Зов серебра - Корсакова Татьяна. Страница 2

– Слухи о моей грядущей кончине сильно преувеличены. Ты как долетела?

– Нормально. – Пришлось снова соврать. Перелет дался ей тяжело. Билет в бизнес-класс несколько смягчил ситуацию, но не сильно. Если бы Гера не прикинулся смертельно больным… – За машину спасибо. – Он прислал за ней лимузин. Длинный, хищный, с вкусно пахнущим нутром и молчаливым водителем. Безопасный.

– Пожалуйста. Это самое малое, что я мог для тебя сделать.

Неправда! Уже который год Гера делал для нее так много, что казалось, больше уже нечего. Единственное, чего он не мог сделать, – это позволить Еве жить своей собственной жизнью. Старался изо всех сил, но не мог. Ева его понимала, поэтому не осуждала, все проявления братской любви сносила с великим смирением. Отчасти оттого, что ближе Геры у нее никого не было и быть не могло. А отчасти оттого, что где-то в ее туманном будущем постоянно маячил призрак гениального доктора Гельца с его проницательностью и передовыми методами. Стоило только оступиться, стоило только сделать что-то не так, и Гельц решительной поступью войдет в ее новую реальность, ту самую, которую она с таким трудом построила. И Гера не поможет, потому что искренне верит в гений Гельца и не до конца верит в Евину благоразумность, потому что любит Еву и изо всех сил пытается ее защитить. Пусть даже и от нее самой. А это значит, нужно постараться и сыграть свою роль максимально хорошо, с душой. А еще отстоять свое право на личное пространство и собственную жизнь.

– Как ты себя чувствуешь, Герик? – Все-таки она перебралась из кресла на больничную койку, присела на самый краешек, так, чтобы ничего не задеть и не потревожить. – На самом деле, как?

Он выглядел хорошо. Даже на этой своей ортопедической кровати, даже в этой напичканной медицинской техникой виповской палате. Он был красив той особенной красотой, которая дается одному на миллион – завораживающей и притягательной. Мускулистый, вихрастый, сероглазый, с ироничной усмешкой и мальчишескими ямочками на щеках. Аполлон, который по какой-то чудовищной несправедливости лишился возможности ходить. Да, у Аполлонов, оказывается, тоже бывают нерешаемые проблемы в виде травмы позвоночника… Давней травмы, последствия которой не может исправить даже гениальный профессор Рудазов.

– Теперь, когда ты рядом, я чувствую себя совсем хорошо. – Гера улыбнулся, погладил больничную простыню рядом с Евиными пальцами, и она едва удержалась, чтобы не отдернуть руку. Заметил? Пусть бы не заметил. – Настолько хорошо, что готов отправиться домой. Поехали домой, Ева!

Не дожидаясь ответа, он щелкнул пультом дистанционного управления, и кресло зажужжало мотором, послушно подползло к кровати. Гера не признавал посторонней помощи, не нанимал сиделок, поэтому окружал себя вещами, которые позволяли ему быть почти полностью автономным. И собственному телу он не давал поблажек. Бассейн каждый день, специально оборудованный тренажерный зал через день. Еще что-то из восточных практик для укрепления чакр и силы духа. Еве казалось это лишним, с чакрами и силой духа у Геры был полный порядок, но его стремление к самосовершенствованию она уважала всем сердцем.

– Поехали! – Она спрыгнула с кровати, обогнув замершее кресло, отошла к окну. Там, за стеклом, жил своей собственной жизнью большой город. Уже давно стемнело, но он и не помышлял о покое, сиял огнями витрин, натужно сигналил клаксонами застрявших в пробках машин. – Очень хочется есть! Ты же меня покормишь, Гера?

К дому, который Гера считал их общим, а Ева чужим, их вез все тот же лимузин. Простора его салона вполне хватало, чтобы никто не чувствовал неловкости. Хорошо, что Гера обо всем позаботился. Хорошо, что у него все в порядке. Ради этого стоило вернуться в большой город, она и в самом деле соскучилась по брату. А еще у нее имелась к нему просьба. Для Геры – это было сущим пустяком, а вот Еве казалось серьезной проблемой. Зуб не переставая ныл уже вторую неделю, и стало совершенно ясно, что без стоматолога не обойтись. Вообще-то, к огромной Евиной радости, болела она до крайности редко. Можно сказать, вообще не болела. Но зубы, зубы у нее были как у всех.

