Звезда Нибелии (СИ) - Арлейт Ива. Страница 44

- Только держись. Мы выберемся, – прошептала Юта.

Свободной рукой она снова и снова обшаривала камни, извиваясь под такими углами, как будто у нее вовсе не было костей. Пока наконец не нашла некое подобие щели между плотно прижатыми друг к другу булыжниками.

Юта начала с силой царапать ногтями эту щель. Она помнила ту выемку в стене в тренировочном зале, которую оставил нож Корта. Несмотря на то, что скрепленный песок становился очень твердым и прочным, это все-таки песок.

Медленно, бесконечно медленно, но ей удалось выкрошить горстку, а значит, это было небесполезно.

Все тело Корта била крупная дрожь. Юта ощущала горькие капли его пота, стекавшие по её лицу. Она чувствовала, как очень медленно, наверняка, незаметно в любых других обстоятельствах, его тело опускалось. Может, всего по миллиметру, но у нее перехватывало дыхание от ощущения всей той тяжести, которая готова была прихлопнуть их, похоронив заживо.

- Держись, только держись, – умоляла его Юта, и с новой силой скребла неподатливый камень содранными ногтями.

Она не могла сказать, сколько это продлилось – час или день. Вскоре ощущение времени покинуло ее, словно она и правда оказалась выброшена в открытый космос. И только частое и отрывистое сердцебиение Корта отсчитывало для нее минуты их жизней.

Иногда Корт стихал, он переставал хрипеть, а его тело начинало расслабляться. Тогда Юта изо всех сил начинала теребить его и кричать ему в ухо, чтобы он не сдавался, чтобы потерпел еще, потому что помощь обязательно придет.

Пальцы ее правой руки онемели, по ним текло мокрое, но Юта упорно продолжала царапать землю. Пока, после очередного судорожного движения, ее пальцы не провалились в пустоту. Это ощущение было таким неожиданным, что она даже сумела очнуться от безразличного оцепенения, в котором пребывала. Слезы сами потекли у Юты по щекам, когда она сумела вытащить наружу руку. Она не знала, что там – «снаружи». Возможно, еще одна ловушка из камня и песка, но она должна была надеяться, ради них обоих.

Юта методично стучала ладонью по камню и, словно скороговорку, словно молитву, продолжала шептать: «Потерпи еще чуть-чуть. Нас вытащат. Обязательно вытащат».

Минула еще одна вечность, настолько долгая, что вся ее жизнь могла бы уместиться в крошечном ее уголке. А потом она услышала голоса. Сперва Юта подумала, что бредит, и ей это кажется, но голоса стали отчетливее, и чья-то теплая ладонь сжала ее руку. Ту самую руку, которая, помимо воли девушки, продолжала отстукивать по камню незамысловатый ритм. Почти неосознанно, в такт биения сердца Корта.

После этого время снова обрело привычный ход, и все вокруг завертелось. Через отверстие, проделанное Ютой, с ней начал переговариваться Гвирн, который руководил расчисткой завалов. Юта рассказала, что они зажаты под плитой, в любой момент готовой обрушиться.

Внимательно выслушав ее, Гвирн организовал людей, и за какие-то десять минут атлурги растащили булыжники, заточившие их с Кортом в каменный мешок. Последней снимали плиту со спины Корта. С разных сторон за нее ухватились четверо атлургов, которые с большим трудом, кряхтя и ругаясь, поминая всех богов, сумели, наконец, поднять ее со спины мужчины.

Вокруг них собрались люди. Юта видела Леду, опустившуюся на колени возле Корта, но не решающуюся дотронуться до него. Целую минуту Корт не шевелился, тяжело дыша. А потом она услышала, как он выдохнул и чуть приподнялся над ней. Лишь настолько, что его лицо больше не зарывалось ей в волосы, оказавшись прямо напротив неё.

Это послужило негласной командой. К Корту тут же подбежали люди, и окружив, медленно и осторожно подняли, положив на носилки. Как только Корта подняли, к Юте сразу же подскочил Гвирн. Его лицо выражало неподдельное беспокойство. Он осматривал и ощупывал Юту осторожными касаниями тонких пальцев. Вокруг было столько лиц, что они слились у Юты в одну размытую цветную полосу. У нее что-то спрашивали, и она даже, кажется, отвечала.

