В оковах твоей Тьмы. Книга 1 (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 39

- Меня пустят туда? Черт, приди уже в себя! Никто не умирает!

Я понятия не имела, что случилось с его сыном, кроме той информации в трех словах, которую он мне дал еще в клубе. Я бы повторила свои слова даже в том случае, если бы ситуация была предельно критической. Лавров был в глубокой растерянности. Наверняка еще до моего прихода успел довести до обморока докторов и медсестер одним своим взглядом и обещанием убить на месте, сейчас все аргументы временно закончились. Я повернулась в сторону процедурной, еще до конца не понимая, что именно делаю и зачем. Моя ненависть к этому человеку никуда не делась. Почему я пыталась сейчас что-то сделать, словно от этого зависела моя жизнь, и даже не думала о том, что это теоретически могло бы сгладить наши острые углы?

- Юля…

Я не обернулась. Просто замерла, испытав подобие раздражения оттого, что меня попытались остановить.

- Ты дрожишь. – Я только слегка удивилась, не более, когда его пиджак опустился на мои плечи. Давать трактовку его поступкам мне сейчас не хотелось ни в коей мере. Эта ситуация дала мне второе дыхание и активировала скрытые резервы – наверное, последний оплот моей стрессоустойчивости. Я зашла в палату, предупреждающе вытянув руку и сдвинув брови, когда женщина в белом халате и с усталым выражением лица попыталась перекрыть мне дорогу. Сперва она замолчала, потом посторонилась, позволяя мне пройти. Детский плач резанул барабанные перепонки, заставляя сердце сжаться от боли на короткий миг. Дети никогда ни в чем не виноваты и не могут быть в ответе за своих долбанувшихся в одержимости родителей. Больше ничего не имело значения, кроме боли этого маленького человечка. Я не понимала, что я делаю, просто перевела взгляд на доктора, который, судя по его выражению лица, терял остатки терпения.

- Что произошло?

- Не могу сделать укол… Мы так не извлечем осколки, - ответила вместо него молодая медсестра. Я повернулась к Данилу, заставив себя улыбнуться самой теплой из своих улыбок.

Видит бог, это было трудно. Полные боли и испуга глаза ребенка, два темных уголька, скользнули по мне настороженным взглядом. Я старалась не фиксировать внимание на кровоточащем плечике ближе к ключице – у меня не было уверенности, что я смогу удержать на лице невозмутимое выражение. Сердце пустилось в бешеный ритм при виде детских слез и покрасневшего личика.

- Привет, - я поймала его ладошку. Уже успели поставить капельницу, и я осторожно сжала маленькие пальчики. – А почему герой плачет? Что такое?

Дмитрий замер в дверях, и мне пришлось метнуть на него предупреждающий взгляд. Я не хотела, чтобы он приближался и пугал собственного сына выражением растерянности и отчаяния на лице. Данил перестал плакать и недоуменно уставился на меня, не понимая, кто я такая и почему с ним говорю. Наверняка он вообще меня не узнал.

- Осколки, наверное, вошли неглубоко, но извлекать лучше под местным наркозом, - вмешался доктор. Я кивнула, не разрывая зрительного контакта с Данилом. – Но мы не можем сделать укол, потому как он не хочет лежать спокойно.

- Я не хочу уколы! – мое сердце сжалось от полного боли вопля ребенка. Доктор едва сдерживал негодование. Конечно, я была наслышана о врачебном цинизме, но то, что он не попытался найти подход к маленькому пациенту, характеризовало его не лучшим образом. Этому Айболиту плевать было на комфорт ребенка, единственное, что его сейчас беспокоило – это присутствие влиятельного родителя, которого он явно побаивался. Данил не желал успокаиваться и рвался из рук, причиняя себе дополнительную боль резкими движениями. Мое сознание едва не поплыло при виде двух острых стеклянных сталактитов, впившихся в его тельце. На свитерке с трогательными тигрятами расплывалось кровавое пятно. Я могла только предположить, какую именно боль сейчас испытывал ребенок.

- Уколы? Бр-р-р. Это такая гадость, - улыбка не сходила с моих губ. В тот момент окружающие отошли на второй план, словно их никогда не существовало. Я видела только испуганные, полные боли и ужаса глаза малыша, которые сейчас казались черными от непрекращающихся слез. Мне было все равно, кто его отец и через какие круги ада он успел протащить меня за последнее время. Когда страдает ребенок, такие вещи перестают иметь значения. Данил захлебнулся судорожным всхлипом, и его взгляд стал более осмысленным. Я осторожно, стараясь не напугать, протянула руку и накрыла его ладошку, показавшуюся мне обжигающе холодной.

