512 килобайт по Фаренгейту (СИ) - Леонов Дмитрий. Страница 4
- Ты такой умный! – Пурген умильно поглядела на него снизу вверх и нежно погладила по руке. Солидол не понял, что это было, и продолжил:
- Поскольку решена задача анализа, то мы можем решить и задачу синтеза. Для этого существует генератор контента. Он использует тот же словарь и библиотеку профилей, что и анализатор. Генератор работает так: задаётся один из сюжетов, объём, профиль или несколько профилей целевой группы – и вперёд! В результате получается готовый текст. Ну там есть ещё более тонкие настройки – количество персонажей, эпоха и так далее, но это уже детали.
- То есть вы сами можете генерить графоманию? – спросила Пурген.
Солидол улыбнулся – быстро усекла!
- Да! – гордо подтвердил он. – Но это так – побочный продукт. Главное – это анализатор контента.
- Ну и как тексты-то получаются? – всё никак не успокаивалась Пурген. – Если анализатору подсунуть – он какую оценку поставит?
- А, обратный тест Тьюринга! – обрадовался Солидол. – В среднем получается 5-6, до шедевров ещё далеко. Но генератор контента – не главная наша задача. Главное – это анализатор.
- Я ему ещё предлагал сделать программулину типа вируса, - Пурпоз никак не мог пережить, что обделён вниманием. – Чтобы она распространялась по сети, попадала в компы юзров и там постоянно анализировала контент. Как увидит, что юзер плодит графоманию – тут же грохает файл. Вот тогда проблема графомании была бы решена на корню.
- Я же тебе говорил – это технически невозможно, - возразил Солидол. - Во-первых – объём большой получается. Ты хоть представляешь, сколько один профиль занимает? А во-вторых, это требует большой вычислительной мощности. У нас-то серваки с трудом справляются, а у большинства юзеров компы вообще колом встанут. А главное – тут же приедут из подразделения «К» и возьмут за жабры. Вирусы – это стрёмно.
Пурген с открытым ртом переводила взгляд то на Солидола, то на Пурпоза.
Глава 6.
После работы.
В конце рабочего дня Солидол осторожно намекнул:
- Новичкам как бы принято проставляться.
Пурген намёк поняла:
- Где и когда?
- Не, ребята, я пас, - вздохнул Макрон. – Здоровье не позволяет.
- А с этим я и сама не пойду! – кивнула на Пурпоза Пурген. – Он меня одним взглядом изнасилует.
- Ой, да больно надо! – смутился генерал.
- Чё, я один остался? – спросил Солидол.
- Больше достанется. Пойдём, буду вливаться в ваш дружный коллектив.
Вышли на набережную. Погода радовала.
- Пиво пьёшь? – спросила Пурген. Солидол кивнул.
- Подожди здесь, - она кивнула на гранитный парапет и отправилась к ближайшему магазину. Вернувшись, она протянула бутылку пива, а из кармана достала пакетик орешков.
- Небогато, - оценил Солидол. – Где расположимся?
- На сколько заработала, - не смутилась Пурген. – А расположимся здесь.
Она уселась на тёплый гранит, достала из кармана вторую бутылку пива и ловко поддела крышку пряжкой от лямки своего комбинезона. Солидол посмотрел на пыльный гранит парапета, потом на бутылку, которую держал в руках.
- Давай открою! – Пурген протянула руку. Процедура с пряжкой повторилась. – Ну, за знакомство!
Солидол осторожной чокнулся бутылкой. Надо было что-то сказать.
- Ты до нас в отделе флуда работала?
Пурген кивнула.
- И сколько ников вела?
- Пять, из них два мужских. Но это тяжело – можно запутаться в женском и мужском роде. Я настолько привыкла, что по жизни стала говорить: «Я сделал. Я пошёл». Парни плохо обо мне думали. А потом ничего, втянулась. Это как в театре – в роль надо вжиться. Но тут проще – тебя воспринимают только по твоим словам. Внешность, одежда, интонации значения не имеют.
- Одним из ников была сопливая птушница?
- С чего ты взял?
- По словарному запасу, построению фраз, ещё много по чему. Боевые алгоритмы – это моя работа.
- Ну и как у меня получается?
- В конфе, наверное, прокатило бы. А по жизни переигрываешь. Явно на птушницу не тянешь, высшее чувствуется.
