Белая пешка (ЛП) - Коул Стиви Дж.. Страница 40

— Всё должно было быть не так, ты понимаешь? — говорю ему я, даже если прямо сейчас он продолжает свой путь через Ла-Ла-Лэнд. Мне, правда, грустно, что всё привело к этому, я размышляю, пока распаковываю одноразовые перчатки, хранящиеся под раковиной.

— Она кричала, когда я трахнула её по голове твоим MacBook, малыш, — сообщаю я Джастину, пока с хлопком натягиваю латексную перчатку. — Я не знала, что делать, я не была готова к этому, — наклоняясь, со вздохом провожу пальцами в перчатке по его волосам.

Я подхватываю нож мясника — клише. Знаю, знаю. Вы ненавидите банальщину в кульминации. Предсказуемые концовки. Я поднимаю руку и резко скидываю всё со столешницы. Тарелки и блюда разбиваются об пол. А теперь, худшая часть сегодняшнего вечера. Я встаю за Джастином и кладу нож на пол, затем отклоняюсь назад, переплетая мои руки с его.

— Ммм, — стонет он.

— Шшш. Всё хорошо.

Моя спина напряжена, когда я пододвигаю его ближе к Эми, распределяя большую часть его веса на своей груди.

— Ты знаешь, — произношу я, — …написав больную херню, мы обречены, что в какой-то момент она достанет нас, заставляя потерять связь с реальностью.

Я вкладываю нож в его руку, нежно поддерживая своей рукой. Закрываю глаза, когда поднимаю его руку и втыкаю в неё. Шум ужасен, что-то аналогичное сырой мочалке, брошенной на бетон, и я думаю, что меня сейчас вырвет. Эми пытается кричать, но из-за таблеток в данный момент это больше похоже на писк котёнка. Я делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем заставляю его погрузить нож в её грудь снова и снова. Это, правда, перебор, Джастин, но ты — страстный мужчина. Ты трахаешься как животное и убиваешь как одно из них — такое создастся впечатление.

Сердце колотится. Голова кружится. И как только я начинаю думать, что закончила, я понимаю, что она должна была отбиваться от него. Мне придётся пару раз провести лезвием по его руке и поцарапать ему лицо, если я собираюсь придать этому правдоподобности. Слёзы просачиваются сквозь мои ресницы. Прямо сейчас я ощущаю себя ужасным человеком.

— Всё, что я хочу, — идеальную историю, — шепчу я ему в ухо, прежде чем целую в щёку. Он стонет, как будто это тоже всё, чего он хочет.

Я встаю и отступаю назад, мой пульс учащён, разум в беспорядке. И я не буду лгать, пока я смотрю вниз на свои окровавленные руки, я становлюсь слегка зла на него. Он заставил меня это сделать. Он заставил меня убить её, поскольку он просто не мог честно играть. Он попытался сыграть более чем с одной королевой, он пытался поиметь больше одного сюжета. И честно, любовным треугольникам нет места в нашем романе! Я как-то прочла об этом в одном отзыве, и прямо сейчас я должна согласиться с этим. Вздыхая, я направляюсь в ванную, чтобы вымыться и переодеться в одежду, в которой вчера спала.

Я ухожу, сбрасывая по дороге домой мою одежду и эти противные перчатки в мусорный бак позади «Рыбной хижины». Мусор заберут ровно через 34 минуты, и у нас не будет никаких дыр в сюжетной линии. Не так я хотела, чтобы всё шло, но, чёрт, не всё всегда идёт по плану. Любой хороший автор знает это.

Глава 40

Джастин

«Вымотан» — Leo

Кобейн скулит и облизывает мое лицо языком, отгоняя сон. Ох, е*ать! Моя голова раскалывается. Тело жёсткое, как пиздец. Я переворачиваюсь, и моя ладонь приземляется во что-то липкое и холодное. Влажное.

— Блдь, Кобейн, — ворчу я. — Ты нассал… — я моргаю глазами, открывая их в непроглядной тьме, но могу почувствовать холодную плитку кухни под собой. Почему я, блдь, на полу? Я поднимаюсь на руки и колени, мои пальцы скользят по мокрому полу. — Дерьмо.

Спотыкаясь, поднимаюсь на ноги, мои носки погружаются во влажность той чертовщины, чтобы ни была здесь разлита. Я тянусь в сторону выключателя на стене, моя память такая туманная, что я не могу вспомнить, как я оказался в этой комнате. Наконец, мои пальцы натыкаются на крошечный выключатель, и я щёлкаю им. Моё сердце кувалдой бьёт по моим рёбрам. Красные полосы и отпечатки рук покрывают стену. Случилось дерьмо. Живот завязывается в узел, будто змея обвивает беспомощную добычу. Руки дрожат. Дыхание прерывистое, когда я медленно оборачиваюсь. Я хочу кричать, когда вижу девочку, лежащую на моём полу, глаза широко открыты и остекленели. Кобейн стоит между кухней и гостиной комнатой, просто наблюдая. Он не подойдёт к ней.