– Мне нужен стоматолог, – сказала она, наблюдая, как исчезают за окном городские многоэтажки, уступая место пока еще редкому лесу. – Зуб болит. – Рука сама собой потянулась к щеке, к тому месту, которое ныло и уже начинало пульсировать. – Сделаешь?

– Почему сразу не сказала? – Гера глянул на нее искоса, а потом нажал на кнопку переговорного устройства, велел: – Васильевич, разворачивайся! Едем на Лизюковых.

– Сейчас? – Ева так испугалась, что аж холодным потом покрылась.

– А чего тянуть? Хочешь дождаться флюса?

Флюса ждать не хотелось, но вот так внезапно…

– Гер, я ж потом буду никакая после наркоза, – попыталась она дать задний ход.

– Нормальная ты будешь после наркоза. Там знаешь какой сейчас наркоз? Шикарный, никакого отходняка.

– А врачи?

– Будут и врачи. – Он говорил и одновременно набирал что-то в своем телефоне. – Я договорюсь.

Он и в самом деле договорился. Их встречали прямо в вестибюле сияющей стерильностью и модерном стоматологической клиники.

– Гер… – Ева бросила на брата беспомощный взгляд, как делала это в детстве.

– Не бойся. – Он ободряюще улыбнулся. – Я буду рядом. Заснешь, проснешься – а у тебя уже полный рот новых зубов.

– Не нужны мне новые, мне бы со старыми разобраться.

– Значит, полный рот старых, но здоровых. Давай, Ева, не дрейфь! Все будет хорошо.

Гера не обманул. Он вообще редко ее обманывал. Еве показалось, что она и не засыпала вовсе, только лишь на мгновение прикрыла глаза, как чей-то бархатный баритон тут же сказал:

– Ну все, барышня, открываем глазки! Считаем пальчики! Рассказываем дяде доктору, сколько насчитали.

– Три, – сказала Ева и провела языком по тому зубу, который ныл и мешал нормально жить. Зуб больше не болел.

– Вот и умница! Вот и прекрасно! И зубки у вас прекрасные. Один средний кариес и один поверхностный – сущие пустяки по нынешним временам. – Обладатель баритона улыбался по-отечески и смотрел на Еву ласково.

– Я могу идти? – Она принялась неловко выбираться из стоматологического кресла. Едва не свалилась с ног, но никто из персонала даже не попытался ей помочь. Какие молодцы!

– Можете! – Обладатель баритона еще раз улыбнулся и даже помахал Еве рукой, отпуская ее из клиники окончательно и бесповоротно.

– Спасибо! – сказала Ева так искренне и проникновенно, что улыбка доктора из вежливо-дежурной тоже сделалась по-домашнему уютной. – Спасибо вам большое!

Гера сидел тут же в кабинете, с сосредоточенным видом изучал какие-то графики на своем планшете.

– Ну, теперь поехали? – спросил, не отрывая глаз от графиков.

– Теперь поехали!

Ева задержалась в Герином доме на долгих три дня. Ровно столько она отвела себе для семейного общения. Общались много, в конце концов, они не виделись почти год, каждому было что рассказать. И только о самом главном, о том, что волновало Еву больше всего, они так и не поговорили. Ева не собиралась рассказывать, а Гера, наверное, боялся задавать вопросы. Ведь нет ничего плохого в том, что хочется верить, будто единственная сестра стала-таки нормальным человеком, которого можно наконец отпустить с миром. Или в мир. Оставить кое-какие ограничения, но все равно отпустить. Да и не знал Гера ничего наверняка. Ева была очень осторожна, травмировать брата боялась так же сильно, как и он ее. Оттого, наверное, оба молчали. Нет, разумеется, болтали о всяких пустяках, но о планах на будущее речи не заводили.

– Ты смотри там, сестрица. – Провожать Еву в аэропорт Гера отправился сам, не доверил это дело ни водителю, ни Славику. – Если вдруг что-нибудь…

– Я все знаю, Герик! – Ей хотелось потрепать брата по вихрастой голове, коснуться губами гладко выбритой, вкусно пахнущей щеки. – Если вдруг что-нибудь, я сразу тебе позвоню. – Не стала, даже руки не протянула.

– И деньги…