Если это любовь (СИ) - Светлая et Jk. Страница 15

- Великолепно, Таня, спасибо, - Горская мило улыбалась, разливая чай, принесенный Ольгой Степановной. – Набираюсь новых впечатлений… для работы. Вот ты, например, что-то имеешь против гусей?

- Ну что вы! Гуси играют колоссальную роль в народном хозяйстве. Как ваша война с редактором? Или на время лета вы объявили с ним перемирие?

- Как обычно. Пока он в отпуске, в редакции тихо. Вот через две недели вернется… - с мечтательной улыбкой протянула Изольда Игнатьевна. – А ты как?

- Спасибо, хорошо, - Таня, оттопырив пальчик, взялась за чашку и поднесла ее к губам. – Со смородиновым листом? Ольга Степановна верна себе.

- Некоторые вещи не меняются.

- Некоторые не меняются… - повторила Таня. – И правда. А потом раз, и будто холодной водой на голову. Столько перемен.

- Что тут поделаешь, - вздохнула Горская, - случаются и перемены.

- А вы верите в то, что человек, имевший определенные предпочтения, может в один момент все-все изменить?

- Почему же так категорично? Все-все изменить невозможно. Но можно приспособить свои предпочтения, когда понимаешь, что тебе это действительно нужно.

Таня опустила голову и стала рассматривать ткань своей юбки – шелковистая, в клеточку. Бледно-лилового цвета на белом. Выглядела она настолько сосредоточенной на этом разглядывании, что ее слова прозвучали неожиданно:

- Вы считаете, что Паша приспособился? Что ему Лиза, и правда, нужна? Да?

- Я не стану скрывать, - Изольда Игнатьевна смотрела прямо на Таню, – я долго надеялась, что вы с Павлом снова сможете быть вместе. И я была бы рада. Но все дело в том, что Павел думает иначе. И нынче я готова приспособить свои предпочтения под решение сына.

- Помогите мне, Изольда Игнатьевна! – вдруг выпалила Татьяна. – Может быть, еще не поздно, и я никогда ни о чем вас не просила… Но сейчас прошу! Увезите ее куда-нибудь! У меня только выходные. Если ничего не получится, я больше его трогать не буду. Но, пожалуйста, просто увезите Лизу с глаз куда-нибудь, как на прошлой неделе!

Горская долго молчала. Маленький червячок все еще нашептывал, что маленькая селючка из Винницкой области не пара ее сыну. Но она не могла не видеть, что Павел счастлив рядом с ней. И впервые за столько лет он снова приехал к ним в гости. А уж за будущего внука (внучка будет значительно лучше!) Изольда Игнатьевна, кажется, могла простить все на свете. Ну, может, и не все, по здравом размышлении. Но очень многое!

- Нет, - твердо сказала она Татьяне, ожидающей ответа. – Я не стану этого делать.

Таня вздрогнула и едва не опрокинула чашку. В глазах ее сделалось как-то… сухо. Нет, не в смысле слез или их отсутствия. Просто в них не было ничего. Ни отчаяния, ни обиды.

- Я не отступлюсь, - сказала она негромко. – Это моя последняя надежда вернуть Пашу. Не хотите помочь - не надо. Но и вы не хуже меня знаете, что он мой. Всегда был мой.

- Видишь ли, Таня… Он был твоим, да, когда-то давно. Несмотря ни на что, я не виню тебя. Все ошибаются. И я не отрицаю того, что поддерживала тебя все это время. Но ты сама от него отказалась. Даже если твой выбор был неверным, ты его сделала. Не вмешивайся сейчас.

- Я его всю жизнь люблю, - ответила она упрямо, поставила чашку на стол и встала. – Я благодарна вам за все, но он мне дороже всего остального на свете. Я ему скажу, а он пусть решает сам.

- Он все и всегда решал сам. Кроме одного единственного раза, - устало сказала Горская. – Не повторяй ошибку дважды.

- Не повторю. Теперь – не повторю, - улыбнулась вдруг Таня. – До встречи, Изольда Игнатьевна.

Она легко махнула рукой, приняв свой обычный вид. И с этими словами сбежала с веранды.

- А ведь ни черта не поняла, - проворчала вслед Изольда Игнатьевна.

Калитка негромко скрипнула, и Таня, перебежав через грунтовку, скрылась в своем саду, пару раз мелькнув среди кустов цветущих роз. Но не успела Изольда Игнатьевна перевести дыхание, как на пороге показалась Лиза. И, судя по выражению лица, она слышала, по крайней мере, часть разговора.

- А на меня чай есть? – спросила она, так и стоя на пороге между прихожей и верандой.

- Есть, конечно, - отозвалась свекровь и стала наливать чай, - присаживайся. Ты как себя чувствуешь, Лиза?

- Паша вдома не ночував. Я його вигнала, - все еще стоя, ответила Лизка.

Горская с трудом удержала чашку, чтобы не расплескать чай. Поставила ее на стол и подняла глаза на невестку.

- Что значит «выгнала»?

- Прийшов пізно, п’яний дуже. Я ж не знала, шо він з дому умайньоть. Думала, він на дивані в гостиній спать ляже. А потім назад покликать хотіла, а його нема ніде. І в… в… в Тані світ горить…

Лизка выглядела измученной и совершенно несчастной, продолжая стоять на пороге и ожидая долгих нравоучений. Весь прогресс коту под хвост, но только ей теперь уже нечего было терять.

- Ну-ка сядь! – строго велела Изольда Игнатьевна. – Ну пришел, ну пьяный. Бывает. Думаешь, Николай Васильевич убежденный трезвенник… Таня здесь при чем?

Лиза быстро подошла к столу и присела на самый краешек стула, на котором только что сидела соседка.

- А шо я вам? Зовсім дурна? Я ж знала, знала, шо в нього нєвєста в Одесі. Всі знали. Але він шість років не женився… Шість! Я й подумала… а коли заміж звав, я… ну як би я йому одказала, мамо?! Я з сімнадцяти лєт за ним… його… люблю.

- Но женился-то он на тебе! – в сердцах ответила Горская. – Он не мальчик уж был и понимал, что делает.

- Може, пожалів… А теперь... Таню встрєтіл, вспомніл, шо було… І я лишня, я ж бачу…

- Чепуха какая! Ты же не котенок, чтобы тебя из жалости подбирать, - продолжала возмущаться свекровь. – Ты ему сказала про беременность?

- Сьогодні скажу. Чесно.

- Какой же ты еще ребенок, Лиза!

Лизка шмыгнула носом и придвинула к себе чашку с чаем. Она была значительно бледнее обычного. Даже несмотря на сгоревший нос. Ресницы ее чуть подрагивали, словно бы она боролась со слезами. А потом решительно посмотрела на свекровь и неожиданно громко сказала:

- А чай у вас вкусный. Тільки я б іще м’яту добавила.

- Вот это правильно. Думай про чай, про вашего малыша… И не переживай из-за надуманного.

Лизка неловко улыбнулась Изольде Игнатьевне, отпила глоток из чашки. Чай был горячий. А она отстраненно размышляла о том, что бедный Пашка теперь даже неизвестно, как с ней разводиться будет – он же партийный. Да еще такой ответственный!

… о любви 

- Дядя, дядя, а ты чего тут спишь? – услышал Горский сквозь сон и резко сел.