Сердцеед (ЛП) - Эванс Кэти. Страница 5

— Омойбог, — стону я.

И с этой женщиной собирается встретиться прославленный Малкольм Сент?

И, если вся эта ситуация вызывает у меня отвращение на заднем сидении такси, даже представить не могу, насколько хуже себя почувствую, когда попаду в здание корпорации «М4».

Собственно, здание маячит модными зеркальными окнами, возвышаясь почти так же высоко, как и Сирс (изначально названное «Уиллис», но всем побоку) Тауэр. Внутри вестибюля, во всю длину пол под моими ногами вымощен мрамором и гранитом. Стальная конструкция удерживает стеклянную лестницу, ведущую на второй этаж вестибюля, а прозрачные лифты скользят вверх и вниз.

«М4» стильный, как ночной клуб, но здесь тихо, как в музее. Я чувствую себя девчонкой, которая должна была доставить воздушные шарики, но забыла их, пока прохожу через вращающиеся двери и дальше, к стойке администратора. Твою ж мать, все складывается просто ужасно. Все в вестибюле смотрят на меня.

Я не могу сделать это, не могу, не могу.

Ливингстон! Сосредоточься. ДА. Ты можешь.

Я распрямляю плечи, грудь вперед, и гордой походкой направляюсь прямо к администратору.

— Рейчел Ливингстон к Малкольму Сенту.

Она молчаливо меня осматривает. Проверяет мои документы. Немного хмурится.

Во мне 170 сантиметров, никак не меньше. Но я чувствую себя все ниже и ниже. Я уменьшаюсь прямо здесь, пока жду. Униженная, без слов.

— Верхний этаж, — говорит она, смерив меня взглядом вплоть до моих кед от “Converse”.

Твою. Мать.

Я направляюсь к лифту с остатками собственного достоинства, которые смогла сохранить.

Лифт поднимается на верхний этаж, оставляя по дороге всех моих спутников (все они в строгих черно-белых деловых костюмах), пока я не остаюсь одна. А узел из нервов затягивается все туже и туже. Спорю, Виктория ни за что не надела бы такой наряд. Даже если бы ей платили за это.

Но Виктории здесь нет, Рейчел. Ты здесь.

Лифт издает «дзинь», и я выхожу.

Здесь четыре стола, два справа и два слева, и громадная дверь с матовым стеклом, ведущая в... его логово. Я знаю, что она ведет к нему, потому, как эта матовая дверь производит впечатление стеклянной крепости, одновременно дерзко выразительной и сдержанно элегантной. Она выглядит доступной, будучи при этом непреодолимой преградой для всех из внешнего мира.

Из-за стола выходит женщина, жестом указывая мне присесть слева.

Еле слышно поблагодарив ее, я усаживаюсь на один из стульев, несколько минут наблюдая за всеми четырьмя ассистентками (каждая из которых стильная и привлекательная по-своему), принимающими непрерывные звонки. Они работают в абсолютно идеальной синхронности.

Лифт открывается, и один лишь взгляд на промелькнувшего высокого невероятного мужчину, вышедшего в сопровождении следовавших за ним бизнесменов, поражает все мое женское естество. Косая сажень в плечах, иссиня-черные волосы, дизайнерский костюм с иголочки, белоснежная рубашка и широкий шаг, покоряющий вселенную. Он берет папку, которую раскрывает перед ним один из мужчин, и, отдав какую-то команду, от которой сопровождающие его разбегаются со скоростью звука, проходит вперед. Он проносится мимо меня с неудержимой силой урагана и исчезает за стеклянными дверьми, оставляя меня ошеломленной, лихорадочно поглощающей последний взгляд на темные волосы, широкую спину и самый сексуальный мужской зад, который я когда-либо видела в Чикаго.

На мгновение, мне кажется, что мир завертелся быстрее, что, каким-то образом, десять секунд втиснулись всего в одну — ту самую секунду, когда этот мужчина прошел мимо меня. Словно вспышка молнии.

Одна из ассистенток вскакивает и направляется в стеклянный офис, где он скрылся из виду, пока остальные трое смотрят на дверь, будто мечтают, чтобы эта молния ударила поближе.

И тут до меня доходит. 

Ураган и был Малкольмом Сентом.

Да, циклон по имени Сент.

Я чувствую укол страха.