Пурген бросила на него быстрый взгляд и отвернулась.
- Я угадал? – Солидол попытался настаивать.
- Ты, как твоя софтовина, постоянно сканируешь контент, - не спросила, а утвердительно заявила Пурген. – Сейчас-то ты зачем ко мне в душу пытаешься пролезть без мыла? Ты не на работе, тебе это не оплатят.
- Зачем ты так? – обиделся Солидол.
- А ты зачем? – сердито спросила Пурген. – Почему нельзя просто общаться?
- Я и общаюсь.
- Давай о чём-нибудь другом.
- О чём?
- Давай о работе, - предложила Пурген. – Мужики на работе говорят о бабах, а на отдыхе – о работе. Вы меня уже обсудили?
- Ещё не успели, - слегка покраснел Солидол.
- Да ладно заливать! Этот коротышка с меня своих сальных глазёнок не спускал. Спорим, его первая фраза была: «Я бы вдул!» А у дедули мой имидж вызывает культурный шок. Он там ещё не говорит: «А вот в наше время…»? Хотя нет, ему ещё рановато. А что ты сказал – отгадать?
- Вообще-то мы на работе ещё кое-чем занимаемся.
- Тебе нравится твоя работа? – неожиданно спросила Пурген.
- Работа как работа, - пожал плечами Солидол.
- Уничтожать чужие рукописи. Да, ничего особенного.
- Мы санитары Сети. Как говорит капитан: «Есть такая работа – Сеть зачищать». Мы как ассенизаторы – говно убираем. Да, трудно остаться чистеньким, но кто-то это должен делать, чтобы другим легче дышалось.
- Спасаешь мир?
- Ты теперь тем же занята. Ну и как – не западло ещё?
- Я первая спросила. Не увиливай. Неужели тебе не жалко людей, чьи тексты вы грохаете?
Солидол редко задумывался над тем, что эти мегабайты текстов насочиняли реальные люди. В его представлении это была некая безликая сила, и если ей не противостоять, то она весь мир заполонит своей бредятиной. Впрочем, иногда ему приходилось сталкиваться с живыми графоманами. К счастью, они так и не поняли, кто он такой. Но от общения с ними у Солидола остались самые мерзкие впечатления.
- Нет, не жалко! – решительно ответил он. – Как правило, это неадекватные люди, одержимые сверхценной идеей. Их можно было бы пожалеть за их убогость, но на самом деле это очень пронырливые, завистливые и мстительные существа. Ты говоришь – мы давим их контент. Да они сами с удовольствием задавят тексты себе подобных, потому что всех пишущих они рассматривают как конкурентов.
- Но ведь бывают же и нормальные писатели? – продолжала настаивать Пурген.
- Вот их-то мы и защищаем. Это только говорится, что талантливая вещь сама пробьётся. А на самом деле это примерно то же самое, что бросить золотую монету в сельский нужник и ждать, когда она сама всплывёт на поверхность.
- И всё-таки в этом есть что-то подлое – вот так вот тайно, анонимно… Почему нельзя просто писать разгромные рецензии, если произведение бездарно? Авторы открыто выкладывают свои тексты, идут, так сказать, с открытым забралом?
- Рыцарство? Кодекс чести? – усмехнулся Солидол. – А ты знаешь, что вычурный псевдоним – уже верный признак графомана? Рецензии? Ты слышала типовую фразу: «Рукописи не рецензируются и не возвращаются»? Это было придумано ещё до Сети. И ловушки для графомании не Макрон придумал – это тоже стандартная редакционная практика. Просто он её усовершенствовал и систематизировал. Так что не надо про подлость.
- У тебя на всё есть ответ.
- А у тебя? – Солидол пристально уставился на неё. – Зачем ты пришла в отдел? И не надо прикидываться дурочкой!
Пурген молча поёрзала под его взглядом, но он продолжал ждать ответа.
- Я не знаю, - наконец выдавила она. – Наверное, я просто хочу быть на острие, на переднем крае, получать драйв. Как-то так. Ладно, пора по домам. На горшок и в постель.
Она поднялась с парапета, взяла свою пустую бутылку и аккуратно опустила её в урну.
- Что, мамка заругает? – Солидол ненавязчиво попытался выяснить состав её семьи.
- Не провожай, не заблужусь, - обернувшись, ответила Пурген.