Повесть о таежном следопыте - Малышев Алексей Александрович. Страница 4

Через несколько часов непрерывного хода он увидел, что следы тигра свернули в сторону от реки. Зверь зашел в чащу.

Капланов с большой осторожностью углубился в лес. Минут через десять он натолкнулся на лежку. Широкая, плотно утоптанная, слегка окровавленная площадка показывала, что тигр здесь отдыхал долго, зализывая рану и лежа по-кошачьи, клубком, то на одном, то на другом боку.

Капланов устал, но позволить себе отдых сейчас не мог. След зверя, уходящий отсюда, был совсем свежим. Тигр находился где-то недалеко.

Он прибавил шагу. Шел на лыжах без остановки дотемна. На ходу, лишь раза два за день, Капланов поел лепешек. А следы тигра все уходили вниз, по льду реки. Но наступила ночь и заставила его сделать остановку.

Переночевав у костра, Капланов на рассвете продолжал погоню. Чтобы легче было идти, он оставил на месте ночлега сумку, взяв с собой лишь карабин да сунув в карман несколько оставшихся лепешек.

Там, где в реку впадал приток Сица, на льду виднелось множество тигровых следов. Здесь тигр, очевидно, жил не один день: следы шли вверх и вниз, у берегов и серединой реки. Большинство их было, пожалуй, двухнедельной давности. Отсюда, вероятно, он и направлялся вверх по реке мимо избушки, когда натолкнулся на Серко.

Долину Нанцы в этом месте сжимали крутые высокие горы. В скалистом коридоре, похожем на каньон, словно в гигантской трубе, дул ветер. Начинаясь с восходом солнца, днем он становился сильнее и утихомиривался только на ночь. Ветер заметал свежие следы зверей. И лишь старые отпечатки, которым было дней десять, ясно очерчивались на голом льду, потому что к ним пристыл снег: это были точные контуры тигрового следа.

Ветер и сейчас гудел в скалах, бил в лицо. Подойдя к обрыву, Капланов обнаружил, что свежий след тигра пропал. Ветер помог зверю исчезнуть.

Отыскивая следы, он увидел старый отпечаток лапы маленького тигренка, перешедшего реку. Это было интересно! Уж не обитала ли здесь еще и тигрица с выводком?

На берегах, как и на льду реки, следы задуло ветром. Преследовать тигра дальше было бесцельно. Он повернул обратно, грызя на ходу лепешку. Идти сразу стало легче, ветер теперь был попутным.

Небо сделалось бледно-желтым. Приближался вечер.

Поглядывая под ноги, он уже не думал о тигре, он быстро бежал на лыжах.

Обойдя большой скалистый обрыв, который возвышался над рекой на сотни метров, он внезапно увидел на льду совершенно свежий след тигра. След шел ему навстречу и вдруг круто сворачивал под скалу, в чащу леса.

Не было никаких сомнений: он едва не встретился со зверем вплотную. Тот его почуял и, возможно, даже увидел, после чего сразу повернул на берег.

Путь тигру вниз по реке был отрезан. Уйти в тайгу он не мог, так как кругом к берегам прижимались почти отвесные скалы. На открытом пространстве реки находился двуногий враг. Тигру оставалось лишь вернуться обратно, вверх по реке, куда направлялся человек.

Встреча, которую искал Капланов, могла произойти внезапно, но теперь уже в удобный для зверя момент.

Он выстрелил в воздух. Выстрел гулко прокатился по долине, многократным эхом повторившись в скалах. И снова все стихло. Гудел лишь ветер.

Капланов закинул карабин на плечо и, стараясь себя успокоить, пошел вверх серединой реки.

Стемнело. Полная луна поднялась над тайгой. Длинные тени скал между яркими полосами лунного света исчертили лед реки.

Стало виднее. За поворотом он обнаружил след только что перебежавшего реку тигра. Зверь здесь шел крупными прыжками. Напуганный выстрелом, он стремительно убегал. Крови на снегу уже не было. Рану зверя, очевидно, затянуло.

Капланов снял с плеча карабин и, держа его наготове, продолжал путь.

Через некоторое время он убедился, что тигр осмелился выйти на освещенный луной лед и теперь шел где-то недалеко впереди уже спокойным шагом. За частыми поворотами реки увидеть его не удавалось.

