Неторопливо, бережно, всецело (ЛП) - Фолкнер Тэмми. Страница 7

Парень в кресле оказывается светлокожим блондином, из его горла торчит пластиковая трубка. Он показывает мне что-то жестами, но у него отрывистые, искажённые движения. Совсем не похожие на плавную речь глухонемых.

Маршмеллоу, показывает он при помощи пальцев, а затем указывает согнутым пальцем на кого-то, кто разжигает костёр.

Интересно, не с ним ли я должен работать? Вскоре к нам, тяжело дыша, подбегает женщина.

— Простите, — задыхаясь, она хватается за бок. — За ним сложно угнаться, когда он в этом кресле.

Она протягивает мне руку.

— Я Андреа. А это мой сын, Карл. Он в восторге от того, что проведёт какое-то время в этом лагере.

Я пожимаю ей руку и сажусь на корточки напротив Карла.

— Ты ведь слышишь меня, да, Карл? — спрашиваю я его, одновременно показывая жестами. Он кивает и улыбается, но улыбка выходит резкой и кривой.

Ему так хочется поехать к костру, что он буквально выпрыгивает из своего кресла.

Я слышу, показывает он. Только говорить не могу.

Я киваю. Всё ясно.

— Сколько тебе лет?

Пятнадцать.

Он выглядывает из-за меня в сторону костра. По-моему, ему и правда не терпится оказаться там, где уже собрались другие подростки.

— Прекрасный возраст, — закатывая глаза, говорит его мать.

Ему пятнадцать? Не похоже, чтобы он весил больше сорока пяти килограммов. Я отхожу с дороги.

— Отправляйся к ним, Гонзалес, — кивнув в сторону костра, говорю я. Он ухмыляется и катится от меня туда, где Рейган расставляет стулья вокруг огня.

— По-моему, он уже успел влюбиться в Рейган, — признаётся его мама.

— В Рейган? — переспрашиваю я. Мою Рейган?

Рейган расшевелила внутри меня так много эмоций, что я не знаю, как с ними справляться. Отбросив всё, я смотрю на маму Гонзо.

— Не могли бы вы мне рассказать, какие именно трудности он испытывает, чтобы я был в курсе, с чем имею дело?

— Не с чем, — поправляет она, — а с кем ты имеешь дело.

— Я не это имел в виду, — начинаю я.

Но она кладёт ладонь на мою руку.

— Где ты научился языку жестов?

— Мой брат глухой, — отвечаю я.

Она кивает, рассматривая мои татуировки и пирсинг, который я даже поначалу не смог вдеть обратно, когда вышел из тюрьмы. Вчера вечером мне пришлось перепрокалывать все дырки, и они ещё болят. Но зато я больше не чувствую себя голым.

— Я ни в малейшей мере не хотел оскорбить вашего сына, — говорю я, чувствуя себя виноватым.

— У Карла только две проблемы — тело, которое его не слушается, и то, что он не может говорить. — Она с любовью смотрит на сына через поляну. Но по ней заметно, как она измождена. — А так у него все те же желания и потребности, как у любого другого пятнадцатилетнего мальчишки. Просто есть кое-что, что он не может делать. — Мама Карла тяжело вздыхает. — Он легко выходит из себя. Это самое сложное при общении с ним. Он здоров духом, но не здоров телом.

Я киваю. Мне знакомо это чувство, когда ты не в силах держать что-либо под контролем.

— Почему бы вам не отдохнуть полчасика? — спрашиваю я. — А я присмотрю за Карлом.

Её глаза расширяются, и она выглядит такой воодушевлённой, что мне хочется отмотать время назад и предложить ей это в ту самую минуту, как они приехали.

— Правда? — спрашивает женщина.

Я киваю.

— Отдыхайте. Я о нём позабочусь.

На её глаза наворачиваются слёзы, и я понимаю, как отчаянно она нуждается в перерыве.

— Увидимся через полчаса.

Она кивает и направляется к своему домику. Эта женщина очень устала, поверьте мне.

Я подхожу к костру. Солнце только село, и пока здесь всего несколько мальчишек.

— Привет, Гонзо, — говорю я Карлу. Он оборачивается и смотрит на меня, улыбаясь широченной и бесхитростной улыбкой, и это так умиляет, что я уже люблю этого пацана. — Пристаёшь к Рейган?

Я сажусь на бревно рядом с костром.

