Жизнь за гранью (СИ) - Тильман Любовь. Страница 62

Старый город

Никто не препятствовал моему мероприятию и это могло означать только одно – кто-то был заинтересован в нём не меньше чем я, а может даже специально спровоцировал меня на этот поступок. Но поскольку наши интересы пока совпадали, и это тоже было неважно.

После последней ходки в качестве перевозчика я ни разу не был в городе и понимал, что время не пощадило его. Но то, что предстало перед моими глазами стало полным крахом всех планов. Города не было, его просто-напросто растащили как строительный материал, а бетонные блоки фундаментов и полуподвальных перекрытий поросли бурьянами, плющом и чахлыми деревцами. Сориентироваться и найти вот так сразу дом родителей было нереально. Оставалась только надежда, что Сила отыщет голографический след.

Я сосредоточился, вспоминая родительскую квартиру, до мелочей… И внезапно опять пережил тот ужасный день, когда, открыв дверь, увидел их сидящими за столом. Теперь надо было определить вектор Силы, но что-то притягивало взгляд, мешая переключиться. Я никак не мог понять, что именно, пока боковым зрением не заметил шкатулку тёмного дерева, стоящую на полу возле собачьей миски. Поводя ещё немного взглядом и, для пущей убедительности, задержав его на книжной полке и столешнице, я усилил боль переживания и заставил себя напрочь забыть обо всём, что видел, кроме погибших родителей.

«Надо найти их дом и всё осмотреть внимательно на месте!» – билась в голове мысль. – «И я это обязательно сделаю, в следующий раз!» – подумал я, ни мельчайшей эмоцией не выдав осознания, что первая мысль была мне имплантирована.

Прошло уже много лет и я полагал, что боль по родителям во мне приостыла. Но нет. Осуществлённый визит, заставил сердце опять сжаться, повиснув тяжёлым камнем в груди, и спазмировал горло, словно там застрял комок не отступающей чувственной горечи. Память болела, как открытая рана, взрываясь, словно вулкан, всё новыми и новыми воспоминаниями. Надо было срочно взять себя в руки и успокоить разбушевавшиеся чувства, откликающиеся эхом штормов и ураганов, пока они не наделали беды. Помочь могла только медитация. Я покинул город и полетел, вглядываясь в пространство под собой, в поисках уединённого песчаного или каменистого места, чтобы элементарии вод или растений не смогли захватить мою Душу и влить в неё свои флюиды во время расслабления и безмыслия.

Домой я вернулся уже спокойный и с готовым планом. Трудно что-то передать через много лет рассыпающихся артефактов. Возможно мне было скрытно передано что-то раньше. То, что теперь я должен разыскать в лабиринтах тяжёлых, плотно слежавшихся, слоях памяти, а её фонтанирование было вызвано теми, кто хотел найти это раньше меня, навсегда стерев опасную для них информацию.

Мне нужны были мои сыновья – Лёнечка, Юрчик, Оси и Дэви. Если я не смогу распознать, или расшифровать необходимый след, то возможно им, Управителям, Людям Древа, удастся это сделать в будущем. Подумав о них, я мысленно рассмеялся своей прошлой наивности: абсолютно не важно, где они родились и что им давали сразу после появления на свет. С Лёнечкой это был всего-навсего ритуал, призванный, в том числе, подготовить нас с Фруми к будущим событиям. Любой Человек Древа являлся Управителем мира, поскольку был сродствен всем его структурам и средам. И тут же понял: мы с Майклом тоже были Управителями, Людьми Древа, иначе как бы мы могли собирать и раздавать все виды истекающей энергии.

– Петерс! – позвал я брата. – Если ты не слишком занят, может составишь мне компанию? Я почти ничего не знаю о своих дедушках и бабушках, как будто их и не было вовсе. Думаю, что это неправильно. Мне хочется, чтобы мои дети и внуки знали о жизни моих родителей. Думаю, посетить с ними город и провести им там небольшую экскурсию.