Эми? Почему здесь Эми? Покрытая кровью! Я смотрю на дверь, на окно. Ничто не взломано. Я пытаюсь хоть что-нибудь вспомнить, но мой мозг полностью в тупике, колёсики не крутятся. Всё, что я могу видеть, это Эми. Мёртвая. На моей кухне. Я хватаюсь за стену, комната вращается. Я смотрю вниз и вижу свою руку, покрытую крошечными порезами и царапинами. Шатаясь, делаю несколько шагов в сторону. Моя спина ударяется о стену. А затем, туманные воспоминания, как пузырьки на поверхности. Всё искажено и спутано, но они представляют нож, сжатый в моей руке.

Закрывая рот, я сползаю по стене, тряся головой.

— Нет. Нет. Нет.

Я зажмуриваю на хрен свои глаза.

— Очнись, бл*дь, — произношу я. — Просыпайся.

Это, должно быть, ночной кошмар. Это книга, которую я пишу, нашла отражение в моих мыслях, моих снах, и мне снится это дерьмо. Ноздри вздрагивают, когда я вдыхаю.

— Проснись…

А затем скулит Кобейн. Его тёплый гладкий язык облизывает кончики моих пальцев. Я открываю глаза. Она всё ещё там. В животе что-то пузырится и закипает. Я вскакиваю и бегу по коридору в ванную, едва сдерживаясь, прежде чем выплеснуть всё в унитаз. Пот сочится из каждой моей поры. Желудок содрогается. Когда я думаю, что мне было бы хорошо просто присесть, я вижу свои запачканные кровью руки, хватающиеся за бока унитаза. Грязные отпечатки пальцев оставляют мазки по всему ободку. Я блюю снова. А затем просто кладу голову на сиденье унитаза и плачу. Я боюсь, что мой рассудок повреждён. Я наконец-то зашёл слишком далеко во тьму и, возможно, сошел с ума.

Глава 41

Мариса

«Не дай мне вырваться» — Halsey

По радио играет Адель. Солнце сияет. Птички поют… в Центральном Парке — я в этом уверена. А я отмокаю в ванне с пузырьками. В прекрасно расслабляющей ванне с пузырьками пока читаю: «Чего ждать, когда вы в положении». Я откладываю книгу на край ванны и кладу ладонь поверх моего живота. Я надеюсь, это — девочка. Джастин будет выглядеть таким очаровательным, таская повсюду сумку для младенца, такую розовую с маленькими маргаритками.

Я бросаю взгляд на свой телефон — 8:32. Было рискованно оставить его так, но в то же самое время, как я уже тысячу раз говорила: он должен выучить урок. Я думала: надо строить из себя недотрогу — это точно сработает. Не сработало. Я играла с ним, показывая ему, что даже лучший из игроков может стать чьей-то игрушкой... но этого было совсем недостаточно. Чёрт возьми, я даже забеременела. Дело в том, что пока Джастин Вайлд был игроком, он всегда играл только с фанатками. Я не командный игрок. И я не фанатка. Я сама долбанная игра. Я объявляю фол, и если одна фишка проваливается, я буду пробовать ещё и ещё, до тех пор, пока что-нибудь да не сработает, поскольку любовь стоит всего этого.

Я начинаю писать ему смс, но останавливаю себя. Алиби должно быть идеальным. Рассчитанным. Я вылезаю из ванны, вытираюсь, натягиваю кое-какую одежду. Нет времени на макияж, так что я втираю некоторое количество мерцающего увлажняющего крема и выбегаю из моей квартиры. Я спешу вниз по дороге к кофейне, захватываю карамельный макиато и ванильный латте, и, задрав хвост, мчу на Вотер стрит 212. Я ввожу код: 24456… я внимательно следила за ним, когда он набирал его, так что он напевается в моей голове как прицепившаяся реклама… и дверь щёлкает. Я пишу ему смс по пути наверх по металлической лестнице, звук моих Чаков Тэйлоров, бегущих вверх по ступеням, эхом отражается от стен.

«Карамельный макиато? Верно?»

Затем несколькими секундами позже: «Просыпайся, соня». А затем... Я звоню в его дверной звонок. Я долблю в его дверь, и немного кофе проливается, ошпаривая мою руку.