Я бросаю взгляд на свои кеды. Да, так и есть. Все те же кеды. Ох.

Замечаю, что ассистентка оставила дверь неплотно прикрытой, и я не могу удержаться, чтобы не наклониться немного вперед, силясь расслышать ее шепот.

— Записанная на 12 часов, она здесь. У вас есть 10 минут.

Я не слышу ответа из-за того, как громко колотится мое сердце.

— О, и мистер Сент, эта... репортер... она одета немного нестандартно.

Боже, я все еще не могу расслышать.

— Из «Эдж», журнала с небольшим тиражом. Дин подумал, нам важно использовать любые доступные ресурсы для продвижения нового Facebook.

У меня мурашки бегут по коже, когда я слышу низкий убийственно звучный мужской голос, что-то неразборчиво ворчащий.

— Рейчел Ливингстон, — отвечает ассистентка.

Я чувствую дрожь, когда неразличимый, но глубокий звук этого голоса снова доносится до меня. Дрожь пробегает от затылка до копчика.

Меня ни разу так не трясло, даже когда мне приходилось отморозить зад на улице. Это из-за нервов?

— Да, мистер Сент... — наконец отвечает ассистент.

Она выходит и ей не удается скрыть тот факт, что она взволнована. Черт, а мне идти туда следующей. Выглядя, будто меня только что смешали в блендере с банкой краски и результат этого веселья на мне.

Она подзывает меня к двери.

— У мистера Сента сегодня расписан весь день. Наслаждайтесь своими десятью минутами, — говорит она, распахивая дверь.

Я пытаюсь ответить, но так нервничаю, что могу лишь слабо прохрипеть «Спасибо», заходя внутрь. Котировки ценных бумаг проносятся по дюжине экранов на одной из стен. Внутри нет живых растений, ничего, кроме технической аппаратуры и пола из натурального камня, и огромные пространства, будто этот мужчина в них нуждается.

Из окон открывается вид на Чикаго, но я не могу долго рассматривать его, потому что замечаю его (тихо, но неудержимо в своем костюме от «Армани»), идущего ко мне навстречу, с практически нечеловеческим напором.

Уау. Меня поражает каждая его черта. Его лицо, осанка, плечи, его глаза. Его глаза светятся, такие живые, зеленые и глубокие, словно бегущие реки, но нельзя не заметить в них осколки льда, почти зовущие меня согреть их.

— Мисс Ливингстон.

Он протягивает руку и, когда мои пальцы касаются его теплой ладони, я осознаю, что не могу сделать вдох.

Кивая и сглатывая, с глупой улыбкой на лице, я с трудом высвобождаю руку из его захвата, и смотрю на него с нарастающим ужасом.

Он садится в свое кресло, удобно откинувшись, поза такая обманчиво расслабленная, но я могу чувствовать исходящую от него мощную энергетику.

— Мистер Сент, — наконец бормочу я, как никогда, стыдясь своего наряда и того, как неуместно я выгляжу среди всей этой вычурной роскоши.

Он тоже рассматривает меня, немного озадаченный, молчаливый. Бьюсь об заклад, я — единственная женщина, которую он когда-либо видел в комбинезоне. И кедах. Спорю, все надевают свои лучшие наряды, когда собираются встретиться с ним.

Вот черт.

Он бросает взгляд на часы, поднимая глаза на меня, когда говорит.

— Часы тикают, мисс Ливингстон, так что вам бы лучше начать, — он указывает на стул напротив его стола и... могу ли я заметить, что его голос и правда производит неизгладимое впечатление?

Само его присутствие производит неизгладимое впечатление. Неудивительно, что люди обсуждают это онлайн, черт, да практически везде.

У него остро очерченная челюсть, его брови — два темных росчерка над густыми ресницами глубоко посаженных глаз. У него чувственные губы, слегка приподнятые в уголках. Джина такой тип называла «аппетитные».

— Спасибо, что встретились со мной, мистер Сент, — говорю я.

— Просто Сент будет достаточно, — он откидывается назад в своем кресле.

Адреналин проносится сквозь меня, когда у меня, наконец, не остается выбора, кроме, как сесть на указанный им стул, все мои усилия сосредоточены на моих движениях. Я стараюсь не касаться спинки стула, чтобы краска не попала на ткань, мои движения немного скованны, я открываю вопросы, которые успела набросать на телефоне по дороге сюда.