- Говорят, уколы выдерживают только храбрые и отважные, - я не знала, откуда у меня взялись эти слова реверсивного утешения, я вообще в тот момент не понимала, что именно говорю. Эти слова произносились естественно и напоминали собой размеренное дыхание. – Джеймс Бонд. Оптимус Прайм. Тони Старк. Понятия не имею, как они это делают… это же так страшно!

Что-то дрогнуло в глазах маленького Лаврова при моих словах, но самым главным было то, что из них ушла боль. На короткий миг, вытесненная любопытством и напряженной работой мысли, но ушла. Шаткий пока еще мостик интереса и доверия дрожал над пропастью под порывами ветра, но это не имело значения – связь установилась. Осталось только ее закрепить.

- Я не знаю Джеймса Бонда. А у тебя папин пиджак!

- Да, я взяла поносить, пока он не видит. Нравится?

- Ты смешная! - сердце пропустило глухой удар облегчения от подобия улыбки на припухших губах ребенка. Я сморщила нос и закатила глаза, слегка сжав свою ладонь, когда его улыбка стала шире. – Я тебя знаю. Ты стрелять боишься. Ты трусишка!

- Да, а еще я боюсь уколов. Как и ты. А про Джеймса Бонда я тебе расскажу. Это агент разведки.

- Как МИ-6, да?

- Именно. Он умеет стрелять, быстро бегать, не бояться уколов, крутить сальто и кататься на очень классных машинках.

Данил попытался подняться, но я придержала его второй рукой, понимая, что резкое движение причинит боль.

- А на каких машинах?

- Ну, «Астин Мартин» там. «Феррари».

- Круто!

- Я тоже так хочу, – пожала плечами, добавив в улыбку оттенок грусти. – Но у меня никогда так не получится. Я не умею стрелять и боюсь уколов, поэтому мне никогда не пройти проверку на второго Бонда или Тони Старка. К тому же девчонки все трусливые.

- А у меня тоже не получится? – В голосе ребенка прозвучали нотки надежды. Я поймала взгляд доктора, обдумывая ситуацию. Как обычно, решения приходили молниеносно в самых критических ситуациях. Слезы ребенка. Агония сердца. Удар на поражение. Менялись исключительно ситуации.

- Не знаю, Данил, - я сбросила пиджак на спинку стула и согнула руку, изучая едва заметную под кожей сеточку сосудов. – А знаешь что? Давай сделаем по уколу вместе и посмотрим, кто из нас выносливее. Кто не будет плакать и кричать, тот победил. Разведка сейчас следит за нами сверху и наверняка не может решить, кого примет в свои ряды.

- Но ты же плакать будешь! – в темных глазах ребенка зажглись огоньки детского хвастливого превосходства, такие забавные и знакомые одновременно. Я отпустила его ладонь и развела руками.

- Ну, я же девчонка. Мы всегда плачем по поводу и без. Но я тоже хочу быть сильной, как железный человек! И я сейчас сделаю укол, и меня сразу заберут в разведку! – я незаметно кивнула доктору. – Эй, что у вас там есть, тащите самый большой шприц!

Доктор кивнул медсестре, которая выглядела потерянной. Только этого мне не хватало.

- Афобазол. То же, что и моему храброму другу! – от успокоительного мне точно не будет хуже. Это сейчас я на подъеме готова была спасти по сути чужих мне людей от боли и страха. Не пройдет и пары часов, когда приоритеты сместятся, сознание вспомнит, в какую агонию его загнали недавние события, и вот тогда начнется полный и безоговорочный крах. Я не хотела думать о том, как меня будет бросать из стороны в сторону, стоит только остаться наедине с собой. Вряд ли я смогу заснуть даже под самым убойным снотворным. Если инъекция седативного препарата позволит хоть немного поспать, это позволит организму восстановить силы. Не надо было быть доктором наук, чтобы понять: я находилась в упадке, в критической точке нервного истощения. Физического, наверное, тоже, но пока это ни в чем не выражалось. Я по инерции передвигала ноги и даже не испытывала головокружения, сохранила способность ясно соображать и даже реагировать в критических ситуациях… и все. Скоро удары судьбы отнимут у меня даже это.