Следы вскоре показали, что тигр стал временами останавливаться и прислушиваться. Капланов с тревогой увидел, что зверь наконец остановился, потоптался на льду и повернул обратно, идя небольшими осторожными шагами навстречу человеку. Услышав, вероятно, приближение своего врага, он немного попятился и скачками ушел в прибрежную чащу.

Сейчас тигр был где-то рядом. Возможно, он залег в засаду, готовился к прыжку.

Капланов сжал карабин и, напряженно глядя в сторону, где скрылся тигр, осторожно продолжал идти по льду. Стрелять даже в воздух сейчас было рискованно. Это могло лишь подтолкнуть, разъяренного преследованием зверя к нападению.

Сердце бешено билось. Еще один шаг на лыжах, еще один. Кругом очень тихо. Кажется, даже ветер улегся, настороженный… Палец на спуске. В то мгновение, когда тигр прыгнет, надо успеть правильно навести карабин и выстрелить. Здесь решит какая-то доля секунды. А может быть, ничего и не будет…

Ну вот и все! Тигр пропустил.

Капланов облегченно вздохнул и разжал на карабине пальцы. Опасное место позади. Теперь можно идти по реке до самой избушки.

Через неделю Капланов был у моря.

В своем дневнике он записал: «То, что произошло со мной в Нанцы, было достаточно для того, чтобы интерес к тигру превратился в непреодолимую страсть. Я решил во что бы то ни стало побывать в сердце заповедника, где с момента его организации не было человека, и проникнуть в тайны жизни полосатого зверя».

Глава третья

ВЛАСТЕЛИН ТАЙГИ

Капланов не раз мысленно возвращался к тем тревожным часам, когда он шел по следам опасного хищника. Подробности преследования тигра глубоко врезались ему в память. И странно: чем больше он размышлял об этом, — обычно поздним вечером у костра или днем, в очередном походе на лыжах в глубь тайги, — тем полнее и ярче вставали перед ним картины той новогодней ночи на льду таежной реки Нанцы.

О поведении тигра он знал не все. Вот что рассказали ему следы.

Тигр шагал, раскачиваясь на ходу, внимательно глядя вперед зоркими зеленовато-желтыми глазами. Он все время шел внутренним изгибом реки и, как только река меняла направление, сразу переходил на другую сторону, постоянно оставаясь под прикрытием берега. Стоило донестись малейшему звуку или промелькнуть вдали какому-нибудь зверю, хищник мгновенно замирал на месте, прижимаясь к первому попавшемуся укрытию.

Это привычка, свойственная всем кошачьим, — затаиться, чтобы лучше высмотреть, а затем в удобный момент броситься на свою жертву. Но это отнюдь не было страхом. Врагов, кроме человека, взрослый тигр не знал.

Волки, заметив его следы, уходили прочь. Там, где был тигр, они не появлялись. Полосатый хищник убивал любого крупного зверя почти мгновенно. Он сбивал его прыжком и, вонзив клыки, перекусывал шейные позвонки. Он ловил не только кабанов, лосей, изюбров, косуль, кабарог, волков, рысей, но расправлялся и с медведем.

Тигры поднимают медведей даже из берлог. Вот почему в местах обитания тигров зимой иногда встречаются бродячие медведи. Только на очень крупного медведя тигр старается не нападать, так как не может прокусить ему шею.

Тигр опасается лишь человека. Зверь легко проходит без остановки тридцать-пятьдесят, а иногда и до ста километров в сутки. Это позволяет ему избегать людей. Там, где они есть, тигр оседло не живет.

С тех пор, как оба склона Сихотэ-Алиня стали заповедными и охотники перестали заходить в эти глухие места, тигры, которые вели преимущественно бродячий образ жизни, не задерживаясь подолгу на одном месте, все чаще посещали территорию заповедника, оседали на отдельных его участках. Теперь они могли переходить даже на восточный склон хребта, где раньше человек не давал им возможности показываться.

Тигр, поселившись в бассейне реки Нанцы, в западной части заповедника, избрал себе охотничий участок площадью примерно около семидесяти километров в диаметре. Обходил он его обычно по своему старому следу, но иногда в противоположном, чем раньше, направлении.