Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу - Чеховская Анастасия. Страница 8

— А зачем ей это? — спросил Димка, уплетая чай с булочками.

— Ну, зайчик, откуда мне знать? У каждого свои причуды.

— А сейчас у нее сколько альбомов?

— Штук тридцать, наверное. — Тетка рассмеялась своим мыслям. — Знал бы ты, как она своему мужу нервы трепала! Она же каждые три месяца в какого-нибудь нового актера влюблялась. Правда, дальше автографов дело не шло. Она мне за автограф Райкина три кило копченой колбасы даром отдала и еще полголовки сыра. А если ты будешь и дальше тут сидеть, меня слушать, то просидишь все на свете, и будет у тебя вид бледный и немощный, — неожиданно закончила она.

— А вы что сейчас будете делать? — спросил Димка, поднимаясь из-за стола.

— У меня намечается генеральная кухонная уборка, — заявила тетушка. — Когда я чищу столовые приборы, трогать меня нельзя. Иди погуляй где-нибудь часика три, только далеко не забредай. Хорошо?

— Хорошо, — улыбнулся Димка. — А можно я маме позвоню?

— Даже не спрашивай, зайчик, даже не спрашивай. — И тетка опять начала что-то напевать, а фарфоровые чашечки в буфете позвякивать.

У мамы был какой-то странный голос. Спросив, как дела и хорошо ли он спал, она сообщила:

— Дима, сегодня утром приходил твой одноклассник. Спрашивал, куда ты поехал.

— Какой? — Димкино сердце ухнуло куда-то к пяткам, а потом стукнулось в горло. — Какой одноклассник?

— Толстый такой. Он еще все время жует.

— И что?

— Я сказала, что уехал к тете отдыхать.

— А он?

— Усмехнулся и велел передавать тебе привет. Дима, мне это не нравится!

— Мама, мне это тоже не нравится. Ты ему больше дверь не открывай, у него не все дома. У его брата мания — перила в трубочку скручивать, его даже по телевизору показывали.

— Фантазер, — вздохнула мама. — Когда ты повзрослеешь?!

«Ничего себе, — подумал Димка. — В директора самогонщика она верит, а в чокнутого Бульдозера нет!»

— Мамочка, я обещаю тебе повзрослеть к первому сентября, — приложив руку к сердцу, пообещал Димка. — Вот приедете из Америки, а у меня будут густая борода, морщины и пенсионная книжка. Так сына в школу и поведете. Может быть, меня наконец-то от физкультуры освободят.

Мама рассмеялась и перевела разговор на тетю Маргариту. Димка шепотом заверил, что тетка супер и рассказывает много интересного про театр.

— Знаешь, мам, если бы я был директором театра, то тетушка Марго у меня играла бы только первые роли, — признался Димка. — Она вылитая валькирия, только без рогатого шлема.

Услышав про валькирию, мама развеселилась и попросила Димку не хулиганить.

— Веди себя хорошо, а мы с папой, я обещаю, будем каждые выходные покупать тебе по подарку. Идет?

— Идет! — ответил Димка. — Только вы Зубастику тоже подарок купите, иначе он обидится.

Положив трубку, Димка загрустил.

«Хорошо родителям, — думал он. — Сядут на самолет и отправятся путешествовать. Пусть они не так уж много увидят, но все равно интересно. Все же взрослым быть не так уж и плохо».

Мальчишка заглянул в кухню. Тетка, напевая арию из «Аиды», раскладывала на столе большие серебряные вилки и маленькие золотые ложечки — такие маленькие, что ими, наверное, только пирожные ели.

Свистнув Зубастику, Дима резвым мячиком скатился с крыльца, выбежал за калитку. Зубастик, залаяв на ворону, сидевшую на тополе, обнюхавшись с кудлатой дворняжкой, помчался следом.

— Самое главное, друг Зубастик, обследовать местность, — сообщил хозяин верному псу. — Никогда не знаешь, когда это может пригодиться. Давай притворимся двумя разведчиками на вражеской территории. И начертим план местности.

В рюкзаке лежало их снаряжение — бинокль, дневник с цветными ручками, компас и фотоаппарат. Еще бутерброды, яблоко и бутылка сока, заботливо уложенные теткой.

— Итак, первый по списку — детский парк, — провозгласил Димка. — Вперед!

10. «Спой, такса, не стыдись!»

Они старались обежать все до обеда, но побывали только в парке, где, налазившись по каким-то развалинам — то ли замка, то ли детского городка, попытались зайти в городской музей. Зубастика туда не пустили, хоть Димка и уверял, что для кругозора животного осмотр древних костей просто необходим.

