Добрые боги (СИ) - Годвер Екатерина. Страница 5

Аненка утёрла лоб, подхватила бидон и, преодолевая слабость, поспешила домой. Больше ей не хотелось никаких неожиданных встреч.

Дорогой она пришла к выводу, что страшное существо ей просто-напросто померещилось: солнце голову напекло. Самый обычный стражник, искавший, как и все другие, двоих беглецов, спрашивал у неё дорогу – а она, дура, перепугалась, да еще нечаянно направила его не туда. Ей стало неловко; но ничего было уже не поделать.

Вечером она рассказала обо всём Сварливой Шуве, а та растрезвонила по всему селу, что с Аненкой Румновой приключилась история. Весь следующий день соседки, то одна, то другая, зазывали Аненку на пироги, поспрашивать-послушать. Она, конечно, была довольна: по общему счёту, вышел хороший прибыток. Только молоко в бидоне отчего-то скисло: Аненка посчитала, что тётка надурила её – и больше молока у неё не брала.

Вскоре прошёл слух, что беглецы были важными персонами, и после неудачи погоню возглавил, якобы, сам герцог.

Слух, ко всеобщему удивление, оказался правдивым: утром третьего дня через Сосновку проехал большой отряд. Герцог Рудольф Эслем, косматый и огромный, как медведь, восседал на сером жеребце и недобро поглядывал на вышедших приветствовать его крестьян.

Аненке он показался страшнее тех, кого преследовал; даже страшнее примерещившегося ей существа. Но герцог уехал, и вскоре Аненка выбросила из головы и его, и существо, и мельком виденных беглецов.

Те же её и вовсе не вспоминали.

***

– У тебя язык отнялся? – спросил Вархен, с аппетитом уминая завёрнутую в лист махотника полоску вяленой конины.

Два дня прошло с тех пор, как они оторвались от преследователей и укрылись в лесу, и этот успех как будто придал беглому вору сил: хотя он всё ещё подволакивал ногу из-за раны на бедре, но больше не выглядел измождённым и больным.

Ханбей молчал. Молчал, когда Капитан назвал его предателем, молчал, когда они продирались через лес, молчал, когда Вархен прокалённым ножом вырезал у него из плеча пулю, засевшую, по счастью, неглубоко.

Он бы всё на свете отдал, что вернуться назад и не допустить случившегося – но бывшие товарищи, когда наткнулись на них, не позволили ему слова сказать. А Капитан сразу пустил в ход пистоль. Ханбей не дал себя застрелить: он бежал и помог бежать Вархену. В конце концов, когда их едва не настигли, из пистолета лейтенанта Боула он убил под Капитаном лошадь и ранил его самого. Теперь выходило, что он, Ханбей Шимек, в самом деле предатель.

Ему жить не хотелось, не то, что говорить. Но за два дня Вархен вконец достал его насмешками.

– Хорошо тебе, подлецу, – с ненавистью сказал Ханбей. – Живёшь чужим добром. Невинные люди из-за тебя погибают – а тебе хоть бы что: доволен собою, спишь и лыбишься во сне, как ребёнок. Как только тебя земля носит!

– Балаболишь, как жрец Рехана-Радетеля на проповеди, – отмахнулся от оскорбления Вархен. – Зачем ты живёшь, Хан? – с любопытством спросил он. – Почему служишь? В страже у Эслема не мёдом намазано, я знаю.

– Людей защищать от таких, как ты: за этим и служу. За этим и живу.

– Зачем же тогда согласился со мной ехать? – Вархен насмешливо приподнял бровь. – Нешто не доверяешь герцогу? Думаешь в Вертлеке выдать меня, негодяя, тайной полиции всемогущего лорда Вульбена?

У Ханбея внутри всё похолодело – но Вархен рассмеялся, будто придумал хорошую шутку.

– Если так, посмотрим, как оно у тебя получится! – Он ухмыльнулся и отправил в рот последний кусок мяса. – А пока скажи мне, Хан. Вот ты стражник. Защищаешь хороших людей от плохих людей. Но кто решает, кто хороший, а кто плохой: ты? Герцог Эслем и Крон-лорд Шоум? Его Величество Рошбан II? Добрые боги? Законы устанавливают правители. Но что, если правители – плохие люди, а их законы – плохие законы?

