Бесконечность любви, бесконечность печали - Батракова Наталья Николаевна. Страница 130

Заведующий встал и подошел к умывальнику за ширмой.

- В направление впишите все до мелочей - и ко мне, - повер­нулся он к коллеге перед тем, как покинуть кабинет.

Катя медленно поднялась с кушетки, вытерла простынкой скользкий от геля живот и стала одеваться. Делала она все меха­нически, словно под гипнозом.

- Подождите в коридоре, - попросила ее доктор.

- ...И что теперь с ней будет? - с сочувствием посмотрев в сто­рону закрывшейся за пациенткой двери, поинтересовалась моло­денькая медсестра.

Кардиологи скажут. Скорее всего, придется прерывать беременность и вызывать роды.

- А нельзя прооперировать ребеночка сразу после рождения?

- Может, и можно. В нашем детском кардиоцентре сейчас много чего делают, но не все. Это не нам решать. Мы свое дело сделали - патологию обнаружили.

- Но ведь в остальном все в порядке с ребеночком...

- А если он останется инвалидом на всю жизнь? Зачем матери судьбу ломать? Молодая, родит еще здорового, - отмахнулась док­тор, старательно переписывая в направление все зафиксирован­ные компьютером параметры.

- А вдруг аппарат сломался?.. Глюкнул, - предположила девуш­ка с надеждой.

- Этот? К счастью или к сожалению, но он еще ни разу не глюкал

- новый, полгода как установили. Так что ошибка исключена.

- А за границей смогут что-то сделать? - не унималась расстро­енная медсестра.

- Если есть деньги, то, думаю, смогут... А тебе советую умерить впечатлительность и учиться контролировать эмоции. Иначе в медицине долго не протянешь, - поучительно произнесла доктор.

- При тебе это первый случай?

- Первый, - понуро опустила голову медсестра.

- А работаешь три дня. Считай, тебе повезло: только на третий

- первая патология... Ладно, я к заведующему.

Еле переставляя отяжелевшие ноги, Катя вышла из кабинета, прислонилась спиной к стене, невидящим взглядом уперлась в противоположную.

- Долго вы! - поднимаясь с места, проворчала следующая по очереди беременная и бросила дамочке с телефоном в руке и сто­явшему рядом мужчине: - Даже не надейтесь зайти передо мной!

- Это мы еще посмотрим, - насмешливо ответила та.

- Нахалка! Не нравится - вперед в платный центр! Здесь УЗИ для простых смертных. Сегодня же жалобу в Минздрав накатаю, - демонстративно коснулась она дверной ручки.

Мужчина в костюме и галстуке негромко выругался, Алина Львовна бросила на обидчицу уничижительный взгляд. Похоже, за время Катиного отсутствия в коридоре разгорелись нешуточные страсти о приоритетах в очереди. Даже неугомонные детишки, спрятавшись за мамкину спину, сидели тише воды, ниже травы.

- И чего не зовут? - поинтересовалась беременная из очереди у Кати. - Перерыв себе устроили?

Та пожала плечами. Отвечать не было никакого желания. Хоте­лось избавиться от этого кошмара, никого не видеть, не слышать, залезть дома под одеяло.

«Это ошибка! Сами сказали: ребенок развивается по сроку, руч­ки, ножки по возрасту... Это аппарат дал сбой, сломался!.. Конечно, сломался! - ухватилась она за спасительную мысль. - А вообще, разве это не нормально, что отправили на консультацию? На вся­кий случай, перестраховаться. Не паниковать! Все хорошо у нас бу­дет, малыш, не волнуйся... - прикрыла она ладонью живот. - ...Ма­лышка! Ведь сказали, что ты - девочка! - внезапно осознала она. - Значит, Марта? Марточка, моя дорогая, моя крошечка! Я никому не дам тебя обидеть!»

Открылась дверь.

- Пойдемте, - позвала доктор, увлекая за собой Катю.

- Скоро время приема закончится, сколько можно ждать!

На возмущенную реплику врач отреагировала спокойно:

- Ждите. Всех примем.

- ...Скажите, а мог случиться сбой с аппаратом? - с надеждой пролепетала Катя.

- Вполне, - без эмоций в голосе ответила доктор и постучалась в кабинет заведующего.

- Проходите.

- Чего это они к нему поперлись? - заинтересовалась беремен­ная у двери. - И УЗИ сам заведующий делал. Точно жалобу нака­таю: одни блатные!

