Психушка (СИ) - Журавель Игорь Александрович. Страница 4

Торговля идет своим чередом, изредка подходят люди, рассматривают товар. Пока никто ничего не купил. Жарко, как в Африке. Впрочем, один мой знакомый из Уганды говорил, что у нас летом намного жарче. Между рядов уже полчаса ходит юная мулатка, останавливается возле каждой раскладки, пока вроде ничего не купила. Наконец добирается до меня. Горящий взгляд ее темных глаз мигом останавливается на вазе.

 - За сколько уступите?

 - Штука, леди, и она ваша, - называю от балды сумму. Девушка не торгуясь расплачивается, достает из дамской сумочки рулон оберточной бумаги, аккуратненько вазу оборачивает. И уходит со свертком под мышкой сражая окресный сброд своей кошачьей грацией.

Дальше день тянется вполне рутинно. Через пару часов я решаю сворачиваться. Хочется куда-нибудь в тень, выпить холодного пива. Половина нереализованного товара уже запакована, и вдруг ко мне подходит колоритная троица. Они как будто перенеслись сюда из 90-х. В центре - невысокий средних лет мужик в очках с золотой оправой, малиновом пиджаке, с огромной золотой цепью на шее. На лице отражается брезгливое презрение к окружающим. По бокам - двое здоровенных жлобов в спортивных костюмах, кожаных куртках (это в такую-то жару!) и с золотыми цепями размером поменьше. Тип в малиновом пиджаке говорит.

 - У нас спиздили вазу. По нашим сведениям она у тебя.

 - Меня не ебет, господа. Лично я ни у кого ничего не крал. А ваза продана. За штуку. Гривен.

 - За штуку? Гривен?! - Глаза под очками округляются. - Ты что нас совсем за лохов держишь? Возвращай вазу, сроку тебе три дня. Иначе пиздец. - Тип поворачивается кругом и в сопровождении своих мордоворотов удаляется.

  Вот ведь клоун. Впрочем, надо на всякий случай договорится с пацанами насчет силовой поддержки. Эти двое-то довольно здоровые. Впрочем, об этом можно подумать и через пару дней.

***

На следующий день я снова на месте, торгую старьем. На рынке вновь появляется мулатка, ходит между рядами, изучает ассортимент, иногда что-то покупает. В конце концов отправляется к выходу с рынка. Влекомый любопытством я обращаюсь к соседствующему торговцу присмотреть за моим барахлом и отправляюсь вслед девушке. Мулатка входит в подъезд, я - за  ней. Успеваю заметить дверь ее квартиры, звоню. Она открывает.

 - Здравствуйте. Меня зовут Игорь.

 - Я  - Жозефина. Мы где-то виделись?

 - Да. Я вчера продал Вам вазу. Нельзя ли выкупить ее обратно? Понимаете, ее ищут, кажется, вещь краденная.

- Знаете, никак нельзя. Пройдемте на кухню. Давайте выпьем, я разъясню подробнее.

Мы направляемся в кухню, там за столом нас поджидает уже хорошенько подвыпивший молодой человек. Это Тьерри, брат Жозефины. Он достает еще два бокала, наполняет их вином. Мы выпиваем за знакомство. Тьерри, осушив свой бокал, откусывает  от него кусочек и задумчиво жует.

 - Э, приятель,  -  вмешиваюсь я,  -  может, не стоит? Как бы не порезал себе все к чертям.

- Не стоит беспокоится,  -  говорит Жозефина, это для него нормальный рацион. У моего брата странное отклонение  -  полнейшая невосприимчивость органической пищи. Он питается стеклом, пластиком, перемолотым металлом... Поэтому-то мы и не можем вернуть вазу. Тьерри ее съел.

Я не успеваю ничего сказать по этому поводу. Нас прерывает звук дверного звонка, сопровождаемый стуком собственно в дверь. Причем, похоже, ногами. Кому-то не терпится видимо прервать наши посиделки. Мы с хозяйкой выходим в прихожую, она открывает. На пороге обнаруживается тот самый тип в малиновом пиджаке со своими громилами. Он стоит чуть позади них, пристально глядя на Жозефину.  Говорит ей:

 - Ваза. Она у тебя, и тебе придется ее вернуть.

Ответа он получить не успевает. К дверному проему выходит пошатывается Тьерри, и, держась рукой за косяк. Обводит гостей мутным взглядом. Его выворачивает. Рвотные массы в вперемешку с не переварившимися осколками летят на мордоворотов. Осколки вонзаются в их тела, в том числе и в горло. Похоже, Тьерри по неосторожности убил этих людей. Не получивший повреждений мужик в малиновом пиджаке кулем опускается на ступеньки, на глазах у него блестят слезы.

