Эпоха Морских Королей (СИ) - Никитин Михаил Александрович. Страница 49

Немигающий змеиный взгляд казался совершенно непроницаемым, однако ему показалось, что он уловил какую-то тень смущения.

— Это моя вина. В контрольном опыте я не учла разницы в техническом развитии белых и зелёных марсиан. Они использовали реактор на эффекте массы и сверхпрочные материалы, созданные с использованием эффекта массы. Я могла бы передать тебе их знания, но это не поможет — на современном Марсе просто нет нулевого элемента, который необходим для использования всех этих технологий.

— Ну просто замечательно! И что теперь прикажешь делать, мудрая змея?!

— Есть два варианта, оба с определёнными… недостатками. Первый, очевидный — мы можем ложиться в сон каждые пять тысяч лет, просыпаясь только для восстановления и ремонта установки, возможно для её перезарядки.

— Дёшево и сердито? На крайний случай сойдёт. Но только на самый крайний.

— Почему?

— Головой подумай, рептилия! Ах да, ты же головой думать не можешь… ну шеей тогда пошевели. Допустим, вероятность преждевременного отказа убежища за пять тысяч лет — один процент. Тогда на две сотни скачков во времени — вероятность успешно дожить до окончательного пробуждения равна 0,99 в двухсотой степени! То есть чуть меньше четырнадцати процентов.

Древнее существо никак не отреагировало на грубость.

— Преждевременный отказ не обязательно означает смерть. Можно спроектировать систему так, чтобы она будила нас в случае отказа. Ну и многократное дублирование, опять же, никто не отменял… но я поняла твою логику. Второй вариант тоже в определённой степени рискован. Можно сочетать стазис и глубокий сон — стазис для той части тела, что находится в нашем пространстве, сон — для той, что в Эмпирее.

— Риск — десинхронизация? — сообразил Ричард.

— Да. Глубокий гипнотический сон как бы запускает наши мысли по кругу, по замкнутому циклу. Не даёт вашему разуму эволюционировать в направлении конечной точки. И только в одной точке этого круга психическое состояние эмпирейной «тени» будет точно совпадать с состоянием мозга, находящегося в стазисе. Два часа в году — ну или одну секунду каждый час, в зависимости от длительности круга — мы будем пригодны для пробуждения. Если разбудить нас вне этой «двери» — нас просто разорвёт пополам. Поверь, это будет… неприятно.

Ричард ничего не сказал. Он только глубоко задумался, занятый калибровкой очередной модели генератора.

— А скажи-ка мне, змейка, — подал он голос минут через пятнадцать. — Конструкция ловушки для душ включает в себя насос для Эссенции. Эта субстанция — одной природы с тенью в Эмпирее. Можно ли втянуть эту тень в ловушку?

— Хм… в принципе да, понадобятся некоторые доработки конструкции и программы, помощь Охотника… но так — почему бы и нет.

— А можно ли чью-то поглощённую тень потом выпустить и присоединить обратно к телу?

— Да, она сама прилипнет, если тело и мозг с момента отсоединения не изменились… и если место не занято новой тенью, возникшей за время её отсутствия. Ты хочешь…

— Именно, хвостатая, именно. Погрузить наши тела в стазис, тени собрать в ловушки, а перед выходом из стазиса — присоединить обратно. Так для обеих половин времени практически не пройдёт.

— Может сработать. Осталось решить проблему с износом самих стазис-генераторов?

— Да. Это тоже сложно… и это я тебе ещё тоже припомню, не сомневайся. Твоя задолженность перед нами достигает уже астрономических величин. Но сделать прочный и долговечный генератор твёрдого света всё-таки проще, чем полноценную систему жизнеобеспечения для спящих.

Ему сильно облегчило задачу то, что марсианские организмы вообще отличались колоссальной отказоустойчивостью. Разрежь человеческий мозг пополам — он умрёт. Разрежь марсианский — он вообще ничего не заметит, так как останется единым целым на уровне Жидкого Космоса.