Она провожала глазами носилки, которые пятеро крупных мужчин выносили из зала, осторожно перебираясь через каменные завалы. Рядом с ними шла Леда, держа окровавленную, в разводах грязи, руку Корта.

Вокруг Юты суетились люди, кто-то пытался оказать медицинскую помощь, но она не видела перед собой ничего и никого. Только синие глаза, такого чистейшего синего цвета, словно бескрайние глубины океана. И темное, в поту лицо с размытыми чертами, потому что оно находилось настолько близко от ее лица, что Юта отчетливо видела только глаза.

Перед тем, как Корта подняли, оторвав от нее с болезненным ощущением, как будто у нее отнимают часть её собственного тела, в тот самый миг, когда он приподнялся над ней, Корт заглянул ей в глаза. Ей показалось, что этот взгляд прикоснулся прямо к ее душе. В нем боль смешалась с облегчением, страх за нее с благодарностью и надеждой. В нем отразилось все то, что он хотел и, возможно, силился сказать, лежа под плитой, неизвестно какими силами держа на себе глыбу, которую едва смогли поднять четверо атлургов.

Всё то, что он думал и чувствовал, без прикрас, отразилось на тот краткий миг в его взгляде. И Юта знала, что никогда, что бы с ней ни происходило, где бы и с кем она ни оказалась, она не забудет этот до краев заполненный страданием и нежностью взгляд.

Пыль все еще вилась в воздухе, медленно оседая на пол Зала Свитков и плечи людей, занимавшихся разбором завалов. Как будто серая пелена скрывала от посторонних глаз все, что произошло внутри. Время от времени серые клубы медленно выплывали в коридор, кружась и рассеиваясь в солнечных лучах.

Словно из завесы клубящегося тумана, из Зала Свитков вынырнули пятеро атлургов. У них в руках были носилки, на которых можно было разглядеть мощный силуэт мужчины с посеревшими от пыли черными волосами. Рядом с носилками, не отходя ни на шаг, шла Леда. Ее спина была неестественно пряма, а узкая ладонь сжимала окровавленную руку мужчины. Она была прекрасна в своей скорби. Солнечный свет омывал ее гибкий силуэт, пока процессия удалялась по коридору.

Высокий широкоплечий мужчина, скрытый от Зала Свитков поворотом коридора, поглубже надвинул на голову капюшон серого, словно самая густая тень, хилта. Он постоял еще немного, до боли стискивая и без того крепко сжатые зубы. Слушая крики переговаривающихся в Зале людей, вдыхая запахи пыли, страха, крови и отчаянья. А потом резко развернулся и, никем не замеченный, заскользил по коридорам прочь.

Глава 2. Последняя милость

Юта стояла в коридоре, ведущем на поверхность. Она была прижата к стене атлургами, запрудившими все вокруг. Вдоль всего извилистого пути, насколько хватало глаз, она видела людей. Они стояли в полном молчании, гордые и непоколебимые. Их холодные песчаные глаза, напоминавшие Юте о зыбучих песках, были обращены в сторону коридора, противоположную от выхода в пустыню.

Народ ждал, когда на другом конце улицы появится процессия, несущая носилки для ритуала «милосердия».

- Как ты? – раздался за спиной Юты тихий вкрадчивый голос. – Я знаю, вы с гурнасом были близки. Мне жаль, что так случилось.

Юта обернулась, чтобы посмотреть в лицо Гвирну, стоящему за ней. Она знала, что у него много обязанностей, и ему следовало бы идти рядом с носилками, провожая гурнаса в последний путь. Но он твердо решил быть в этот момент рядом с Ютой, несмотря на все ее возражения, и Юта была глубоко благодарна ему за это.

Со дня обрушения свода в Зале Свитков Гвирн был очень внимателен к ней. Часто заходил проведать, лично бинтовал ее разодранную до крови руку. Это он рассказал Юте о ритуале «милосердия».

Когда на них с Кортом рухнул потолок, они чудом выжили. Проведя под каменными завалами много часов, Юта находилась в глубоком шоке, когда их вытащили. Корт вообще был едва жив, держа всё это время на своей спине неподъемную каменную плиту.

За всем произошедшим Юта совсем забыла о том, что они с Кортом были в зале не одни. Рядом с ними находился Арагон, с которым Корт разговаривал как раз в тот момент, когда свод обрушился.