Враждебная тайга (СИ) - Шалагин Роман. Страница 17

– Я знаю, - подтвердил Утиляк. – Однажды он приснился мне – гнусный дряхлый старикашка, будто сотканный из тумана.

– Это был он, - кивнул Вольгул.

– Что ему нужно?

– На этом шамане лежит проклятие, он никогда не обретет покоя. Более того, за долгие годы скитания зло в нем победило все доброе.

– Он может избавиться от этого проклятья?

– Нет, но проклятие его имеет одну особенность – оно привязало дух шамана к определенному месту – тем самым Одиноким Скалам – это его обитель.

– А шаман не может покинуть скалы?

– Может, но его сила, злая сила, действует пока только среди Одиноких Скал.

– Почему только пока?

– Шаман не может избавиться от проклятия, но может порвать свои оковы и тогда его зло распространится на всю тайгу…

– Что значит, «порвать оковы»?

– Если кто-то призовет его к себе или исполнит его желание, то шаману будет достаточно принести невинную кровь в жертву духам зла, чтобы бродить повсюду.

– «Невинную кровь»? – опять переспросил дед.

– Да. Это может быть ребенок или невинная девушка.

– А кто принесет жертву?

– Тот, кто призовет шамана и поможет ему в ритуале.

– Ты думаешь, это кто-то уже призвал шамана?

– Да, прошлой ночью, - абсолютно уверенно заявил Вольгул. – Вчера был первый день полнолуния, ночью была вспышка, а земля дрожала – это пробудились силы зла.

– Мы можем остановить это?

– Ещё пока можем, но если невинная кровь будет принесена в жертву в это полнолуние, то он получит неограниченную власть.

– Почему именно в это полнолуние?

– Проклятие наложили на шамана осенью во второе полнолуние, именно в это время раз в году он имеет возможность сбросить свои оковы.

– И что тогда?

– От заката до восхода белый шаман будет полновластным хозяином тайги.

– В чём его проклятие? – поинтересовался Утиляк.

Вольгул отвечал, пристально всматриваясь в мрачный массив таёжных деревьев:

– Его убили во время Полнолуния Зла – отрубили голову, бросив её диким псам. Тело шамана осквернили – изваляли в нечистотах и бросили на растерзание диким зверям, как раз у Одиноких Скал. Над ним не прочитали нужных молитв и заклинаний, не совершили обряда похорон. Он не передал свою силу другому шаману, не очистился перед смертью от злобы и скверны, не смыл с себя жертвенную кровь, не предал забвению известные ему тайны смерти и бытия. Одним словом, на атомной станции, подлежащей консервации, произошёл мощнейший взрыв…

– Ты сам говорил, что он – всего лишь дух, как и чем он может причинить зло?

– Он убивает всех ужасом, который порождает сам. Шаман легко проникает в чужие души и поселяет в них страх, смертельный страх. От него нет спасения даже мне. Ты не видел самого белого шамана, но испытал его силу на себе, поэтому и поседел еще юным.

Они замолчали, каждый думал о своем, но дрова подбрасывали регулярно, ибо огонь – это свет, а свет – это день, а день уменьшал злую силу шамана. Спустя пять минут Утиляк опять спросил:

– Как ты думаешь, найдем мы тех археологов?

– Нет, они уже мертвы!

– И ты все это уже знал? Ты знал это, знал ещё когда мы мчались по тайге! – обидчиво воскликнул дед. – Зачем же мы здесь?

– В тайге кроме археологов есть еще и солдаты, кто-то из них вступил в контакт со злом, среди них шаман и будет искать жертву. Если жертвоприношение произойдет сегодня – мы проиграли, если будет завтра – у нас есть шанс успеть помешать злу.

В/ч № 29 119. 00:37.

В отличие от Рябинина, старший лейтенант спал беспокойным тревожным сном. Его мучил бесформенный кошмар, напрягавший нервы и терзавший душу, он понимал, что нужно проснуться, однако выхода из сновидения не было. На столе стоял недопитый стакан с мутным содержимым. Эту муть Отехов пил трижды в день, как советовала жена, чтобы избавиться от простуды.

Наталья неслышно отворила дверь, убедилась, что муж в пребывает беспамятстве. Она вышла, быстро достала принесенные с собой свечи, разожгла их по углам комнаты, а две – в ее центре. Едва она проделала это, как комната наполнилась ярким желтым светом от вынырнувшей из-за туч Луны.