– Странные вопросы из уст вора, который на любые законы плевал, – процедил сквозь зубы Ханбей.

– На Лысых Равнинах неурожай и бедняки мрут от голода: крон-лорд Шоум грабит их своими указами. А я ограбил самого крон-лорда Шоума. Мы оба, он и я, воры. Плохие парни. Но, предположим…только предположим: что, если награбленное я потрачу на то, чтобы накормить тех бедняков, которых ограбил лорд? Стану я снова хорошим человеком?

– М-м, – протянул Ханбей. Ясного ответа тут не было.

– А если – предположим! – чтобы устроить всё это, мне пришлось бы убить пару-тройку добропорядочных, вот как ты, стражников, и даже нескольких случайных людей? – продолжал Вархен. – Стало бы для их семей утешением то, что иначе бы погибло намного больше невинных людей? И кто бы тогда получился я?

Хабней сплюнул.

– Ты мерзавец, Вархен. Болтун и вор. В какую обёртку тебя не заворачивай – это не изменится.

– Твой язык острее твоего ума, – сказал Вархен насмешливо. – Есть поступки, а есть намерения; и есть результат… Неверно говорить об одном без другого. Но люди вроде тебя всегда предпочитают судить поверхностно, по одним лишь поступкам. Да ещё кичатся этим, оставляя намерения Добрым богам, в которых ни на грош не верят, и королевским судьям, в чью порядочность веры у них не больше. Может, когда-то из тебя и выйдет толк, но сейчас ты невежда, слепец и дурак, Ханбей Шимек.

Ханбей схватился было за палаш, но, не успев встать, уселся обратно на землю. Ему вдруг отчего-то полегчало.

– Да, возможно, я невежда и дурак. – Он взглянул Вархену в глаза. – Зато я ничего не крал и ничьей жизни не отнимал напрасно.

– Ну так и спи себе тогда сном младенца, вместо того, чтоб ночи напролёт меня взглядом жечь! – Вархен усмехнулся с неожиданным добродушием. – А то, право слово, надоел.

Странный разговор помог или накопилась усталость, но это была первая ночь со дня их побега, в которую Ханбей спал крепко и без сновидений. Кровавая расправа у ручья и последующие события отняли у него товарищей и дом, выбили землю из-под ног. Однако он преисполнился решимости впредь научиться опираться на самого себя – и в тот же миг вновь обрёл равновесие.

Утро выдалось пасмурным.

Столица Ардукского королевства, Вертлек, располагалась на Срединных холмах. Пробраться туда неторопливо петлявшим по перевалам большаком нечего было и думать. Дороги поменьше наверняка тоже охранялись.

– Пойдём через Севжем, – сказал Вархен. – Я знаю там несколько тропок.

Севжем в народе называли не иначе, как «лесом мертвецов». Ханбей был совсем не уверен в том, что хочет там оказаться.

– Не мёртвых надо бояться, а живых, – укоризненно сказал Вархен. – Между прочем, Севжем тому – наипервейший памятник.

Лошадей пришлось бросить. На этот раз, Ханбей не позволил устроить бойню, убедив Вархена, что кони – если убегут далеко – запутают преследователей, и это будет на руку. Недотёпа отходить не хотел, но Ханбей хорошенько наподдал ему по крупу:

– Давай, друг. Пусть тебя найдёт хороший человек.

***

Когда-то Севжемский лес рос на пологом холме, и хорошая проезжая дорога – северный караванный путь – рассекала его надвое. Но полвека назад мятежный граф Лусар двинул войско к столице с севера. По полста колдунов с каждой стороны разрушили дорогу и изуродовали склоны, изрезали их глубокими оврагами и загромоздили отвесными скалами. Большинство деревьев погибло, а те, что выжили, росли еле-еле и причудливо изгибались, как будто невидимый великан потехи ради повыкручивал им стволы и ветви. В узких проходах между камнями оставались ещё смертельные колдовские ловушки. Ханбей, нечаянно выйдя вперёд, едва не наступил в одну из них: Вархен в последнее мгновение оттащил его и бросил в проход ветку: она вспыхнула и сгорела во вспышке белого пламени.

– Осторожнее, – сказал Вархен, хотя Ханбей больше не нуждался в предостережениях. – Таких тут немного, но есть.

Ханбей подумал, что тот на удивление хорошо знает эти места.