Честный вор - Томас Росс. Страница 8

– И это совсем не означает, что вы чокнулись и нуждаетесь в психиатрической помощи.

Я улыбнулся.

– Мне кажется, вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать различные аспекты деятельности психоаналитиков.

– Нет, – она отпила из бокала. – Я хочу поговорить с вами о Джимми Пескоу, – Джанет взглянула мне прямо в глаза.

– А чем он вас заинтересовал?

– Вы его знали?

– Я слышал о нем.

– Он мертв.

– И?

– Мы думаем, что именно он украл журналы Прокейна.

– Мы?

– Майлс и я.

– Почему вы пришли к такому выводу?

– Майлс нашел человека, которому Пескоу пытался продать эти журналы.

– Кто он?

Джанет пожала плечами.

– Это не важно. Он – надежный человек. Пескоу предлагал журналы за десять тысяч.

– Но он не купил?

– Нет.

– Он знал, что в них написано?

– Нет, но Пескоу сказал, что хозяин журналов с радостью выложит за них сто тысяч.

– А почему Пескоу сам не предложил их владельцу?

– Он слишком нервничал.

– Однако ему хватило смелости вломиться в чужой дом.

– Тут требовалось совсем другое.

– А почему этот парень не купил журналы у Пескоу?

– Потому что у него не было десяти тысяч.

– И вы говорите, что Пескоу мертв?

– Да.

– Когда это случилось?

Джанет взглянула на часы.

– Часа два назад. Он выпрыгнул, выпал или его выкинули из окна отеля. Комната восемьсот девятнадцать в отеле «Джоплин». На тридцать четвертой улице.

– Вы были там?

– Сразу же после того, как он выпрыгнул. Или его выкинули, или…

– Он выпал, – закончил я фразу Джанет. – И что вы сделали? Смогли ли вы ему помочь?

– Мы не знали, кто это, и подошли взглянуть на тело. Несколько секунд спустя на улицу выскочил портье и воскликнул: «Это мистер Пескоу из восемьсот девятнадцатого». Он повторял это снова и снова. Мы вошли в отель, взяли ключ от восемьсот девятнадцатого, поднялись на лифте на десятый этаж, спустились по лестнице на восьмой и осмотрели его комнату. Журналов там не было.

– Вы нашли что-нибудь еще?

Ее глаза сияли, когда она рассказывала об обыске номера Пескоу. Тут действительно требовалось немалое самообладание.

– Мы ничего не нашли. А что там могло быть?

– Шесть тысяч долларов, – ответил я, довольно улыбнувшись.

– Какие шесть тысяч?

– Которые Бобби Бойкинс заплатил Пескоу за украденные журналы.

Она взглянула на меня с нескрываемым уважением. Во всяком случае, я именно так истолковал выражение ее глаз.

– Однако вы не такая уж соня, как кажется с первого взгляда. Как вы узнали об этом?

Я рассказал ей о встрече с Финли Камминсом и о визите на Тридцать Четвертую улицу.

– Однако вы не теряли время даром.

– Просто я знал, у кого спрашивать. Впрочем, и вы довольно быстро вышли на Пескоу. Но нам по-прежнему неизвестно, у кого сейчас эти журналы. Скорее всего, именно этот человек убил Бойкинса и Пескоу.

– Вы выяснили, что, кроме Бойкинса, Пескоу пытался продать журналы кому-то еще. Я узнал, что Бойкинс предлагал Камминсу войти с ним в долю. И одному богу известно, к кому еще обращались Бойкинс и Пескоу. Вероятно, один из них решил получить всю добычу. Он убил Бойкинса и взял журналы. Пескоу знал имя убийцы или догадался, кто это мог быть. И он выпрыгнул из окна или выпал, или его выкинули.

– Мистеру Прокейну это не понравится, – заметила Джанет.

– А где сейчас Уайдстейн? Рассказывает ему о ваших находках?

– Да.

– Ему не следовало торопиться.

– Почему?

– Тогда он мог бы сообщить мистеру Прокейну, что я тоже не в восторге от создавшейся ситуации.

Глава 9

Детективы Оллер и Дил без энтузиазма восприняли мой отказ сообщить им имя человека, давшего мне девяносто тысяч.

– Похоже, вы разработали кодекс чести посредника, – фыркнул Карл Оллер.

