Тридцать один Ученик - Смеклоф Роман. Страница 77

У меня отвисла челюсть. По-настоящему. Закрыв рот рукой, пока не потекли слюни, я сглотнул.

— Продолжайте! — потребовал Евлампий, и я услышал знакомое шипение.

Голем превращался.

— Как сказал попавшийся вор: «Не делайте преждевременных выводов», — попросил архивариус. — Я всё расскажу. Начну с того, кто я. Я не архивариус — я архив.

От удивления голем вернулся к обычному виду.

— Как это? — растерянно спросил он.

— Сто лет назад высшие чародеи основали магистрат. А чтобы хранить свой архив, они создали меня. Я множество магических книг с единым разумом.

— Никогда о таком не слышал, — громыхнул Евлампий.

— Я тоже, — подтвердил Оливье.

Вынув из бездонной сумки самострел гномьей работы, он прицелился в Мровкуба.

— Как говорил один клятвопреступник: «Истинная правда», — обиделся архивариус. — Я живу в Семисвете. Одному, с архивом не совладать, без рук то и ног. Поэтому, я наворожил гомункулов Мровкубов. Магические слуги, вроде големов, только ни на что не способные без управления, — глядя на Евлампия, уточнил он. — Для удобства, их столько же, сколько миров. Я в теле Тридцать Первого.

— Шелуха, — бросил дядя, не опуская самострел, — Ну-ка, надави пальцем на глаз!

Архивариус поднял руку и прижал к лицу. Ничего не произошло. Глаза так и остались голубыми.

— Ещё раз! — скомандовал Оливье, ткнув самострел в горло Мровкубу и прижавшись вплотную.

— Что за обряд? — удивился ничего не понимающий голем.

— Порожний, — наконец отлепился дядя и отступил. — Как открыть замок?

— О чём вы? — удивился Евлампий. — Кого интересует замок! Зачем вы отправились в Изумрудный мир?

Оливье повернулся и сбросил голема с моего плеча.

— Отвечай! — велел он, махнув на архивариуса самострелом.

Голем забрался обратно, придерживаясь за цепочку.

— Я веду счёт всем обидам, — насупившись, пробормотал он.

— Как говорил Семисветский медвежатник: «Объяснить сложно, но если позволите, я открою», — предложил Тридцать Первый Мровкуб.

— Валяй, но учти, ты на крючке! Поплывешь не туда, подсекаю! — предупредил дядя.

— Я буду осторожен, — пообещал архивариус.

Он подошел ближе и склонился над замком.

— Устройство обычное, всего три сторожевых заклятья, друг с другом не связаны…

Пошарив вокруг, он подобрал зелёную веточку и поднес к замку.

— Переносим магическую энергию с горшка на ветку. Замыкаем. Создаем обратный щит…

Архивариус ещё побормотал и взмахнул рукой. Замок щёлкнул и открылся. Ветка посинела, засохла и рассыпалась пылью.

— Подыми крышку! — скомандовал Оливье.

Внутри горшка блестели и призывно позвякивали золотые монеты.

— Меняй курс, книгочей бессмертный!

Архивариус покорно отступил.

— Закон нельзя нарушать, когда захочется, — настаивал голем. — Вы ещё ответите!

Оливье усмехнулся и ударил прикладом самострела по замку, сбив его.

— Спросит чайка, я отвечу, в море тоже нету счастья, — он подмигнул мне, убирая оружие в бездонную сумку. — Не всё ему невиновных пытать, пусть сам помучается, без замка-то.

Прежде чем голем успел возмутиться, дядя присел рядом с горшком. Протянул руку и три раза щелкнул по медному боку.

Раздался мелодичный звон. Монеты в горшке затряслись, перепрыгивая с места на место. Запахло грозой.

— Полундра! — крикнул дядя и отскочил в сторону.

Золото сверкнуло, и в небеса ударили семь прозрачных струй. Гудя, разлетелись перламутровые брызги. Я отступил подальше, задрав голову. Водяные столбы тянулись в вышину и растворялись на фоне голубого неба. Пока, после звона из горшка, крайний столб не потемнел до фиолетового, а другие не окрасились в синий, зелёный, жёлтый, оранжевый и красный. Чем сочнее становились цвета, тем сильнее склонялись столбы, будто ветви с созревшими плодами. Радуга блеснула и провалилась дальним концом за горизонт.

— На абордаж! — весело вскрикнул Оливье.

Не удостоив нас и взглядом, он подбежал к горшку, подобрал золотую монету и, сделав шаг, исчез в разноцветном сиянии.

Я пустился следом.

— Монета — твой билет. Без неё на мост попасть нельзя, — пояснил голем то, о чем я и сам догадался.

— Как говорил гиппогриф перелётным птицам: «Могу я отправиться с вами?».

Я обернулся. За мной, в нерешительности переступая с ноги на ногу, стоял Тридцать Первый Мровкуб. Вперёд голема ответить я не успел.

— Ты должен пойти с нами, — сообщил он. — У меня накопилась куча вопросов.

— Боюсь, учитель против будет, — заметил я.

— А кого это волнует! — взъерепенился Евлампий.

Я вздохнул. Кого бы это ни взволновало, крайним опять буду я.

— Как говорило Трутанхеймское приведение: «Я могу быть незаметным», — пообещал архивариус.

Тут уж я сомневался, но голем снова меня перебил.

— Какие хлопоты? — удивился он. — Ты так помог, а твои знания, помогут ещё больше.

— Как говаривал хранитель мести: «Всегда к вашим услугам».

Я покачал головой и, повернувшись, поднял из горшка монету. Она весила, как десять обычных.

— Не стой столбом! — поторопил Евлампий.

Я скривился, но шаг сделал. Спорить некогда. Меня потащило сквозь радужное сияние. Мимо пролетело перевёрнутое дерево, все ещё неподвижный силуэт Душегуба, одуванчиковое поле и заросли кустов. Я еле втянул плотный воздух. Та ещё хохма — оборотень не от ошейника задохнулся.

— Иди! — приказал Евлампий.

Я шагнул ещё. Перед глазами мелькнули цветочные поля с феями сборщиками нектара, а за ними, как прицепленное унеслось голубое небо, и я застрял посреди звезд. Испугавшись, я засеменил так, что радуга помчалась не хуже волшебной брусчатки. Я пискнуть не успел, как свалился с неё в густую пыль.

— Добро пожаловать в Благодатные земли! Ты что-то не торопился? — прищурился, будто целясь в меня, Оливье.

Я валялся у его ног. Футляр мастера Правши выпал из-под рубахи и нагло мозолил глаза.

— Вот так-так! — недобро протянул дядя.

Я боялся говорить, чтобы всё окончательно не испортить.

— Язык прикусил? — осведомился он.

— Слишком разогнался, — ответил вместо меня Евлампий.

— Что за футляр, крысёныш? — поджав губы, допытывался Оливье.

— Е-д-да д-ля-ля наслаждения, — еле выговорил я.

— Правша? — удивился дядя. —