- А вы не завидуйте... Врагу такого блата не пожелаешь, - мно­годетная мать, как наседка, накрыв руками детишек, прижала их к себе. - Видно, плохо там... Насмотрелась я... Бывало, в истерике из кабинета выходили...

Скандалистка приутихла, попятившись от двери, снова присела на кушетку.

- ...Зря она пропустила ту женщину. Мне одна бабка говорила: нельзя вперед очереди лезть и пропускать никого нельзя, - вдруг стушевавшись, пробормотала она. - Иначе чужая судьба на твою наложится... Вот и получила то, что не ей предназначено... Тьфу-тьфу!

- Глупости и предрассудки, - не отрываясь от телефона, фыр­кнула Алина Львовна. - Если все очереди соблюдать - самое луч­шее другим достанется.

Но, видимо, что-то заставило напрячься и ее. Она даже спрятала телефон в сумочку.

Вскоре из кабинета заведующего вышла доктор и на ходу по- шала:

- Следующая.

Спорщицы за приоритет в очереди обменялись взглядами.

- Ну идите, - процедила «модельная».

С видом победительницы очередница скрылась за дверью.

В коридоре остались две женщины, детишки и охранник или личный водитель. Продолжая о чем-то напряженно думать, что было видно по проступившим на лбу поперечным складкам, Али­на Львовна посмотрела на часы.

- А знаете... Идите сначала вы, - предложила она неожиданно. - Я не тороплюсь, а вы по очереди... И дети у вас маленькие.

- Спасибо, - поблагодарила многодетная мама. - И не волнуй­тесь, я ни ваше счастье, ни горе не заберу. У меня всего своего хва­тает, - с улыбкой кивнула она на ребятишек...

Кира проснулась около десяти утра, повертелась с боку на бок и, чувствуя растущее раздражение, потянулась за телефоном. Надо позвонить в реанимацию, узнать, как мать. Некрасиво, если никто не будет волноваться.

Трубку долго не снимали. Наконец в ней раздался запыхавший­ся голос:

- Реанимация.

- Здравствуйте. Я хотела бы узнать о Бал ай...

- Состояние без изменений. Звоните после двенадцати, - даже не уточнив, кто звонит, протараторила медсестра и сразу дала от­бой.

- Что там? - участливо спросил лежавший рядом Артем.

- Без изменений. После двенадцати позвонить, - повторила Кира слова медсестры.

Внезапно в голове помутилось, к горлу подкатил рвотный ком. Прикрыв рот ладошкой, она соскочила с кровати и понеслась в ванную к унитазу.

Приступ рвоты был неожиданностью - ведь накануне она даже не ужинала. И со сна не сразу поняла, с какой стати ее накрывает спазм за спазмом. Но едва прояснилось сознание, все легко объяс­нилось: токсикоз.

«Не хватало, чтобы Артем догадался», - корчась над унитазом, раздраженно подумала она.

- Кира? Все в порядке? - тут же раздалось за дверью. - Что слу­чилось?

В дверь забарабанили.

- Нормально все, - отходя от очередного, вывернувшего пустые внутренности рвотного позыва, выдавила она, стоя на четверень­ках над унитазом.

Неуклюже поднявшись, еле добрела до умывальника, ополос­нулась и посмотрела в зеркало: лицо без лица, штрихи да тени, синяки вокруг ввалившихся глаз. Сразу стало жалко себя до слез.

Промокнув лицо полотенцем, Кира отвела взгляд от зеркала, подняла голову и, сложив губы трубочкой, подула вверх.

- Извини, нервы, - объяснила она, проходя мимо обеспокоенно­го жениха и старясь на него не смотреть.

- Ты плакала? - заволновался он.

- Да, немножко, - Кира вовремя сообразила, что лучше не отне­киваться: слезы вполне к месту, ведь мама-то в больнице. - Пой­дем чай пить, - предложила она, набросив халат.

Натянув джинсы, Артем послушно пошел следом на кухню, где Кира уже ставила на плиту чайник. Затем она откупорила банку с молотым кофе, понюхала и в наслаждении закрыла глаза. Со­скучилась по любимому напитку. В семье Захаревичей кофе пили только растворимый, а она его терпеть не могла. Натуральный у них не в почете: дорогой и невкусный. Это ж сколько молока и са­хара надо извести, чтобы его пить!