Дочь Обратной Стороны (СИ) - Шторм Максим. Страница 3

Часть 1

Корин в нерешительности остановился. Перед ним, теряясь в наползающих сумерках, простиралась чёрная, безбрежная гладь озера. Вода в нём была настолько чёрной, что даже покрывающая озеро корка толстого монолитного льда и та была тёмной, как вороново крыло. Чёрный лёд, скрывающий под собой добрых два десятка футов холодной мрачной глубины. Корин не боялся провалиться и ухнуть с макушкой под воду. Он знал, что в это время года лёд на Чёрном озере наиболее прочен и способен выдержать куда больший вес, чем субтильный тощий юноша в поношенной одежде с небольшой котомкой за плечами.

Корин боялся, что не успеет вернуться в деревню до окончательного наступления ночи. Он и так сегодня зашёл слишком далеко. Не стоило ему углубляться в лес. И ведь понимал же, что стемнеет очень рано, а на обратный путь всегда уходит больше времени. Натруженные ноги слушаются с большой неохотой, а продрогшие пальцы норовят свернуться калачиком в давно прохудившихся, не раз штопаных валенках. Корин порядком продрог и устал, изо рта вырывалось надсадное дыхание, превращавшееся на морозном стылом воздухе в облачка белесого пара. Он спешил домой. И надеялся успеть переступить границу Тёмного Удела до того, как на ночном небе взойдёт полная, отливающая багрянцем луна.

Он знал, что если пойдёт напрямик через озеро, то здорово сократит себе дорогу. Но путь по скользкому, местами покрытому тонким слоем обманчивого подлого снега, льду имел один существенный недостаток. По льду Корин не сможет при всём желании двигаться с прежней скоростью. Лёд - это не проторенные в сугробах дорожки и не надёжная земля. А если не приведи Творец, он всё-таки замешкается и не успеет, и ОНИ учуют его, когда он будет на середине озера? Что тогда? Корин сдвинул на затылок вязаную шапку и невесело шмыгнул покрасневшим распухшим носом. Он будет обречён. Вряд ли он успеет добежать до поросшего густым камышом берега и спрятаться. Да и то, начистоту говоря, камыши слабая защита от НИХ. Кого он обманывает…. Если ОНИ учуют тебя в ночь, когда на небе сияет полная луна, то тебя уже ничто и никто не спасёт. Прячься не прячься, но тебя выследят. Выследят и убьют. Корин натужно сглотнул. В последнее время ОНИ стали невероятно опасны. ОНИ даже набрались наглости подходить к окраинам Тёмного Удела. Раньше такого не было. Даже во время полной луны ОНИ не покидали лес. Но несколько месяцев назад всё изменилось. Корин поневоле задумался, когда же ИХ впервые приметили на подступах к деревне…. По всему выходило, что уже год почти как. Юноше иногда казалось, что ИХ что-то влечёт в деревню. Что-то манит. И не только запах живой, бурлящей в венах человеческой крови.

Натянув шапку на уши, он смерил кажущееся безграничным ледяное пространство Чёрного озера и, сплюнув, сделал первый шаг. Споря с самим собой, он только теряет время. Хорошо, что его не видит отец. Иначе бы Корин уже выхватил по самые не хочу. Пространные размышления и внутренние диалоги в Тёмном Уделе не приветствовались. Все жили по принципу - меньше рассуждай, больше делай, авось и проживёшь подольше. А много думать вредно для здоровья в самом прямом смысле этого слова.

Может поэтому у него и не срастается с девчонками? Потому, что он слишком много думает? Думает вместо того, чтобы действовать? Пытается найти общую нить для разговора, нащупать тему, интересную собеседнице…. Дурак он всё-таки. Другие парни в таких случаях, вместо пустопорожней брехни, предпочитают шуровать грязными потными ладонями под юбками попискивающих в притворном смущении девиц. К слову, зачастую таких же грязных и потных. Проклятье! Мысленно дав себе могучего пинка, Корин зашагал гораздо быстрее, при этом не забывая аккуратно ставить ноги и опираться на всю ступню разом. Поскользнуться и упасть, да ещё и умудриться вывихнуть себе ногу хотелось меньше всего. М - да…. Пожалуй, его знакомые в чём-то и правы. Он слишком много думает.