Разрежь одновременно там и там… да, это смерть. Но не сразу. Секунд пять ещё продлится агония — клетки каждой половины будут искать своих потерянных «партнёров», посылая сигналы через оба пространства. Лишь «убедившись», что разрыв реален, не является следствием ошибки маршрутизации и не может быть компенсирован, клетки мозга переходят в автономный режим, прекращая обмен сигналами с уцелевшими соседями. Что продлевает жизнь организма, но ценой смерти личности.

Поэтому простое отключение генератора стазиса, неважно, плановое или аварийное, опасности для них не представляло. Страшным было «таяние» твёрдого света. Изменение конфигурации поля, при котором часть клеток окажется вне стазиса, а остальные ещё в нём. Такое расхождение может длиться месяцами — и машина далеко не сразу заметит, что в ней что-то не так.

Чтобы этого избежать, система фотоэлементов постоянно измеряет, сколько света поступило в фотонную петлю, и сколько из неё вышло. Разница даже в один фотон вызывает немедленную тревогу.

Проблема в том, что система контроля тоже подвержена износу. И чем параноидальнее, чем внимательнее она будет — тем больше и ложных срабатываний. А каждая ложная тревога — это не просто выход из стазиса, это необходимость восстанавливать связь со своей «душой», а потом снова рвать её. Малополезно для здоровья, что физического, что психического.

Для существ с монолитным телом — другие проблемы. У Клонарии нет «тени», вернее она так слаба, что её потеря ничем не грозит. При условии надёжной работы генераторов, чем больше проверок, тем ей лучше. Зато внеплановое отключение света, безвредное для малков, её если и не убьёт, то почти наверняка искалечит.

Решение первой проблемы он подобрал на следующий день. Оно оказалось настолько простым, что Ричард даже сам себя обругал — как можно было потратить на это столько времени? Ты же сам это неоднократно проделывал раньше, Мастер несчастный!

Раз нельзя увеличить надёжность техники — нужно увеличить надёжность организма. Продублировать (неоднократно) все структуры нервной системы. Дополнительно записать всю память на медальон Куру. И настроить машину на аварийное пробуждение при разнице во входном или выходном потоке света более чем на… четыре процента, скажем.

Таким образом, при самом худшем раскладе он потеряет одну двадцать пятую часть мозга. Это не смертельно даже для человека (если удалять аккуратно, конечно). Скорее всего, находящаяся там информация будет продублирована где-то в другом месте, но даже если нет — недостающее можно будет восполнить из медальона. Конечно, запись памяти — не полноценная структура мозга, иначе никто бы не возился с Эссенцией. Но по крайней мере амнезии можно не бояться, навыки можно и заново наработать, а потеря каких-то качеств характера… да кто, чёрт побери, сказал, что это всегда плохо?

Дж-Онн сможет провести дублирование нейросети самостоятельно, в способностях брата Ричард ни капли не сомневался. А Дэйр-Ринг поможет «пассажирка».

Оставалась Клонария.

«Покажи ей вот это, — телепатировала Змея, перебрасывая ему серию образов. — Возможно, изучив эти сведения, она сама не захочет отправляться в будущее… Я бы сама показала, но мне она не поверит…»

«Что это?» — землянин с удивлением изучал полумёртвый город на побережье, исполненный порока и преступности, но ещё сохранивший тень былого величия.

«Лоу Кэнэл. Марс времён Мэтью Карса. Та эпоха, в которую нам нужно попасть. Я на неё после своего первого долгого сна насмотрелась…»

«Непривлекательная картинка. Вот только Клонария, хоть и несовершеннолетняя, всё же уже не ребёнок. Она знает, что я на Марсе той эпохи не был, и поймёт, что это исходит от тебя. А где гарантия, что ты это не выдумала из головы?»

Неопытному псионику очень трудно подделать искусственные воспоминания так, чтобы они не отличались от натуральных. Даже Дж-Онн, один из лучших телепатов на Ма-Алека-Андре, вряд ли смог бы это сделать. Если ему понадобилось бы внушить кому-то ложную память, он бы не стал тратить время и силы, прорабатывая «фильм» до мельчайших деталей, а просто приказал «вспомни вот такие-то события», и позволил мозгу реципиента самостоятельно заполнить лакуны. В соответствии с характером и особенностями мышления последнего. Наш мозг — очень мощный генератор галлюцинаций по сути своей.