— Разве вы не знаете, что такса схожа по развитию с четырехлетним ребенком? — вещал он перед пожилой кассиршей с фиолетовыми волосами. С таким же успехом можно было взывать к египетской мумии.

Зато, выйдя из музея, они попали на площадку, где играл городской оркестр, правда, и тут они оконфузились. Как только на сцену вышел толстый дядька с кларнетом, такса уселась копилкой и начала подпевать. Дядька пыхтел и краснел, вытирал со лба пот. Одни зрители посмеивались: «Спой, такса, не стыдись!» А другие говорили: «Какое безобразие!» Наконец дядька не выдержал и в перерыве между выступлениями подошел к скамейке, где сидел Димка с Зубастиком, и спросил:

— Мальчик, ты мороженое любишь?

— Очень люблю, — ответил Димка. — Но искусство больше.

— Вот тебе, мальчик, денежка. — Толстый дядька сделал вид, что не заметил последнюю реплику. — Всего через две аллеи отсюда есть замечательный киоск с мороженым. Эскимо с орешками, в шоколаде. Любишь?

— Само собой.

— Сделай доброе дело, купи мне тоже. А то знаешь, целый день на солнцепеке. И не торопись, ладно? Собакам нельзя по жаре бегать.

Дядька наврал. Когда Димка минут через пятнадцать вернулся из киоска, на сцене верещал пародист, изображавший неисправный телевизор. За сценой дядьки тоже не было.

— Видишь, какой хитрый. — Димка повернулся к таксе. — Что нам со вторым мороженым делать?

— А что с ним сделаешь? Оно уже растаяло. Правда, ты можешь отдать его воробьям — они любят сладкое. — Димка обернулся на голос и увидел девочку в очках. Волосы у нее были рыжие, короткие, наверное, потому, что вились мелкими колечками. На носу россыпь веснушек. Глаза зеленые, с карими точками, и до того лукавые, что Димка сразу почувствовал родственную душу.

— Оно подтаяло, пока мы музыканта разыскивали. — Он поведал историю исчезновения кларнетиста.

— Да он просто не хотел, чтобы ему собака мешала, — рассмеялась девчонка. — Я видела дядьку с чемоданчиком, он шел к выходу из парка. Очень быстро шел. А твоя такса и правда петь умеет?

— Ага! А ты здесь что делаешь? Тебя как зовут?

— Николаева Екатерина Николаевна, то есть Катя. Но родные зовут меня Катринкой. А тебя?

Димка солидно представился, не умолчав о родителях, которые вот-вот уедут в Америку, и что папа у него программист, а мама пишет статьи о культуре.

— А у меня мама бухгалтер, но она вяжет на заказ — свитера, кофточки, она мне даже летние вещи вяжет из тоненьких ниток. У нас дома настоящая вязальная машина, потому что мама не любит, когда на разных людях одинаковые вещи. А у папы своя фирма, а раньше он работал фотографом в газете, поэтому он еще кружок фотографирования ведет. Папа говорит, для души. Когда я вырасту, тоже стану фотографом. Или актрисой. Или детским врачом, знаешь, есть такие «врачи без границ». Я бы ездила по разным странам и помогала детям.

— А я, когда вырасту, стану буддистским монахом и удалюсь в Шамбалу, — похвастался Димка. — А у тебя есть брат или сестра?

— Ой, у меня целых три брата, — рассмеялась Катя. — Только все они маленькие, им всего полгодика.

— Как это? — удивился Димка. — Всем троим?

— Ну да! — Катя сдула со лба рыжую прядь. — Папа мечтал о сыне, а после того, как я родилась, врачи сказали маме, что у нее детей быть не может. Но оказалось, что может. Ты знаешь, взрослые все-таки чудные! Когда мама сказала, что у нее тройня, папа расплакался и начал ей руки целовать. Мама тоже расплакалась. Радоваться надо, а они ревут! Чудаки!

Катя умолчала лишь о том, что ее дом временно превратился в ясельную группу. И малыши — Данила, Никита и Антон — первые месяцы часто плакали по ночам. И что родители стали меньше уделять ей внимания. Она немного ревновала к братикам, но папа сказал ей, что ее любят по-прежнему, а когда братики подрастут, то будут ее защитниками. Девятилетняя девочка помогала маме, сидела с малышами, укачивала, пела колыбельные, меняла пеленки, но и ей хотелось иногда погулять, пошалить, побыть, в конце концов, ребенком.