– Честь тут ни при чем, – возразил я. – Это моя работа. Если я буду много говорить, ко мне перестанут обращаться, а я слишком стар, чтобы ходить на биржу труда.

– Вам еще нет сорока, – заметил Френк Дил.

– Я говорю не о теле, а о душе.

Мы сидели в маленькой душной комнатушке уже больше часа. Дил напечатал, а я подписал протокол допроса, и теперь мы вели светскую беседу.

– Вы же понимаете, что мы можем обвинить вас в сокрытии тяжелого уголовного преступления, – его голос звучал не слишком убедительно, будто он сам не верил в то, что говорил.

– Вам это не удастся, потому что вы не знаете наверняка, совершено ли преступление. Вам известно, что я принес в прачечную девяносто тысяч и нашел там тело Бойкинса. Я не должен рассказывать вам, где я взял эти деньги. Я даже не знаю, нес ли я их Бойкинсу, а не кому-то еще.

Дил неторопливо достал пачку сигарет, спички и закурил.

– Бобби Бойкинс проворачивал какое-то крупное дело. Во всяком случае, крупное для него. Ходят такие слухи.

– Не понимаю, какое отношение они имеют ко мне.

– Если вы скажете нам, кто ваш клиент и что у него украли, мы сможем понять, кто убил Бойкинса и почему.

Я покачал головой.

– Вы ведь не рассчитываете на то, что я скажу вам его имя.

– Мы не знаем, что вы можете сказать, – ответил Оллер. – Поэтому мы задаем так много вопросов. Вдруг вы ответите на один из них.

Оллер стоял справа от меня, прислонившись к стене. Засалившиеся на локтях рукава и узкие лацканы его темно-синего костюма указывали на то, что детектив купил его лет пять назад. Чуть ниже узла на его красно-голубом галстуке темнело какое-то пятно. Вероятно, у Оллера было много детей и мало денег.

Я встал.

– Если у вас будут доказательства того, что эти девяносто тысяч предназначались Бойкинсу, я, возможно, помогу вам.

– Возможно, – хмыкнул Оллер. Ему явно не нравилось это слово. Он взглянул на Дила, – Френк, мне пришла в голову одна мысль.

– Какая?

– Когда-нибудь нам позвонят и скажут, что кого-то застрелили или зарезали и засунули в багажник автомобиля. Мы откроем багажник и знаешь, кого мы там найдем?

– Его, – ответил Дил.

– Меня это не удивит. Сент-Айвес понесет кому-то деньги, например, в обмен на драгоценности, а вор решит, что ему нужно и то, и другое. Поэтому Сент-Айвес и окажется в багажнике.

– Ты забыл упомянуть еще кое о чем, – сказал Дил, обращаясь к Оллеру, но глядя на меня.

– О чем же?

– Я надеюсь, что на наши вопросы, касающиеся личности убийцы, мы получим такие же исчерпывающие ответы, как и сегодня.

Оллер улыбнулся.

– Это было бы неплохо, не правда ли, Френк?

На улице я поймал такси и попросил отвезти меня в уютный ресторанчик на Лексингтон авеню, между Пятьдесят Пятой и Пятьдесят Шестой улицами. После двух виски я успокоился, съел сэндвич, выпил кофе и поехал в «Джоплин».

В просторном холле стояло несколько обшарпанных кресел, продавленный диван и сломанный телевизор.

– Вам не нужна комната, – сказал портье, когда я подошел к конторке.

– Нет.

– Вы хотите задать несколько вопросов о парне, что выпрыгнул из окна восемьсот девятнадцатого номера? О Пескоу?

– Я мог бы представиться вам, как его брат.

– Могли бы.

– Но вы бы мне не поверили?

Бледно-голубые глаза портье скользнули по моему пальто, за которое я не так давно заплатил сто пятьдесят долларов.

– Нет, не поверил бы.

– Тогда считайте, что я из полиции.

Портье нахмурился.

– Вы – не полицейский, – твердо заявил он, – Вы могли бы сойти за репортера. Вы выглядите, как репортер.

– Когда-то я работал в газете.

– А теперь?

– Теперь нет.

– Сколько сейчас платят репортерам? Сотни три в неделю?

– Примерно. Кому больше, большинству – меньше.

– Значит, вы не репортер. Человека, получающего три сотни в неделю, не пошлют собирать сведения о таком, как Пескоу.

– Давно он тут жил?

– Вы знаете, как я получил эту работу? – неожиданно спросил портье.

– Как?