Она обалденно красивая, показывает он, а затем поднимает на неё свои голубые глаза и несколько раз моргает, склонив голову. Рейган улыбается в ответ.

— Что он сказал? — спрашивает она.

— Сказал, что ты обалденно красивая, — перевожу я.

Карл недовольно вскидывает руки. Ты не должен был ей говорить!

Прости, чувак, показываю я в ответ, стараясь не улыбаться. Если ты собираешься говорить про неё, то мне придётся переводить ей всё, что ты скажешь. Я сжимаю его плечо. Такое правило придумали мои братья, и мы всегда ему следуем. Не нужно пользоваться языком жестов, чтобы обсуждать кого-то. Это язык общения. Так что, если ты хочешь, чтобы она ничего не знала, держи язык за зубами.

Предатель, показывает он. Но ухмыляется.

Рейган вспыхивает.

— Спасибо, Карл. Я думаю, что ты милый. — Я ещё никогда не видел, чтобы кто-то так широко улыбался, как сейчас Карл. Она смотрит на него. — Хочешь помочь мне принести хворост для костра?

Он кивает и уже направляет своё кресло в лес, хотя Рейган ещё и шагу ступить не успела.

— Как думаешь, стоит нам брать с собой твоего переводчика? — спрашивает она, кивая в мою сторону.

Карл показывает мне: Намёк понят. Ты остаёшься здесь. И он поигрывает бровями.

Ни фига подобного, ослина, показываю я в ответ. Он смеётся. Это первый звук, который я от него услышал. Она для тебя слишком взрослая.

Может, ей просто нравятся мужчины помоложе.

Я оглядываюсь вокруг, как будто что-то потерял. Что-то я не вижу здесь других мужчин. Зато вижу прекрасную даму и мальчишку, который надеется к ней подкатить.

Пацан улыбается и кивает.

Я смеюсь. Она слишком взрослая для тебя. Так что отвали. Мы найдём тебе другую. Ту, что тебе по зубам.

Мои зубы крепче, чем ты думаешь.

Что есть, то есть.

Рейган, что идёт впереди нас, оборачивается.

— Вы там не задницу мою обсуждали? — спрашивает она без тени улыбки.

Гонзо показывает на меня, как будто хочет сказать, что я как раз этим и занимался.

Рейган улыбается и краснеет.

Предатель, показываю я ему, когда она отворачивается.

Он смеётся, чуть подпрыгивая в своём кресле.

Ну вот, теперь я куда и могу смотреть, так это только на задницу Рейган. Она классная. Как сказочная принцесса, что гуляет по лесу и собирает хворост. Набрав полные руки, она смотрит на Гонзо и спрашивает:

— Ты можешь быть моим героем и отвезти всё это к костру?

Карл кивает и позволяет ей переложить весь хворост себе на колени. Он разворачивается, чтобы уехать обратно, и оставляет нас вдвоём.

— Возвращайся быстрее, — кричу я ему.

Он поворачивается и показывает мне: Руки прочь от моей девушки.

Я прижимаю руки к бокам, а потом показываю ему большой палец.

Рейган оборачивается и протягивает мне руку.

— Я Рейган.

Она меня не помнит. Должен ли я напомнить ей? Но наверняка ей каждый день приходится бороться с воспоминаниями, чтобы забыть о той ночи.

Я беру её ладошку в свою, и по мне пробегает тепло. И это не потому, что за два года я не прикасался ни к одной женщине. А потому, что эта девушка какая-то особенная. Она отдёргивает руку и смотрит мне в глаза. Мне хочется спросить, почувствовала ли она то же самое. Она вытирает ладони о джинсы, и тут до меня доходит: у меня просто-напросто вспотели ладони. Я идиот.

— Пит, — говорю я.

— Почему ты называешь его Гонзо? — спрашивает она.

— А почему бы и нет? — Я продолжаю собирать прутья.

— Он милый.

— Он — гормоны на колёсах, — поправляю я её.

Она смеётся.

— По крайней мере, ты видишь в нём нормального подростка. Другие бы увидели только кресло. — Она качает головой и поднимает на меня глаза. Такое чувство, будто её взгляд проникает ко мне в душу. — Что делает тебя непохожим на остальных?

Если не учитывать мои татухи, пирсинг и тот факт, что меня только что освободили из тюрьмы? Я пожимаю плечами и смотрю, где Гонзо. Он уже возвращается.