришла в себя и открыла глаза, они лежали друг у друга в объятиях, лицом к лицу. Только сейчас она заметила, как неудобно лежать на столе, однако она тут же забыла об этом, когда золотые ресницы задрожали и на лице появилась улыбка. Подмигнув ей, Джек вдруг прошептал:

— Кровь Христова, не знаю, что на меня нашло.

Он легко поднялся, игриво шлепнул ее и сел на край стола. Миранда расправила складки своей юбки, сердце ее все еще сильно билось в груди, она пыталась выровнять дыхание.

— Что это было? Что мы делали?

Джек рассмеялся, Миранда откинула со лба растрепавшиеся волосы, не переставая пристально смотреть на него.

— Мы занимались любовью, — Джек наклонился и нежно поцеловал ее.

— Но это было… по-другому.

— Миранда, тебе еще столько предстоит узнать, ты же любишь учиться, — поддразнил ее Джек, надевая рубашку. — И я тебе покажу все, что знаю сам, но сначала мне надо поучиться у тебя испанскому.

— Повтори еще раз. Слово должно скатиться с кончика твоего языка, — Миранда вздохнула и показала ему снова.

У Джека решительно ничего не получалось, он и сам это понимал.

— Кровь Христова! Почему они не могут говорить на каком-нибудь человеческом языке! Английском или кельтском. Мне они хорошо давались.

— Или на индейском, — напомнила ему Миранда, — я слышала, как ты говорил в лесу с Нафкиби, и не могла догадаться, о чем вы.

— Нафкиби из племени керо. Я выучил его язык, когда был мальчишкой еще до набега испанцев, — он нахмурился. — Не знаю почему, но этот проклятый испанский не лезет мне в голову.

Миранда устроилась на сиденье около окна в капитанской каюте. Они работали уже больше часа после того, как занимались любовью.