– Лучше уходи отсюда, - проскрипел голос, - Тебе не зачем видеть все это. Прежде чем я подчиню его тело себе, он может впасть в ярость и причинить тебе зло, например, убить. Оставь кинжал и ступай. Помни – завтра день моего возрождения, я стану хозяином земли, которая когда-то принадлежала моему народу. Если ты хочешь жить, то до захода солнца выпей то, чем прежде поила своего нового мужчину. А теперь иди, я не хочу терять больше времени, я итак слишком долго ждал.

Наталья равнодушно глянула на уже бывшего мужа и бывшего старшего лейтенанта Орехова и, усмехнувшись, вышла. Порыв налетевшего ветра закрыл за ней дверь.

Холодный ручей. 00:40.

Неожиданно Рябинина очнулась. Она с трудом поняла, что находится в палатке в ветреную ночь, а дети спали рядом. Мысли путались, главная нить размышления терялась. К своему тревожному удивлению, жена капитана, не бравшая в рот ни капли алкоголя, никак не могла вспомнить, как тут очутилась, да еще и с детьми. Ах да, она ведь пошла за орехами, но зачем ей орехи, она не любит их.

Тут Рябинина вспомнила, что уже третий день ходит за этими проклятыми кедровыми орехами, и даже Наталью брала с собой. Наталья, Наталья… Что-то было связано с этим именем, но что конкретно, она вспомнить не могла. Вообще, последние дни прошли как-то быстро и незаметно. Любая попытка припомнить малейшее обстоятельство бытия натыкалась на какой-то туман забвения.

Где-то осыпались камни. Рябинина подскочила, сердце отбойным молотком заколотилось в голове. Дрожащей рукой она отодвинула полог палатки. Ветер в кромешной тьме, темная масса деревьев, тихое журчание горного ручейка. Но в этой ночной тишине чувствовалось чье-то присутствие. Шаги, тихие, крадущиеся шаги.

Что-то вытолкнуло Рябинину из палатки. Как она ни напрягала зрение, но чернота окружающего мира оставалась непроглядной. Вдруг тучи раздвинулись, и Луна осветила все вокруг, Рябинина вновь ощутила чье-то присутствие. Она вскрикнула и обернулась, перед ней стоял старший лейтенант Отехов.

Вздох облегчения уже был готов сорваться с ее губ, когда она с ужасом поняла, что стоящий перед ней человек совсем не тот, кем являлся когда-то. Он был одет в летнюю форму, несмотря на холодный ветер, его волосы трепал ветер. Бледное, как гипс, лицо ничего не выражало, синие тонкие губы плотно сомкнуты, руки бессильно повисли, как плети. Но, главное, некогда подвижные глаза неподвижно застыли, глядя в одну точку, они ничего не выражали и утратили прежний цвет.

– Павел, это ты? – спросила Рябинина, нарочно назвав его «Павлом» вместо «Александра».

– Я, – прохрипел тот.

Рябинина отшатнулась и вдруг заметила, что стоящий перед ней не имел тени. Старший лейтенант заметил ее испуг, глянул себе под ноги и засунул руку за спину. Он вынул огромный нож, блестевший отточенной сталью.

Его бесцветные глаза вспыхнули золотистым цветом, и он захохотал хриплым старческим голосом. От страха у Рябининой подкосились ноги, она даже не могла кричать. Всё, что ей оставалось – это раскрытыми от ужаса глазами наблюдать за приближением убийцы…

День пятый.

В/ч № 29 119. 5:57.

– Сережа, вставать пора!

От этих слов Рябинин проснулся сразу, но глаза открывать не спешил по давно устоявшейся привычке. Он посмотрел на часы – еще не было даже шести! Что за шутки! Капитан поднялся и хотел обрушиться уже на жену, но вместо нее увидел пред собой Наталью. Смутившись, он спросил:

– Что ты тут делаешь?

– Тебя бужу.

– А почему ты?

– Потому что твоей жены больше нет.

Рябинин сел на угол кровати и потер виски. Он решительно ничего не понимал, не соображал спросонья и вообще в голове стоял сплошной туман, мешавший сосредоточиться и собраться с мыслями.