 - Как же так,  - причитает он,  -  что же я теперь без этих недоумков делать буду? Кто же теперь будет выбивать для меня деньги?

Поделом этому шуту. Глупо строить бизнес, основываясь на человеческом факторе. Все люди смертны. Вот мой бизнес, к примеру, основывается на хламе. Хлам будет существовать еще долго после смерти последнего из землян.

Охотники

Самое обычное утро, я еду на метро к себе в контору. Удобно устроился на диване, потягиваю только что принесенное официантом вино. VIP-поезд, разумеется. Едет неспешно, давая возможность насладиться вывешенными по бокам тоннеля картинами. Вот наконец станция метро Детородный музей, мне выходить.

Под потолком станции подвешен огромный монитор, показывают рекламу. Крупным планом показывают недавно построенный костёл. Затем костёл отодвигается на периферию, на экране появляется Римский Папа и машет рукой. Возникает надпись: “Только отличное качество. Только католичество”.

Поднимаюсь на эскалаторе и выхожу на проспект. Неспешно шагаю в сторону конторы, подкованные сапоги оповещают представителей низших сословий, что пора бы убраться с дороги. Спешить некуда, за опоздания меня не штрафуют.

Миную дешевый кабак, в нем шумно уже поутру. Получившие редкий выходной рабы стремятся сполна насладиться каждой минутой свободного времени. Вот один из них хвастает перед другим своим новым рубищем. За соседним столиком двое набравшихся в стельку распевают песню ”Ой, вериги, верижечки”. Что ж, пусть расслабляются.

Контора находится недалеко от метро, так что при всей неспешности на дорогу у меня уходит от силы минут семь. Салютую дежурному на входе, тот салютует в ответ. Поднимаюсь к себе на третий этаж, входу в комнату, приветствую Николая.

Николай - мой коллега, он всегда приходит раньше. И только придя, садится за стол, достает из ящика антикварный дырокол и бумагу, приступает к любимому занятию. Он делает при помощи дырокола конфетти, это его хобби.

Подхожу к бару, наливаю себе стаканчик скотча, добавляю льда. Возвращаюсь к себе за стол, просматриваю свежую прессу. На первых полосах всех газет недавно открытый в центре города мавзолей. Мавзолей каким-то мудакам. Это не удивительно: раньше у власти были вожди, и мавзолеи строили вождям, а затем власть по очереди стали захватывать какие-то мудаки. Прогрессивные свободные граждане предпочитают не заморачиваться на том, кто стоит во главе государства. Их просто игнорируют. Конечно, у нас еще все еще есть пережитки либерально-демократического режима начала XXI века. Например, парламент. Правда, теперь парламентская система голосования несколько усовершенствована. Официально узаконены драки, и теперь недостаточно взять просто большинство мест. Можно успешно работать и меньшинством, главное - иметь крепкие кулаки. Одну из парламентских драк как раз показывают по телевизору. Я отхлебываю скотча, и некоторое время пялюсь  в экран. Затем интересуюсь у коллеги:

 - Слышь, Колян, а ты чем занимался на работе до революции?

 -  Читал, пил чай, дрочил иногда... Как и все толковые люди того времени. Все, у кого было достаточно ума, чтобы не работать втюхивателем. А ты разве чем-то другим занимался?

 - Тем же, понятно. Скукотища была. Вот сейчас у нас наконец-то настоящая работа, достойное занятие для благородных мужчин.

Впрочем, на работу идти пока рано, еще слишком светло. Поэтому я пью и смотрю телевизор, Николай делает конфетти.

***

Сумерки сгущаются, мы в парке на задании. Днем работать сложно, свет обманчив. Лишь в сумерках можно разглядеть истинный облик окружающих. Вот она, обитель зла. Ничем не примечательный парк, пронизанный потоком инфернальных энергий. Угроза для простых горожан может таиться за каждым кустом.

Николай замирает. Мой взгляд устремляется за взглядом напарника, я вижу объект. Похоже, наша клиентка. Сгорбленная старуха с крючковатым носом ковыляет, опираясь на клюку. Вылитая ведьма. Конечно, стопроцентной уверенности в этом пока нет, но я редко ошибаюсь. Времени терять не стоит, надо на всякий случай её сжечь. Нет, возможно, она и не ведьма, а вдруг?