За границами книги (СИ) - Масловская Виктория. Страница 9

         Кнопка!

         На кровати лежал длинный тёмный прибор со множеством разноцветных кнопок. Если я включу экран, то Джесси даже не понадобится возвращать меня назад. Я сам вернусь. Я уверенно нажал на первую попавшуюся кнопку и чуть ли не подпрыгнул на кровати. На экране появилось множество людей, но я без труда понял люди, что это люди не нашего века. Видимо, это приспособление создано не для возвращения домой. Я нажал на ту же кнопку, и экран потух, возвратив себе чёрный цвет.

         Я вздохнул и прислушался. Приглушённый разговор Джесси с кем-то. Это был мужчина, и они, судя по всему, спорили. Я решил не вмешиваться, тем более мне было наказано оставаться в комнате, но, услышав слова, которые человек кидал в сторону девушки, я, не стерпев, распахнул дверь и прошёл в большую комнату.

         — Сэр!

         Он повернулся в мою сторону. Какой позор. Я запоздало вспомнил, что у меня с собой нет шляпы, чтобы, едва коснувшись её полей, изобразить приветствие. Я кивнул и подошёл к мужчине.

         — Сэр, не смейте оскорблять честь девушки! Она этого не заслуживает.

         — Что? Что ты сказал? — спросил он. Я говорил достаточно громко и изумился тому, что он меня не услышал.

         — Во-первых, сэр, прошу обращаться ко мне на «вы». Во-вторых, я повторюсь, какое право вы имеете оскорблять девушку?

         — Я что-то не понял, — он повернулся к Джесси. — Кто это?

         Она не могла произнести ни слова и только со злостью смотрела на меня. Не довольна. Может, она ждёт, что я выгоню его?

         — Ваше поведение неприемлемо, сэр. Извинитесь перед леди. Кем вы ей приходитесь?

         Я кивнул на Джесси.

         — Ты кто, клоун? Или её новый парень? — он посмотрел на девушку. — Джесс, скажи, что это не то, о чём я думаю.

        — Это не то, о чём ты думаешь, — тихо, эхом повторила она.

         Он стукнул кулаком по стене и быстрым шагом вышел из комнаты. Она хотела бежать за ним, но я схватил её за руку. Легонько, едва сжимая пальцы. Но она не поддалась вперёд, не вырвалась, а обернулась. По её лицу я не мог понять, какие чувства она испытывает. Здесь были и горечь, и злость, и едва заметная радость, мелькающая в ясных синих глазах.

         — Не стоит, — сказал я. — Не бегите за ним. Он этого не достоин.

         — Он мой агент, — выдохнула она.

         — Кто, простите?

         — Агент. Человек, который всегда возле писателя.

         Я отпустил её руку.

         Уже не впервой за этот день нарушаю правила приличия.

         — Вы никуда не спешите? — спросила она.

         — Никуда не спешу. Меня уволили.

Глава 12.

           — Уволили? – она опустилась на стул. – Как? Отчего? Это не по сюжету.

            — Я не живу по вашему сюжету.

            Я сел напротив её на край стула.

            — Вы пишете историю. Мою историю. Но сам я там не участвую. Я могу видеть происходящее, быть на месте вашего героя во сне, но сам совершаю те поступки, которые хочу.

            — Моего героя? – она подняла голову и посмотрела на меня. В её голосе звучала усталость.

            — Вашего. Я только вижу его. Последнее, что вы написали – как Уилл вытащил меня из подвала, верно?

            Она удивлённо кивнула.

            — Я видел это. Точнее мы с Уиллом. Мы попали в ту бурю, но снег… Он был какой-то ненастоящий.

            — Мой критик говорил мне, что я описываю недостаточно красочно. Но я не думала, что это так влияет. Что ещё вы видели?

            — Я слышал ваш голос, — я улыбнулся. – Вы зачитывали кому-нибудь книгу?

            — Нет, только писала… — она перевела взгляд на белое окно.  Оно было открыто, из него выглядывала темнота.

            — Значит, когда вы пишете. Но только слова автора – у героев свои голоса.

            Мы помолчали. Мне было непривычно разговаривать с девушкой, одетой необычно для моей эпохи да к тому же о таких вещах. На вечере я встретил нескольких дам, но их разговоры сводились к одному и тому же. Одна была слишком многословной, вторая закатывала глаза при каждом моём слове и часто-часто моргала, третья неустанно падала в обморок, стоило мне коснуться при разговоре более-менее личных тем.

            — Итан? – прервал тишину голос Джесси.

            Она, казалось, совсем не смущалась, говорила спокойно, не прикрывая рот рукой и не строя глазки. Мне нравилось, когда она улыбалась. Изредка, уголками губ, но так искренне и так по-доброму. Я посмотрел на неё и кивнул, показывая, что я её слышу.

            — Как вы попали сюда?

            — Вас это насмешит, — улыбнулся я. – Через книжный шкаф.

            Я в подробностях рассказал о таинственном шкафе на заводе. Джесси слушала, не перебивая, а я всё больше задумывался над тем, как мне вернуться обратно.

            — Из-за этого вас уволили?

            — Нет. Всё из-за того, что я ленюсь, — соврал я.

            Она взяла тарелку со стола.

            — По моей книге вы довольно усердный, благородн… — она осеклась. – Поможете мне?

            — С радостью.

Мы больше часа возились с посудой, разговаривали, много смеялись. Она рассказала мне о многих изменениях за эти два века, а я рассказал, как живу, о Маркесе (хотя рассказывать о нём мне было почти нечего – через слово Джесси повторяла «Да-да, у него такой характер», «Он всегда так поступает», «Таким я его себе и представляла».)

            Но время было уже позднее, да и мне задерживаться, смущая своим присутствием девушку, не хотелось.

            — Что вы делали, когда я появился?

            — Ничего. Тетрадь лежала на столе, она сама раскрылась, а потом…

            — Итак, книга лежала на столе, — я взял тетрадь, на которую указала Джесси, положил её на стол и раскрыл. – Она была открыта.

            — Может, мне начать писать? – догадалась она. Я закивал.

            Она села за стол и, немного подумав, принялась писать. Я подошёл сзади и посмотрел через её плечо.

            Аккуратные буквы стали возникать на бумаге. Они появлялись одна за другой, как по волшебству, из мелких закорючек и во время всего процесса написания превращались в слова. Джесси писала удивительным синим пером. Судя по всему, чернила у пера были нескончаемыми – я не заметил ни чернильницы возле руки девушки, ни запасной бумажки, чтобы оттереть кляксы. Она выводила осторожно, точно боясь прикасаться к листу; её рука немного дрожала. Я с огромным интересом наблюдал как белый листок зазернился буквами – настолько аккуратными, поставленными на своё место, что даже в написанном виде казался чистым. Она провела рукой возле последней буквы последнего слова, и я заметил, как возле её пальцев на странице что-то позолотилось. В тот же миг белая поверхность приобрела яркий, светло-жёлтый цвет и заискрилась. Я непроизвольно взглянул на свои руки – она также желтели, и меня окутало неприятное чувство – я словно рассыпался, распадался на мелкие кусочки. Но они ведь останутся на страницах..