– Хорошая идея! – похвалил Петерс. – Предполагаешь взять всю семью?!

– Всех, кого заинтересует и кто сможет на это время освободиться.

Экскурсия

Пролетая над старым городом, я рассказывал детям о его площадях, улицах, зданиях… проекции некоторых из них ещё можно было рассмотреть сверху, причём в основном более старинных сооружений, которым и в моём детстве насчитывалось уже пять-шесть столетий.

«Экспозиции музеев кафедр археологии и истории подверглись разрушению и разворовыванию, как и весь город! – продолжил я, когда мы спустились перед остатками институтского здания. – Но надеюсь, что сохранились фонды, сберегаемые в подвальных помещениях. Они могут многое поведать об экспедициях нашего с Петерсом отца – вашего дедушки, профессора кафедры полевой археологии, и моей мамы – вашей бабушки, которая заведовала кафедрой истории и принимала участие во всех его экспедициях с момента их знакомства. Она не пожелала остаться дома, даже будучи на сносях и не только родила меня на раскопе, но и половину своих детских лет я провёл с родителями в поле, а вторую – у них же в институте…»

Мы осторожно расчистили небольшой провал – остатки лестницы ведущей в подвалы и оказались перед массивной металлической дверью фондохранилищ. Сервопривод вентиля естественно не работал.

– Ну что, поговорим о так нелюбимой тобой физике, которую ты считаешь абсолютно бесполезной! – вспомнил я лукавую улыбку отца и огромный вентиль двери над своей головой. – Итак, можно ли открыть эту дверь, если отключить электричество?!

– А зачем его отключать? – не понял я, бесполезно пытаясь хоть на миллиметр сдвинуть тяжёлую задвижку.

– Представь, что случилась авария на электроподстанции, или где-то провод отошёл.

– Так можно же просто отремонтировать!

– А если нельзя?!

– Тогда надо вызвать мастера!

– Или привлечь знание физических законов природы, – рассмеялся отец, – давай, вспоминай, как устроен дверной замок и как бы ты мог его открыть.

Перед глазами всплыла картинка. Родители вошли в хранилище, а я, балуясь, вместо того, чтобы последовать за ними нажал кнопку затвора двери и с ужасом увидел, проворачивающийся вентиль и несколько вылезших наружу металлических штырьков. Сколько я не нажимал кнопку, они не прятались. Я очень испугался, что родители будут меня ругать за сломанные двери, и руками затолкал их обратно.

Петерс и дети смотрели на меня в ожидании дальнейших действий. Воспоминания несли очевидные подсказки – что воздействие должно быть не механическим, а физическим, и что штыри свободно двигаются в обе стороны. Единственной проблемой было отсутствие под руками соответствующего магнита. Хотя… Я мысленно представил летящий вихрь электронов и услышал тихий щелчок отпирающейся двери. Оставалось просто открыть её, что мы, совместными усилиями, и сделали. Внутри была ещё одна дверь, родители говорили, что она нужна для поддержания в фондах стабильной влажности и температуры. Прямо за ней был небольшой коридор со стендами, ведущий к основному хранилищу.

Материалы разных экспедиций хранились обособленно. Я бегло рассказывал о каждой из них, спеша дойти до места, где стояла шкатулка, мне надо было найти подмену. Это была игра, придуманная родителями для развития у меня зрительной памяти и сосредоточения, как я думал тогда, в детстве. На место одного предмета ставился другой, на его место третий и так далее, пока в конце я ни находил какую-нибудь вкусняшку, или желаемый подарок.

Теперь на месте шкатулки лежал так называемый археологический мусор – не этикетированные осколки из различных мест и периодов, мои основные детские игрушки и тесты, по которым я сдавал родителям зачёты на знание истории и этнографии. Я тут же мысленно разложил их по местам сборов и, к своему удивлению, в ящиках с мусором на месте каждой, обнаружил шахматные фигурки, заключённые в части детского конструктора.