Корин успел проделать большую часть пути, несколько минут назад пройдя середину озера. Лесная чащоба осталась позади за спиной, а впереди уже можно было различить загорающиеся во мраке огоньки внезапно ставшей такой родной и близкой сердцу деревни. В воздухе разлились сочные запахи сгораемых в печках душистых смолистых дров. Глаза юноши уже различали на фоне почерневшего неба пыхтящие сизым дымом печные трубы. Голубые глаза Корина защипало. Он едва не заплакал от отчаяния и бессилия. Он всё-таки не успел. В том-то всё и дело, что огоньки в окошках стали так отчётливо видны, потому что светились в сгустившейся тьме. Корин едва не остановился, но, сжав зубы, заставил себя ещё быстрее передвигать ногами. Идти было скользко, снег так и норовил вырвать у него из-под ног ледяную твердь, но Корин упрямо двигался вперёд. Он проморгался, слишком поздно заметив, что вокруг разливается серебристое мертвенное марево, подсвечивая чернильную гладь скованного льдом озера. В глотке юноши моментально пересохло. Несмотря на мороз и зимнюю одежду ему стало жарко. Чертовски жарко.

Ночь застала его в пути, когда до озёрного берега оставалось немногим более сотни шагов, а до спасительной границы Тёмного Удела около трёхсот. На чёрном небе тускло засияла огромная луна, словно в насмешку услужливо озаряя Корину дорогу.

Он едва не сорвался на быстрый суетливый бег и с большим трудом сдержал сами собой рванувшие с удвоенной скоростью ноги. Спокойно, спокойно, судорожно выдохнул сквозь стиснутые до боли зубы Корин. Он почти дошёл. Тонкая корочка снега вкусно хрустела под валенками, обжигающий морозный воздух, разойдясь не на шутку, кусался за щёки и нос. Перед напряжённо вглядывающимися вдаль глазами маячила стена высокого густого камыша. Главное, добраться до берега. Дальше он выйдет на тянувшуюся из деревни к лесу дорогу и побежит. Так побежит, как не бегал ещё никогда в жизни. И уж тогда его никому не догнать. Даже ИМ. И пусть луна сколько ей угодно смотри ему вдогонку. Губы юноши начали против воли растягиваться в торжествующей улыбке. Он уже представлял, как вбегает в деревню и мчится по заснеженным улицам к своему дому. Как взлетает на дощатое крыльцо, сразу перескакивая через все три ступеньки и стянув варежку, колотит кулаком в дверь, крича, что он вернулся из леса, что он успел, и что рисковал не напрасно, что он насобирал достаточно….

Темноту зимней морозной ночи прорезал высокий звериный вой, прозвучавший в нарушаемой лишь хриплым дыханием Корина тишине особенно жутко и уныло.

Душа Корина моментально ушла в пятки, подмышки вспотели, он споткнулся на ровном месте и едва не упал. Сердце подскочило куда-то вверх, под самое горло, грозя удушить. Корин захрипел и припустил изо всех сил, наплевав на ледяную гладь озера и скользкие подошвы валенок.

Он не знал никого, кто, услышав за пределами деревни лунной ночью ИХ вой, остался в живых. Говоря начистоту, шансов у него почти нет. А он уже размечтался, слюни и сопли развесил. Дурак! Ну какой же он чёртов ДУРАК! Корин едва не зарыдал в голос. А потом…

Потом он-таки поскользнулся и упал.

Корин пропахал носом длинную борозду в покрывающем чёрный лёд тонком снежном насте и зашипел от боли, как рассерженный кот. Из глаз так и брызнули обидные слёзы. Он лежал, почти не дыша, боясь даже пошевелиться, чтобы неосторожным движением не выдать своего присутствия. Юноша понимал, что поступает глупо, поскольку на открытом пространстве под луной представляет из себя превосходную мишень. И к тому же ОНИ найдут его по запаху. Запаху страха и пота. Он всё знал и понимал, но заставить себя пошевелиться уже не мог. Он сильно устал и замёрз. И он очень сильно боялся.

Вой повторился. Жуткий, унылый, вгоняющий в сердце первобытный ужас. Корин невольно зажмурил глаза, распластавшись на льду, как выброшенная на берег моря медуза. Заплечный мешок неловко сбился во время падения и теперь давил ему на затылок. Но Корину уже было всё равно. Он задумался, можно ли бояться ещё больше, чем сейчас. Что будет, когда ОНИ до него доберутся? Сможет ли он испугаться ещё больше? И сможет ли сохранить штаны сухими? Впрочем, сухость штанов к тому моменту не будет иметь ровным счётом никакого значения. Вой повторился в третий раз. Уже совсем близко. В голосе невидимого пока зверя Корину послышался проснувшийся азарт. И ещё голод. И плохо скрываемое торжество. Так и есть. Они учуяли его.